Дарья Донцова - Кекс в большом городе
– Эхма, – тяжело вздохнула баба Катя, – не с той стороны глядишь. Давай по-простому объясню. Вот пьет мой сосед и жену бьет, хорошо это?
– Нет, конечно.
– Сам он того понять не может: если всю жизнь так протянет, то совсем душу загубит. Вот Господь ему и насылает болезнь, чтобы одумался. Если он разберется что к чему, долго проживет еще, а не дойдет до пьяницы, так и помрет скоро, сгниет заживо, спасибо богу за мягкосердие.
– С ума сойти! Ну и доброта!
– Глупая ты, чем раньше он уберется, тем меньше нагрешит!
– Пусть так, – ввязалась я в теологический спор, – с алкоголиками еще худо-бедно понятно, а дети-то за что болеют, самые маленькие?
– Это их родителям наказание.
– Ладно, – кивнула я, – только если следовать вашей логике, то получается, что все врачи грешники?
– Верно, – кивнула бабка, – толку от них нет! Лечат, лечат, режут, штопают, глядь, больной помер.
– Но многие выздоравливают!
– Знаешь почему?
– Нет.
– Все лишь от самого человека зависит, – объяснила старуха, – вот заболел он, сел и задумался: за что? Где не так поступил? Может, неверно живу? Для другого меня Господь предназначил. Если хочу еще по земле ходить, надо измениться.
– Но каким образом и в какую сторону?
– А вот это каждый должен решить сам, – усмехнулась баба Катя, – я лишь подтолкнуть могу. Вот тут недавно один приезжал, богатый, на машинах. Денег совал! Пачки! Причитал: «Говорят, ты все можешь, вылечи, съедает рак».
Глянула я на него и отвечаю:
«Долларов не беру, вот конфетки люблю, грешна. Спрячь купюры-то! Если возьмусь, то так просто».
А он затрясся весь, заорал:
«Мне бесплатно не надо, без денег ничего путного не будет».
И как такому втолковать, что его путь на земле другой был? Ему бы при храме прислуживать, смиренно, ан нет, гордыня жрет. Ну и что? Поверит он мне? Раздаст богатство, уйдет? Схимником станет? В келье запрется? Никогда. Значит, судьба ему помереть! Или вот вчера Юркина жена из пятой квартиры прибежала! Слезы, сопли, ребенок у нее обезножел, на велосипеде катался, упал, позвонок сломал, беда! Плачет, рыдает: «Беги, баба Катя, ты вправлять умеешь». И что я ей скажу? Для начала на мужа глянь: сидит дома, всем довольный, гладкий да румяный, до двух дня работает, потом у телевизора храпит. А между прочим, в нем талант зарыт, великим актером мог стать! Людям радость и смех приносить. Но не вышло, вот отчего сын и пострадал. И поверит она мне? Велит добытчику в Москву ехать и на подмостки лезть? Променяет сытую жизнь на ерунду? Изменится? Нет, не случится такого, лежать парню недвижимым. То-то и оно, все в мире к тебе самой стекается. Так зачем явилась?
– Знаете ли вы женщину по имени Лера? – решила я задать бабе Кате откровенный вопрос.
– Может, да, а может, нет. Ко мне многие ходят.
– Ее фамилия Опара.
– Квашня, – усмехнулась баба Катя.
– Нет, Опара, – машинально поправила я старушку.
– Квашней знакомые кликали, больно толста была.
– Так вы с ней встречались?
– Случалось, только звали Квашню Настей.
– Ой, бабушка Анастасия!
– Что ж, и так подходит.
– Дайте мне ее координаты.
Баба Катя никак не отреагировала на просьбу. Решив, что моя собеседница не поняла заковыристое слово «координаты», я задала вопрос по-иному:
– Адрес Опары подскажите!
Старушка ткнула в сторону занавешенного окна.
– Иди до конца улицы, под горку спустись и найдешь.
– Номер дома какой?
– Нет его.
– Не поняла.
– Кладбище там, большое, испокон веку со всех ближайших поселков покойников туда тянут. Умерла Опара.
– Анастасия?
– Да.
– А внучка, внучка где?
– Вот этого не сообщу, уж и не знаю, имелась ли она у нее, когда я с Настей знакома была, та… в общем, ступай домой.
– Может, припомните, где она до кончины жила?
– Зачем тебе?
– Понимаете, – забубнила я, – мне очень надо найти того, кто сумеет о Лере рассказать, похоже, к ней все нити тянутся.
– Зачем тебе? – спокойно повторила вопрос старуха.
– Ну… от этой информации зависит, сумею ли я найти убийцу Ереминых и того, кто хотел уничтожить Луизу! Вот странность! Ее тоже с язвой в клинику привезли, как и сестру!
Баба Катя моргнула, потом, поправив кофту, медленно сказала:
– Небось конфет прихватила?
– Да, – удивленно ответила я, – как вы догадались?
