Ирина Хрусталева - Диджей сарафанного радио
«Бр-р, как здесь жутко и холодно, – передернулась сыщица. – И главное, никого нет! Хоть бы один живой человек, все не так страшно. Но делать нечего, нужно идти», – решила она и стремительно ринулась в конец неуютного сооружения. Лера добежала до двери с табличкой «Анатомическая лаборатория» и резко остановилась, тяжело дыша. Немного постояв, она осторожно приоткрыла дверь. Никого не увидев в комнате, она спросила:
– Можно войти? Эй, есть кто живой?
– В основном здесь покойники, живые сюда редко заглядывают, – услышала она чей-то насмешливый голос и вздрогнула от неожиданности. За столом сидел старик, Лера его сразу и не заметила. Он был в таком серо-грязном халате, что буквально сливался со стенами помещения.
– Вы Владлен… Ефимович? – растерянно спросила Валерия, мучительно вспоминая год рождения патологоанатома, которое было отражено в его досье.
– Нет, я санитар, очередного покойного доставил, запись в журнале счас сделаю и уйду.
– Где я могу найти Владлена Ефимовича?
– А в анатомичке, вон там, – кивнул он головой в сторону обшарпанной двери.
– Вы не могли бы его позвать?
– Нет, счас никак нельзя, он вскрытие делает. Не любит он, когда его от дела отрывают, дюже ругается.
– А это надолго… вскрытие?
– Часа на два, а то и на три.
– И что же теперь делать? Он мне очень нужен!
– Раз очень нужен, иди туда, – пожал старик плечами. – Ну вот, запись я сделал, теперь могу уходить.
– Как это – туда? – переспросила старика Лера. – Вы же говорите, что там вскрытие?..
– И что? Покойника доктор вскрывает, подумаешь, невидаль! Живых людей надо бояться, дочка, а не мертвых, – хохотнул старик. – Покойник ничего плохого сделать не может. Лежит себе тихо-мирно, никого не трогает, ни о чем не думает, значит, ничего не замышляет.
– А вы уже уходите? – дрожащим голосом спросила сыщица: у нее потихоньку начинался нервный колотун.
– Да, ухожу, – кивнул старик головой и поднялся из-за стола. – Мое дело – каталку сюда доставить да покойного в холодильник поместить. Еще запись в журнале сделать и обратно, в свою каморку, до следующего новопреставленного.
– В каморку? – глупо спросила Лера и бросила настороженный взгляд на дверь, в которую ей предстояло войти.
– Ну да, в каморку, это я так комнатку для санитаров называю. Мы там сутками дежурим, моя смена в восемь вечера заканчивается, и на двое суток – домой.
– И не страшно вам… здесь работать, да еще и сутками? Я представляю, до чего здесь жутко ночью! – передернулась Лера.
– А кого бояться-то? – хмыкнул старик. – Говорю же, покойники – народ смирный, лежат себе да очереди на погребение ждут. А работаю я здесь, потому что пенсии не хватает, – вздохнул он. – Зарплата маленькая, зато халтурка есть. Родственники приплачивают, когда надо покойника образить.
– Это как – образить? – не поняла девушка.
– Помыть, побрить, одеть да причесать. Что же здесь непонятного? – развел старик руками. – Чтоб он в гробу лежал хорошим да пригожим, постараться нужно. Васька у нас работает, сменщик мой, он по гриму мастер на все руки, так разрисует, любо-дорого посмотреть. Краше, чем когда живым был, в гробу человек лежит, – снова хохотнул веселый старик. – И родственникам приятно, и ему хорошо, Ваське лишний рубль никогда не помешает. Ну, пошел я, заболтался совсем, – спохватился он. – А ты не бойся, иди, не то ждать будешь до морковкиного заговенья.
– Морковкиного чего? – икнула Валерия, таращась то на старика, то на дверь.
– Ступай, говорю, не то ждать долго будешь. Ефимыч только-только работать начал, минут двадцать назад, – повысил голос старик, словно перед ним стояла глухая тетеря.
– Да, да, сейчас, – механически кивнула девушка. – Вот только немного посижу и пойду… сразу и пойду, – стекая на стул у стены, пролепетала она.
– Ну-ну, я вижу, – вновь усмехнулся старик и засеменил к стеклянному шкафчику. Взяв пузырек темно-коричневого цвета, он вернулся к Лере. – На вот, понюхай, мозги сразу прочистит, – проговорил он и сунул в руку девушке пузырек с нашатырным спиртом. – Ох, молодежь-то совсем хлипкая пошла, – покачал он головой и проворно скрылся в недрах бесконечного коридора.
Валерия некоторое время сидела, собираясь с силами, а потом, отвинтив крышечку пузырька, поднесла его к носу и глубоко вдохнула. Резкий запах аммиака ударил в ноздри и, казалось, достал до самых отдаленных уголков мозга. Из глаз девушки брызнули слезы, и она быстро захлопала ресницами.
