Дворцовый переполох - Боуэн Риз

Я выбрала последнее. Когда я попыталась вновь опуститься на четвереньки, водосточная труба шевельнулась вместе со мной. Она начала отделяться от стены. Я вцепилась ногтями в лепнину на фасаде. Должно быть, я вскрикнула, потому что у меня за спиной спросили: «Какого дьявола вы там делаете?» — и из окна опять высунулся тот молодой человек с песочными волосами.

— Простите, сэр. Я уронила на карниз свою метелочку из перьев, когда вытрясала за окно. А потом вылезла за ней, и вот мне не забраться обратно.

— Голубушка, ради метелочки не стоит рисковать жизнью, — сказал молодой человек. — Давайте руку и забирайтесь внутрь. — Он помог мне слезть с окна в номер.

— Спасибочки, сэр, вы очень добры, — сказала я, попытавшись изобразить ирландский простонародный выговор.

Молодой человек извлек из жилетного кармана соверен.

— Вот, купите новую метелку, не то как бы вам не влетело.

— Ах нет, сэр, зачем же…

— Берите-берите. Мне всю неделю очень везло.

Он сунул монету мне в руку.

— Спасибо, сэр. Какой вы щедрый!

Я коротко поклонилась молодой леди, выходившей в тот момент из ванной, и поспешно выскочила в коридор. Горничной-ирландки нигде не было видно.

Надев свой припрятанный плащ, я спустилась вниз. За такие треволнения — целый соверен. Может, мне устроиться работать в гостиницу?

ГЛАВА 21

Раннох-хаус (уже без трупа)

Понедельник, 2 мая 1932 года

Дедушка ждал меня, стоя под навесом у гостиницы. Лил дождь. Увы, ничего нового дедушка мне не сказал. Зато я рассказала ему о пачке денег и спросила, не стоит ли позвонить в полицию и анонимно сообщить, что де Мовиль был шулером. Потом я решила, что должна, по меньшей мере, угостить дедушку хорошим обедом, и мне пришлось едва ли не силой затащить его в «Лайонс-корнер-хаус». За обедом я старалась держаться бодро и весело, но дедушка все время сидел с обеспокоенным видом, и растормошить его я так и не смогла. Когда мы прощались, он пристально посмотрел на меня и сказал:

— Береги себя, мышка, а если захочешь перебраться ко мне — ты знаешь, двери всегда открыты.

Я улыбнулась в ответ.

— Какой ты милый, дедуля! Но мне нужно оставаться в Лондоне, чтобы приглядывать за Бинки, расследовать эту историю и все такое.

— Я так и подумал, — со вздохом отозвался дедушка. — Но хоть будь осторожна.

— Не волнуйся обо мне, все будет хорошо, — бодрясь, ответила я, хотя сама очень в этом сомневалась.

Уходя, я оглянулась. Дедушка стоял на том же месте и смотрел мне вслед.

Когда в два пополудни Белинда спустилась из спальни, как всегда, изображая сомнамбулическую леди Макбет, я сообщила ей, что решила вернуться в Раннох-хаус.

— Джорджи, ты уверена, что это нужно? — спросила она.

— Я сегодня утром там побывала. Труп убрали. Глупо спать у тебя на диване, если у меня есть отличная собственная постель.

— Ты потрясающе храбрая, — сказала она, но в голосе ее слышалось нескрываемое облегчение.

— Только у меня к тебе одна малюсенькая просьба, — сказала я. — Ты не могла бы сегодня переночевать там со мной? Заранее ведь не предугадать, страшно мне там будет или нет, и первую ночь ужасно не хочется проводить в одиночестве. Я была бы тебе очень благодарна.

— Ты хочешь, чтобы я тоже переночевала в Раннох-хаусе? — по лицу Белинды было видно, что ее мучают сомнения. Но она решилась: — Конечно. Почему бы и нет? Надо, наконец, лечь спать пораньше и не бегать по вечеринкам. Я тут посмотрелась в зеркало — у меня уже мешки под глазами.

Итак, вечером, дождавшись, когда разойдутся репортеры и зеваки, мы поднялись по ступенькам Раннох-хауса.

— Этот дом меня и в лучшие времена пугал, — заметила Белинда. — Тут всегда сыро и холодно.

