Наталья Александрова - Черный кот в мешке, или Откройте принцу дверь!
Я положила на нее свою ладонь.
Рука Ивана была холодная и немного влажная. Пульс едва прощупывался, и я снова почувствовала острый приступ жалости и сочувствия. Я слегка сжала его руку, и мне показалось, что мужская рука шевельнулась в ответном пожатии. Но, скорее всего, я выдавала желаемое за действительное — Иван был без сознания, похитители накачали его какой-то дрянью, чтобы без проблем провезти в самолет под видом тяжелобольного…
Я погладила его по руке: где-то я читала, что даже люди в коме чувствуют заботу и внимание окружающих, и это внимание помогает их выздоровлению. В каком-то фильме герой даже разговаривал со своей находящейся в коме подругой, чтобы она чувствовала его присутствие. Пусть и Иван почувствует, что он не одинок! Пусть знает, что я его непременно спасу!
И тут, словно в ответ на мое прикосновение, рука Ивана немного сжалась. На этот раз я не могла ошибиться, он действительно шевельнул пальцами!
Я снова сжала его руку — и в ответ почувствовала слабое, но вполне ощутимое пожатие.
А потом он пошевелил головой и едва слышно застонал!
Никакого сомнения, он начал понемногу приходить в себя!
Но теперь я боялась другого: если похитительница услышит его стон, она остановит машину и сделает новый укол или придумает что-нибудь еще похуже! Пока он стонал очень тихо, и шум мотора заглушал эти звуки, но что будет дальше?
И вдруг, когда я не находила себе места от беспокойства, машину резко тряхнуло, она развернулась поперек дороги и едва не перевернулась. Иван, который уже начал приходить в себя, свалился с носилок на пол автобуса, застонал и приподнялся.
— Где я? Что со мной? — проговорил он, пытаясь сорвать бинты с лица.
Голос его звучал глухо из-за бинтов.
— Тихо! — зашептала я, склонившись к нему. — Тихо, а то тебя услышат!
— Это ты, Василиса? — прошептал он едва слышно.
— Ну вот, ты меня уже узнал, значит, все не так плохо! Но только не шуми, а то сюда придут, и нам с тобой не поздоровится…
К счастью, похитителям в этот момент было не до нас с Иваном.
— Ты что — сдурел?! — взвизгнула впереди Инга, как только пришла в себя после удара. — Первый день за рулем?
— Колесо проколол! — оправдывался Гера, пытаясь выбраться из кабины. — У меня запаска есть, сейчас поменяю!
— Сивый, помоги ему, а то этот безрукий целый час провозится, и мы на самолет опоздаем! — распорядилась Инга.
Ее подручный, недовольно ворча, выбрался вслед за Герой, и они занялись заменой колеса. А Инга повернулась ко мне и спросила через окошко:
— Как там наш пассажир?
— Все в порядке! — поспешила я заверить ее. — Даже не шелохнулся! Спит как младенец!
Чтобы Иван не выдал себя несвоевременным возгласом, я крепко сжала его руку. Он понял меня и не издал ни звука.
— Ну, хоть это хорошо! — удовлетворенно проговорила Инга и не стала проверять мои слова.
— Как ты? — Наклонилась я и спросила тихонько.
— Голова болит, — ответил он едва слышно, — и слабость такая, как при гриппе.
— Ничего, — я погладила его по голове, — ты очнулся, и это уже хорошо…
Через минуту мужчины вернулись, Гера сел за руль, и автобус поехал дальше. А я, как только заработал мотор, зашептала на ухо Ивану:
— Тебя похитили! Ты совсем ничего не помнишь?
— Помню, как встретился в кафе с женщиной из адвокатской конторы, — прошептал он после небольшой паузы, — я выпил кофе… закружилась голова, и все… потом провал…
— Она подсыпала тебе в кофе какой-то наркотик! — прошептала я. — Увезла на заброшенный склад, а теперь хочет провезти на самолет и доставить за рубеж.
— Зачем? — прошептал Иван. — Кому я нужен? У меня ничего нет… ты же знаешь, одежда на мне, и та чужая…
— Это мы узнаем позже! — отозвалась я. — Сейчас есть кое-что поважнее…
И я поделилась с ним одной своей задумкой.
Вскоре наш микроавтобус съехал с кольцевой дороги. Еще немного — и мы свернули на прямое как стрела шоссе, ведущее к международному аэропорту Пулково-2.
Значит, я не ошиблась: Инга действительно хочет вывезти Ивана за границу.
Автобус развернулся и лихо затормозил возле служебного въезда на территорию аэропорта. Гера заглушил мотор. Инга достала стопку документов и повернулась к нему:
— Пойдешь со мной!
— Зачем это? — опасливо осведомился Гера и бросил в мою сторону затравленный взгляд.
