Дарья Калинина - Цирк под одеялом
– Еще немного покопаю.
– Сдается мне, что ты все врешь!
– Мамой клянусь родной. Тут они!
Это был Павлик. И не успели подруги порадоваться, что добрались до нужного места, как женщина воскликнула:
– Все! Я уезжаю! Ты мне лгал!
– Нет, тут они. Перепутал чуток.
– Что это значит?
– Переволновались мы с Антохой! – ныл Павлик. – Первый раз такое дело. Шутка ли, пятерых человек одним махом положить.
– Это были не люди! – неприятным голосом проскрипела женщина. – Не люди! Понял? И ты их не убил! Ты просто исполнил приговор, который им давно вынесла сама жизнь!
– Не знаю, как вам, а мне палачом работать впервые пришлось!
– Ну и что?
– Стресс у меня был в тот момент! – обозлился Павлик. – Вот что! Закопали мы с Антохой жмуриков. А где, не помню!
Подруги переглянулись. Что он плетет?
– Похоже, ребята Свистунова не совсем точно описали Павлику место, где зарыли трупы, – прошептала Леся. – Вот он и перепутал!
Катастрофа! Весь план Свистунова мог рухнуть из-за тупости исполнителей. Пока Павлик копал, а женщина в черном наблюдала за ним, подруги подобрались еще ближе. И теперь могли рассмотреть даму. То есть могли бы, кабы было что рассматривать. А так одни черные одежды. Длинная закрывающая ноги ниже коленей юбка. Туфли. Шелковая кофта, сшитая вроде пелеринки. Несмотря на то, что было тепло, женщина надела длинные перчатки. И голову прикрывала шляпка с густой длинной вуалью. Вуаль трепал ветер, но лица женщины все равно не открывал.
– Стильная штучка эта дамочка, – прошептала Леся, почти что с восхищением разглядывая траурный наряд женщины.
Каждый предмет гардероба этой особы Леся окинула оценивающим взглядом. И теперь могла поклясться, что на женщине надето по меньшей мере долларов семьсот. Все очень просто. Туфли – триста. Шляпка с вуалью явно сделана на заказ, значит, тоже стоит недешево. Юбка и пелеринка смотрелись так, словно были добыты из одной коллекции. Юбка из тонкого шелковистого трикотажа, который обвивал ее ноги, укладываясь красивыми складками по всей длине.
– Мне кажется, я видела такую в новой коллекции Кельвина Кляйна.
– Тогда она одна должна стоить целое состояние.
Одним словом, дамочка была экипирована совсем неподходящим образом для пребывания на природе. Но, кажется, ее это ни капли не смущало. Она стояла над душой у Павлика и командовала:
– Вспоминай! Копай!
Наконец тот взбунтовался:
– Дайте передохнуть и подумать!
– Думай. Только не очень долго!
– Торопитесь?
– Не твоего ума дело! Покажи мне трупы. Я отдам тебе деньги. И расстанемся, словно никогда и не встречались.
Павлик вышел на середину поляны и завертел головой по сторонам. Внезапно его внимание привлекло место, где трава была вроде бы поникшей, как от жары. Место выделялось четким прямоугольником на фоне остальной вполне свежей зелени. И даже человек небольшого ума догадался бы, что это не просто так.
– Вспомнил! – заорал Павлик. – Там мы их закопали!
Подругам показалось, что из-за соседнего с ними куста раздался вздох облегчения. Видимо, кто-то из ребят Свистунова засел там. Подругам оставалось только гадать, заметили они их или нет.
А Павлик тем временем приступил к новым раскопкам. Женщина встала рядом с ним. И с таким жадным чувством следила за движениями его лопаты, что подругам даже стало как-то не по себе.
– Какая дотошная дамочка оказалась! – неодобрительно прошипела Кира. – Молодец Свистунов, что подстраховался!
– Она его ненавидит. Люто ненавидит! За что?
Но этот вопрос так и повис в воздухе. Потому что в этот момент Павлик как раз добрался до захоронения.
– Вот они! – воскликнул он. – Жмурики! Ну как, вы довольны?
Некоторое время над поляной висела тишина. А потом женщина дрогнувшим голосом произнесла:
– А почему они голые?
Павлик растерялся.
– Так это… как это… – промямлил он. – Мы это их того… Раздели!
– Зачем?
– Ну а чего им в шмотках лежать? Они им больше не пригодятся. А по вещам их запросто опознать смогут и через год, и через два. Аккуратненько так раздели, уложили и земелькой засыпали.
Подруги содрогнулись. Однако надо было отдать должное Павлику, выкрутился он мастерски. Даже дотошная дамочка убоялась задавать еще вопросы. Она лишь подошла к могиле. И плюнула в нее.
