Ольга Степнова - Моя шоколадная беби
– Как он выглядел, Лёшка этот? – задохнувшись, спросила Катя.
– А никак, – бабка кочергой помешала тлеющие угли. – Никак не выглядел. Телогрейка, шапка, а так – ни внешности, ни возраста. Крест у него только на среднем пальце был – распятие!
– Чёрт! – подскочил со скамейки Мат-Мат.
– Он! – заорала Катя. – Это он в нас с Мартином…
– Так что, говорите, долголетие вас интересует? – хитро поинтересовалась бабка.
– Нет, уже не интересует! Здоровья вам, бабушка Матильда! – Мат-Мат раскланялся, словно стоял на сцене, перед благодарными зрителями. – Обязательно пришлю вам отменной рассыпухи!
– Не наври! – погрозила бабка пальцем-крючком.
После жаркой избы на улице показалось прохладно.
– И зачем она летом так топит? – спросила Катерина совсем не о том, о чём хотела спросить.
– Старые люди всегда мёрзнут, – пробормотал нравоучительно Мат-Мат.
– Откуда ты знаешь?
– Читал!
Они шли пролеском, чтобы сократить путь до избушки бабы Шуры. Уже орали петухи, но деревня ещё спала.
– Ну, как тебя история? – задал свой любимый вопрос Мат-Мат.
– Я ничего не поняла, – пожаловалась Катя. Эйфория от «открытия» прошла, на смену ей пришла мрачная уверенность, что никогда им не найти этого Лёшу, не понять кто он такой, и зачем всё это делает.
– Кто он такой?! Зачем всё это делает?! Откуда знает про Бурабона?! Значит, он и про клад знает?! Почему в нас стрелял?! – Катерина сломала какую-то ветку и яростно начала отмахиваться от мошкары.
Мат-Мат шёл широкими шагами, она еле поспевала за ним.
– Ты должна спросить, беби, отчего померла баба Шура. Я думаю, этот Лёша наврал, что он её родственник. Бабка растаяла, сбегала за вином, и после распития бутылочки он стал пытать её, куда Бурабон спрятал ворованные драгоценности. Он же понимал – кому, как ни любовнице, с которой Бурабон собирался бежать за границу, об этом знать! Много ли старому человеку надо?! Баба Шура поняла, что он что-то знает про её тайну, разволновалась и умерла. А перед смертью для Сытовых нарисовала картинку. Скорее всего, Лёша не видел этого рисунка. А Сытов оказался дурак. Но во всей этой истории мне нравится другое!
– Что? – Катерина уже еле ноги тащила. Она поймала локоть Мат-Мата и повисла у него на руке. – Что тебе нравится в этой истории?
– Сокровища принадлежали бабке Пригожина?
– Да!
– Ты – наследница Роберта?
– Да!
– Значит – они твои! И козёл Сытов здесь ни при чём! Ух, как я тебя люблю, беби!
– Гад ты! Бандит! – Катерина бросила его руку и пошла вперёд. – Хочешь примазаться к моим деньгам?!
– Хочу! Ой, как хочу, беби! Ты, кстати, мне сразу понравилась!
– То-то ты от испуга чуть не описался!
– Ну не описался же! Только сознание потерял! Мы будем жить с тобой долго и счастливо!
– Только сначала ты отсидишь за свои подвиги.
– Может, и отсижу, – хитро улыбнулся Мат-Мат, из чего Катерина сделала вывод, что сидеть он не собирается.
Когда избушка бабы Шуры наконец показалась вдалеке, Катерина спросила:
– Интересно, а почему мы не на машине?
– Я как-то об этом не подумал!
– И я.
Чем ближе они приближались к дому, тем было понятнее – там что-то не так. Дверь болталась открытой и её трепал слабый утренний ветер. Окно в сенях… Они прибавили шагу, потом побежали. Оконное стекло было испорчено дыркой, от которой в разные стороны разбегались тонкие лучики трещин.
– Стреляли, – ошарашено объявил Мат-Мат.
– Пойдём отсюда, – потянула его за рукав Катерина, но он вырвался и забежал в комнату.
– Ну ни фига себе! – присвистнул оттуда Мат-Мат.
Катерина шагнула за ним, с чувством, будто прыгала с вышки, а внизу был асфальт.
– Здорово тут кто-то повеселился! – Мат-Мат осмотрел разгром и похлопал себя по бокам в поисках пачки сигарет. Стол, табуретка, кровать были перевёрнуты, лекарства разбросаны, бельё на полу, в углу валялись пустые бутылки водки.
– Сок, который ты мне приносила, кто-то выпил! – удивился он и закурил.
– Дай мне, – попросила Катя, и он отдал ей прикуренную сигарету.
Некоторое время они молча курили, синхронно пуская дым.
Потом Мат-Мат тщательно перерыл все вещи, обследовал пол.
– Удостоверения здесь нет. Кто-то его забрал, – хмуро сообщил он Катерине и выглянул в окошко. – Смотри, бочка стоит не так, и лопаты разбросаны! Кто-то копал здесь после меня! Копал, стрелял, и пил водку!