– О черт, какой сильный, однако! – выдохнула она. – Действительно, мозги прочищает, старик прав.
Посидев минут пять, Валерия энергично тряхнула головой.
– Сиди не сиди, все равно ничего не высидишь, детектив Протасова, – пробормотала она. – Нужно взять себя в руки и смело топать в анатомичку. Старик совершенно прав: покойников бояться нечего, опасаться нужно живых.
Девушка быстро встала, стремительно пересекла небольшую комнату и так же быстро, чтобы не передумать, распахнула дверь в анатомичку. На нее пахнуло резким, своеобразным запахом, который бывает только в моргах. На мгновение задержавшись в дверях, Лера напряглась, а потом решительно вошла в помещение. Она увидела стоящего к ней спиной доктора, склонившегося над металлическим столом, на котором лежал мертвый человек. Только она раскрыла рот, чтобы позвать патологоанатома по имени, как он сам обернулся.
– Прошу прощения? – нахмурил врач брови. – Вам, собственно, кого, гражданочка?
– Мне, собственно, вас, Владлен Ефимович, – резче, чем хотела, ответила Валерия. – Мы могли бы с вами поговорить?
– Сожалею, сейчас я очень занят.
– У меня тоже времени не слишком много. Однако я нашла часок, чтобы приехать к вам, а не вызывать повесткой в прокуратуру, – брякнула Лера, замерев в ожидании реакции патологоанатома на эти слова. Она не заставила себя долго ждать, и девушка с наслаждением отметила, как он резко побледнел.
– В прокуратуру?! – с ужасом переспросил врач, но тут же постарался взять себя в руки. Гордо вскинул голову в зеленом колпаке, поправил пальцем очки и твердым голосом спросил: – По какому же поводу я понадобился работнику прокуратуры?
– По поводу вашего экспертного заключения, которое вы написали после обследования тела Чернова Вадима.
– Чернова Вадима? А кто это такой? – пожал доктор плечами. – Впервые слышу это имя.
– Да что вы говорите? – театрально всплеснула Валерия руками. – Неужели и правда не помните такого? – прищурилась она, пристально наблюдая за мужчиной.
– Через мои руки проходит столько людей, вернее, трупов, что я не в состоянии запомнить фамилию каждого из них. А порой я и вообще не знаю фамилии, просто номер, и все.
– Ну, уж Чернова-то вы вряд ли могли забыть, Владлен Ефимович? – усмехнулась Лера. – За него вы получили неплохие деньги, – наудачу произнесла она фразу о взятке.
– Не понимаю, о чем вы говорите, – развел руками Владлен. – Вероятно, меня с кем-то перепутали. Простите, не знаю вашего имени-отчества, но, если вас не затруднит, подождите минут десять-пятнадцать, и тогда мы с вами сможем спокойно поговорить.
– Меня зовут Валерия Алексеевна, – представилась сыщица. – И я вас обязательно подожду.
– Вы пока присядьте, вот сюда, – показал врач на стул у стены. – А я быстро.
Он снова склонился над телом, что-то делал с ним минуты две, а потом стремительно направился к двери.
– Простите, инструмента одного не хватает, – на ходу проговорил Владлен. – Я сейчас, посидите.
Врач вышел в соседнюю комнату, быстро выхватил из кармана телефон и начал лихорадочно набирать номер.
Валерия, оставшись наедине с трупом, бросила мимолетный взгляд в сторону стола и в ужасе прикрыла глаза.
– Не смотри, не нужно… не смотри, и тогда все будет нормально, – подавляя головокружение и тошноту, прошептала она.
Владлен вернулся минуты через три, держа в руках электрическую медицинскую пилу. Он положил ее на стол рядом с телом и прошел к стеклянному шкафчику.
– А что вы собираетесь делать с этой пилой? – холодея от ужаса, спросила Валерия.
– Трепанацию черепа, – совершенно спокойно ответил патологоанатом. – Этот бедняга скончался от рака головного мозга, я должен вскрыть голову, чтобы написать заключение. Болезнь никого не жалует, совсем еще молодой мужчина, а видите, как судьба распорядилась.
– И вы сейчас… трепанацию?.. – пролепетала Лера, с ног до головы покрывшись холодным потом.
– Дело в том, что у меня очень жесткий график, уважаемая Валерия Алексеевна, – плотоядно улыбаясь, ответил врач. – Я не имею права его нарушать. Если я не сделаю свою работу, значит, должен буду оставить ее сменщику. А у него имеется своя, не менее срочная.
– Я все поняла, Владлен Ефимович, – прервала патологоанатома Валерия. – Работайте, я подожду.
– Не волнуйтесь, это не займет много времени. Как только я закончу, мы с вами сможем спокойно поговорить. Впрочем, если вы торопитесь, мы можем и сейчас начать беседу.