– Будь ты проклят! – воскликнула она. – Ненавижу! Нет, не было и не будет для тебя достойной кары. Смерть – это самое меньшее, что ты заслуживал!
Кира пихнула Лесю в бок:
– Мне кажется, она чокнутая! Как можно так ненавидеть человека?
– Молчи. Не мешай слушать!
А женщина тем временем распалилась. Она подскочила к могиле и с остервенением принялась топать ногами возле нее, словно танцуя.
– Точно, чокнутая!
Но продолжить Кира не успела. На поляне что-то произошло. Что именно, подруги понять не могли. Однако женщина в черном больше не плясала на могиле своего врага. Она замерла на месте. А потом прозвучал ее растерянный голос.
– Минуточку, а откуда тут взялась эта женщина?
– Женщина? Какая женщина?
Павлик тоже был удивлен.
– Никакой женщины там не было.
– Знаю, что не было! – неприятным скрипучим голосом произнесла дама в черном. – Но она тут лежит.
– Вы уверены?
– Ты думаешь, я не отличу женское тело от мужского? Ты меня совсем за идиотку держишь?
Кира замерла. А из-за соседнего куста раздался звук, что-то вроде виноватого шепотка, потом удара по мягкому, а затем жалобный стон. И Кира все поняла. Идиоты! Они не сумели раздобыть в морге пять мужских трупов. И как минимум один заменили на женский. Надо же быть такими кретинами! Они бы еще платье на него натянули!
А на поляне тем временем творилось черт знает что. Дамочка в черном разошлась на не шутку. И надвигалась на оробевшего Павлика, неумолимая, словно сама богиня возмездия.
– Не знаю я ничего! – бормотал он. – Что было, то и положили. Не знаю, откуда там баба взялась!
– Ты чью могилу мне подсунул? Это не те люди!
– Да вы получше посмотрите!
– Смотрела уже! Не они это!
Подруги переглянулись. Похоже, идея Свистунова с поддельными трупами потерпела сокрушительный крах. Он-то рассчитывал, что дамочка мельком глянет в могилу и успокоится. А она нет! Вон какая настырная оказалась. Бывают же на свете такие люди! Все им не так да все не этак. Казалось бы, уже и могилу ей организовали, так нет, капризничает.
– Ты кого убил? – наступала на Павлика женщина в черном.
– Не знаю я!
– Это не те!
– Кто из машины вышел, тех с Антохой и грохнули!
– Мерзавец! Дурак! Кретин! Не те люди! Я же тебе фотографию дала! Чтобы уж без осечки! А ты что сделал?
– Что?
– Не тех убил!
– Ну, я не виноват, – бормотал Павлик. – Первый раз такое дело. Ну, с кем не бывает?
– Со мной!
Женщина внезапно успокоилась и пристально посмотрела на Павлика.
– Вот что, дорогой мой, – холодным тоном произнесла она. – Денег ты от меня не получишь.
– Как же это?
– Ты мой заказ не выполнил. Выполнишь, получишь!
Кира снова толкнула Лесю в бок.
– Слышишь? Вон как ее допекло! Вынь и положь ей мертвого Свистунова! Зараза!
Леся молча кивнула. У нее были свои проблемы. Ей до смерти хотелось по делам в кустики. То есть они и так были в кустиках, но Лесе приспичило. Уж так приспичило, что, казалось, легче умереть. Прямо слезы на глазах наворачивались. Леся вся извелась и издергалась. Нет, надо идти в туалет. Организм ничего понимать не хочет.
– Я больше не могу! – прошептала наконец Леся и по-пластунски стала отползать назад.
Подальше от полянки и от кустов, в которых кто-то то шептался, то дрался, то стонал. Неспокойное, одним словом, местечко. А Лесе в данный момент хотелось покоя и одиночества. Но, видно, не судьба ей была сегодня провести время в уединении. Потому что, когда она, просидев в кустах очень долго и уверенная, что все, кроме Киры, уже уехали, очень довольная выбиралась на дорогу, то нос к носу столкнулась с женщиной в черном.
Оказывается, та никуда еще не уехала. И сейчас как раз направлялась к машине Павлика, намереваясь сесть в нее. Но увидев возникшую перед ней Лесю, внезапно замерла. А потом дико заверещала.
– А-а-а-а! Помогите!
И кинулась бежать, вопя изо всех сил:
– Покойница! Свят, свят! Еще одна!
Леся удивилась. С чего это дамочка приняла ее за покойницу? Она что, так плохо выглядит? Вроде бы с утра с ней все было в порядке. Или это поход в лесной туалет нанес ее внешности такой урон? Но обдумать эту мысль хорошенько у Леси не было возможности. Дамочка верещала так пронзительно, что у Леси даже уши заложило. Она закрыла их, потом глаза, а потом вдруг все стихло.