— По сравнению с замком Раннох тут просто Африка, — с неловкой усмешкой ответила я, потому что мне тоже было здесь холодно и тоскливо. Я даже едва не предложила Белинде вернуться в ее уютный домик, но напомнила себе, что настоящая дочь семьи Раннохов не отступает перед опасностью. Мы разделись и приготовились ко сну, потом я принесла шотландского виски и налила нам для поднятия духа. Мы сидели на моей постели и болтали о том, о сем — лишь бы не гасить свет.

— Дорогуша, я сгораю от нетерпения — расскажи, как прошел вчерашний вечер, — потребовала Белинда. — Мне было так любопытно, что вчера я едва не разбудила тебя, когда вернулась домой. Ты прелестно улыбалась во сне, и я решила — мистер О’Мара посвятил тебя в тайны любви.

— Он этого и хотел.

— А ты не захотела?

— Не то чтобы не захотела, но… Вообще-то я хотела, и даже очень.

— Тогда что тебе помешало?

— Не смогла решиться. Поняла, что он — неподходящая партия, и пришла в ужас при мысли о том, что повторю судьбу мамы.

— Но у твоей матери была целая вереница мужей.

— Но я-то не хочу вереницу. Я хочу выйти замуж за того, кто будет любить меня и останется со мной до скончания дней.

— Милочка, это ужас как старомодно. И кто-то же должен тебе помочь избавиться от этой кошмарной ноши, которую ты тащишь. Для такого дела Дарси — лучше некуда.

— Ах, иначе говоря, ты смело его рекомендуешь?

Белинда поглядела на меня и залилась серебристым смехом.

— Вот оно в чем дело! Ты подумала, что мы с Дарси… и не хотела отнимать у меня сладкий кусочек. Ты просто лапочка.

Я умолчала о том, что погрызенный кусочек не вызывает у меня аппетита.

Тут в каминной трубе мрачно завыл ветер. Весь день надвигалась гроза, и теперь мы с Белиндой испуганно воззрились друг на друга.

— Ты ведь не думаешь, что тут бродит привидение покойника, стеная и взывая о мести? — спросила Белинда.

— В замке Раннох привидений полно. Я к ним привыкла.

— В самом деле? Ты хоть одно сама видела?

— Вроде бы да. Краешком глаза.

— И что, правда, перед тем как ему появиться, чувствуешь дуновение ледяного холода?

— В замке Раннох не поймешь — там везде и всегда ледяной холод и дуновения.

Внизу, на улице, что-то стукнуло.

— Что это? — испуганно спросила Белинда.

Я подошла к окну.

— Отсюда не видно.

— Где-то близко. Кажется, возле подвала.

— Наверно, просто кошка, или ветром сшибло крышку с мусорного бака. Можем спуститься и посмотреть.

— Ты с ума сошла! В доме побывал убийца.

— Белинда, мы вдвоем и сейчас чем-нибудь вооружимся, так в случае чего отобьемся. В доме полно оружия. Выбирай.

— Хорошо, — по голосу Белинды было слышно, что ей вовсе не хорошо, но меня внезапно охватила злость. Вся моя жизнь полетела вверх тормашками. Моего брата подозревают в убийстве, и я хочу, чтобы это безобразие прекратилось. Я сердито протопала по лестнице, сжимая в руке африканское копье-ассагай, которое кто-то из родственников привез с Бурской войны.

Мы с Белиндой спустились в кухню, но свет зажигать не стали, чтобы себя не выдать. Тут на пол упала тень мужчины за окном, и мы ухватились друг за друга.

— Хватит дурацких подвигов. Не геройствуй, звони в полицию, — прошипела Белинда, и я вынуждена была с ней согласиться. Мы подкрались к телефону, набрали три девятки и ждали, крепко обнявшись, будто нас мотало на корабле в бушующем океане. Наконец мне показалось, будто с улицы доносятся крики и шум, а потом в парадную дверь оглушительно заколотили. Я приоткрыла ее и с облегчением увидела в щелочку двух констеблей.

— Мы поймали человека, который шатался возле вашего дома, миледи, — сказал один.

Я его узнала — он охранял дом вчера вечером.

— Отличная работа, констебль. Может статься, это и есть убийца француза. Где он?

— Выведи его на свет, Том, — велел своему напарнику мой знакомец.

Появился второй констебль, толкая перед собой фигуру в дождевике.

Я только взглянула на него и завопила:

— Дедушка! Что ты тут делаешь?

— Вы знаете его, миледи?