Катерина, не затушив окурок, бросила его в постельный ворох, валявшийся на полу.
– Пойдём отсюда, – попросила он Мат-Мата и потянула его за рукав.
– Нет, беби, постой…
Она смотрела, как медленно от её окурка начинает тлеть одеяло.
– Пойдём! – уже пахло дымом, и слабо, но настойчиво, сквозь тление, пробивались первые искры огня.
– Что это? – Мат-Мат уставился на одеяло и замахнулся ногой, чтобы затоптать зарождающееся пламя.
– Не смей! – завизжала вдруг Катерина. Она зарыдала, затопала ногами, и замотала головой, сжав кулаки. – Не смей!!!
Никогда в жизни у неё не было возможности закатить полноценную истерику. Даже в детстве, когда любой ребёнок пробует воем, слезами и битьём о пол показать свою власть над родителями. У неё просто не было родителей.
Это была её премьера.
Она требовала, чтобы этот дом был сожжён дотла, и больше никогда не вмешивался в её жизнь. Она так и сказала зачем-то:
– Это премьера.
– Да, ладно, беби, – пробормотал Мат-Мат. – Хорошо! Успокойся. Пусть будет по-твоему! У меня тоже дебют – я никогда не пускал красного петуха! – Он проделал какие-то странные манипуляции, и огонь разгорелся уверенно, затрещал, лопая старое одеяло, как оголодавший пёс кусок свежего мяса.
– Бежим! – Мат-Мат сдернул Катерину с места, и они помчались, держась за руки, через поле, по которому она мчалась когда-то одна, удирая от своры собак.
– Стой! – Она захотела убедиться, что огонь не передумает и сделает до конца своё дело. Они остановились, и, тяжело дыша, стали смотреть, как огонь набирает силу, как клубы чёрного дыма поднимаются вверх, как занимается пламенем старый, засохший клён.
– Бурабон горит! – крикнула Катерина.
– Ефим Иванович почил, – констатировал факт Мат-Мат.
– Пожар! – заорал кто-то со стороны деревни, и послышался разноголосый собачий лай.
Катерина с Мат-Матом опять помчались, и не помчались, а полетели, потому что земля была не под ногами, а далеко внизу, рядом же – облака и птицы. Приступ счастья опять захватил Катеринино сердце, и не отпускал его, пока она не уткнулась носом в ворота своего дома.
– Здорово, что мы были не на машине! – запыхавшись, сказала Катя.
– Когда ещё полетаешь, – понял её Мат-Мат.
Её никто никогда так не понимал, и Катерина расхохоталась. Она хохотала, когда они открывали калитку, хохотала, когда вошли в дом, хохотала, пока он не заткнул её поцелуем, пробормотав, что некоторые черномазые девчонки очень запросто сходят с ума, если их вовремя не поцеловать.
Поцелуй прервал телефонный звонок.
Мобильный трещал где-то в глубине сумки.
– Алло! – неохотно ответила Катерина. – Что?! – Она уставилась на Мат-Мата. – Это тебя! Это Майкл!
Мат-Мат взял трубку и поговорил отрывистыми «да-да».
– Нам надо срочно вернуться домой, – сообщил он Катерине, нажав на отбой.
– Срочно? Так распорядился твой Майкл?! Откуда он знает мой телефон?!
– Беби, нам нужно уехать. Я потом тебе всё объясню! – Он стал другим – чужим и колючим, достал свои женские шмотки, парик, переоделся и быстро накрасился.
– Что, Майкл не может решить задачку по математике? – К горлу подкрались обида и слёзы. Её опять используют в тёмную. Она опять не понимает, что происходит. Как тогда, с Сытовым, тринадцать лет назад. – Что происходит? – заорала она. – Или вы теперь с Майклом банда?!! Ведь он прекрасно знает, кто ты! Не думай, что я полная дура. Он видел, как ты выскочил тогда из пикапа, он сказал тебе, в какой квартире я проживаю, он пытался наутро меня шантажировать тем, что знает, кого я скрываю! Ты ввязал мальчишку в свои дела?! Используешь как связного? Что происходит?!!
Мат-Мат собирал вещи молча, и это был совсем другой Мат-Мат: не дурашливый, не понимающий, не потакающий её глупым капризам. Это не с ним она летела над полем, не с ним расправлялась с Ефимом Ивановичем Бурабоном в обличье старого клёна, не с ним целовалась так, что губам было больно.
Весь обратный путь они ехали молча. Катерина решила твёрдо – марионеткой в чужих руках она больше не будет. Чёрт с ним, с этим Мат-Матом, она расплатится с ним парой цацек, пронумерует, и занесёт в длинный список в графу «развлечение».
Лифт не работал.
Стеклянная будка была пуста.
Они потащились наверх, соревнуясь в молчании.
– Больше ты сюда не придёшь, – сказала Катерина, едва они шагнули в квартиру.
Мат-Мат зачем-то проверил все комнаты, открывая двери, прошел на второй этаж, в гостиную, видимо, тоже проверил, спустился и молча стал обуваться.