Мне ничего не оставалось, как скромно потупиться: я действительно втравила мужика в неприятности.
— Что за вопросы? — окрысилась Инга. — Ты шофер, значит, должен идти со мной оформлять бумаги! А ты тут приглядывай! — бросила она Сивому и зашагала к зданию аэропорта.
Едва Инга и Гера скрылись за дверью, я пригнулась и прошептала Ивану:
— Ну что — ты сможешь самостоятельно идти?
— Наверное, смогу! — отозвался он неуверенно.
— А бежать?
— Боюсь, что нет…
— Чего это ты там шепчешь? — окликнул меня Сивый.
Он выбрался из кабины и, обойдя микроавтобус сзади, потянул дверную ручку.
— Ничего, — отозвалась я сквозь зубы. — Тебе показалось!
— У меня слух хороший, и никогда ничего не кажется!
— Да я пульс ему считала! — придумала я хоть какое-то объяснение.
Сивый приоткрыл дверь, заглянул внутрь, увидел неподвижную фигуру на носилках и успокоился.
— А я думал, этот мозгляк приходит в себя…
— Да нет, все в порядке, я за ним слежу! — успокоила я его. — Если что — сама сделаю укол!
Сивый вернулся в кабину, сел на прежнее место и вроде бы задремал.
Но теперь я знала, что он внимательно прислушивается ко всем звукам, доносящимся сзади, и мне не удастся незаметно вывести Ивана из автобуса.
А времени у меня в обрез, скоро вернется Инга…
Через окошко между кабиной и салоном я видела седоватый затылок Сивого. Может, оглушить его чем-нибудь?
Я огляделась и увидела на полу фонарь в тяжелом металлическом корпусе.
Удобная вещь, вроде металлической дубинки, но через окошко ударить как следует не получится: нет замаха. А если я не смогу оглушить Сивого с одного раза — мои шансы резко снижаются: он здоровенный, опытный и к тому же вооружен…
Я взяла фонарь в руку и выбралась из салона.
Нужно подойти к кабине, выманить Сивого под каким-нибудь предлогом и неожиданно огреть его по голове… лучше всего, если он повернется ко мне спиной…
Я обошла автобус, подошла к нему сбоку.
Силуэт Сивого отчетливо виднелся через стекло.
— Слушай, что-то мне наш жмурик не нравится! — проговорила я негромко. — Пульс не прощупывается. Взгляни-ка, не окочурился ли он!
Если Сивый нагнется, чтобы проверить пульс Ивана — я смогу осуществить задуманное.
Но Сивый даже не пошевельнулся.
То он слышит любой шепот, то его не дозовешься… может, и правда заснул? Тогда нужно быстро выводить Ивана, воспользовавшись удобным моментом…
Но что-то в силуэте Сивого показалось мне странным.
Спящие люди не бывают настолько неподвижны.
Может быть, он притворяется, хочет посмотреть, что я буду делать?
Я подошла еще ближе, вгляделась в лицо Сивого.
В тусклом свете дальнего фонаря его глаза блестели, как два влажных камня. Они были широко открыты.
По спине у меня пробежал озноб.
— Ты чего? — проговорила я внезапно севшим голосом.
Сивый не отвечал и даже не пошевельнулся.
Я потянула на себя ручку, распахнув дверцу машины.
Сивый сидел, безвольно откинувшись на сиденье, и смотрел перед собой пустым безжизненным взглядом.
Такой пустой взгляд я уже видела однажды.
Я его видела у мертвой девицы в сквере. Тогда я еще подумала, что в глазах убитого, по поверью, можно увидеть отражение его убийцы. Но в глазах той девицы ничего не отражалось, а в глазах Сивого, как в двух маленьких черных зеркалах, отражался заходящий на посадку самолет. Крошечный самолетик двоился, двоились его яркие бортовые огни. Два одинаковых самолетика плавно заходили на посадку в широко открытых глазах мертвого бандита, и это было очень красиво…
Я вздрогнула, сбрасывая с себя оцепенение.
Сейчас не время впадать в ступор, нужно быстро удирать отсюда вместе с Иваном, поскольку Сивый нам сейчас явно не помешает… но что с ним такое случилось?
Я вгляделась в него и увидела на груди, чуть ниже левой ключицы, небольшое расплывающееся темное пятно.
Пятно крови.
Мне стало холодно. Так холодно, как будто посреди июня вдруг потянуло январской стужей.
Сивого убили, и убили только что, не больше минуты назад. Убийца наверняка здесь, рядом со мной. И пришел он, само собой, не ради этого седого уголовника.
Наверняка его цель — Иван…
И тут же мой страх прошел, то есть вместо страха за саму себя я почувствовала страх за Ивана. Он и вообще-то не может постоять за себя, а сейчас только что пришел в сознание после наркоза и совершенно беспомощен…