– Эка хитрость, мне все шоколадки несут, – усмехнулась колдунья, – вынимай презент, чаем угощу, пока вот кушать станем, ты мне все подробненько и расскажешь, а то я ничего не пойму.
Высказавшись, старушка встала и поманила меня рукой.
– Пошли на кухню, там чайник, в комнате я не ем, нехорошо это, в кровати крошить.
Я покорно двинулась за странной хозяйкой, задавая себе вопрос: она каким-то непостижимым образом догадалась, что гостья любит по вечерам лакомиться в постели пирожными, и укорила ее или просто так сказанула про крошки. Только, думается, бабка Катя ничего просто так не произносит!
Мой рассказ затянулся надолго, старушка успела влить в себя три громадные кружки кофе и съесть почти все конфеты. Наконец бивший из меня фонтан иссяк, баба Катя кивнула.
– Интересная история. А ты, значит, решила докопаться до истины? Любопытство мучает? Или деньги получить хочешь?
– В конечном итоге деньги, – честно пояснила я, – уже говорила, что пишу криминальные романы, но буйной фантазией не обладаю, а вот реально произошедшие события описываю просто здорово. Хочу потом книгу выпустить, гонорар получить, это мой заработок.
Баба Катя уставилась в окно, налила себе еще кофейку и сообщила:
– Господь зря никаких встреч не устраивает. Ладно, расскажу тебе, чего знаю, но история долгая, придется издалека начинать, иначе не поймешь. Сиди тихо, не встревай, а то позабуду чего, а оно самым главным и окажется.
Я закивала и замерла на продавленном стуле.
Катя Симонова очень хорошо запомнила, как умирала в 47-м году ее бабка, древняя Зина. Катюше исполнилось двенадцать лет, уже девушка по деревенским понятиям, скоро замуж выходить. То, что Зина занимается знахарством, внучка отлично знала, да и как было скрыть сей факт? К бабушке со всех деревень тянулись бабы. Зина отлично умела отваживать мужиков от водки, давала их женам маленькие пузырьки с каплями и говорила:
– Через месяц выкинет самогонку.
Так и получалось. Благодарные колхозницы потом тащили подарки, кто что мог: яйца, поросят, кур, молоко, отрезы на платье, новые калоши. Денег старуха не брала, впрочем, презенты из рук баб тоже не принимала. Люди знали, подношения следует утром оставить на крыльце и молча уйти. Маленькая Катя очень любила выскочить спозаранку из избы и заорать:
– Бабуся! У нас кто-то опять домашнюю колбасу забыл!
– Бери, внучка, – отзывалась старуха, – потерянное припрятать не грех, человеку за забывчивость еще прибудет.
Лет до шести Катя наивно верила в эту версию, потом разобралась, что к чему.
Кроме вразумления алкоголиков, Зина обладала и другими талантами, в частности, она ловко лечила болезни травами. Лекарства знахарка готовила сама; едва научившись ходить, Катюша таскалась с бабушкой по лесу и полянам. Старуха не жалела времени, объясняла девочке:
– Вот этот зеленый листочек от кашля, если его высушить и заварить, как чай, мигом человек хрипеть перестанет. Но мы сейчас траву рвать не станем.
– Почему? – спрашивала любопытная девочка.
– Ее из земли можно лишь в пять утра девятого июля вытаскивать, – методично поясняла старуха, – иначе проку не будет, превратится лекарство в обычное сено!
В восемь лет Катюша уже сама могла составить простой сбор и в отсутствие бабушки спокойно наливала желающим микстуру от водки. Сие надежное средство девочка составляла легко.
В третьем классе Катя поняла, зачем к бабушке по ночам тайно, через калитку на огороде, шмыгают замотанные в платки бабы. Зина умела делать строго запрещенные законом аборты. Впрочем, способна она была помочь и бесплодной женщине. Естественно, секреты этих лекарств она Катюше не открывала.
Умерла Зина неожиданно, попала под сильный ливень и простудилась, собственноручно сделанные снадобья не помогли, вызванная в конце концов из района «Скорая помощь» заявилась лишь на третьи сутки, когда старуха впала в агонию.
Мучилась она страшно, кричала неделю, смерть никак не хотела забирать грешную душу. На исходе седьмых суток местные мужики разобрали у избы крышу, но даже это радикальное средство не помогло. Катя, обливаясь слезами от жалости к бабушке, сидела в своей комнате, отец и тетка, бывшая у девочки вместо матери, запретили ей выходить в коридор.
Потом бабушка стала внятно молить:
– Приведите Катю, Катю, Катю…
– Побойся бога, мать, – ответил сын старухи, – терпи, авось все закончится, помрешь скоро.
– Катю, Катю, Катю, – кричала Зина, – Катю!
Девочка, решив нарушить запрет, понеслась в комнату умирающей, но ее перехватила тетка и, запихнув в сарай, приказала:
