Галина Куликова - Клубничное убийство
На шее – бабочка, в одной руке – пара белых перчаток, в другой – потрясающей красоты, словно взятая из музейной витрины, трость. Фотография была действительно роскошной.
– В связи с чем реклама? – не унимался Бессонов.
– Премьера спектакля, он – в одной из главных ролей. Нет, действительно, есть в нем что‑то аристократическое, – продолжала любоваться актером Майя. – У него и имидж такой – классические костюмы, смокинги. И трость. Супер!
– Майя, ты – дитя своего времени. Супер… Какое бессмысленное слово! Мне кажется, свое восхищение можно выразить как‑то иначе. То есть нормально. Кстати, этот имидж – трость, а также цилиндр, который твой любимец надевает гораздо реже, и плащ, уже практически им не используемый – не изобретение актера Аршанского, а подарок судьбы. Точнее – одной, уже покойной, театральной примы.
– А я и не слышала, – мгновенно оживилась Майя, которая считала, что знает про Аршанского все. – Вы мне ничего такого не говорили.
– Это же не Кевин Костнер, – буркнул Сильвестр.
– Ну, расскажите.
Майя сто раздавала себе слово, что не будет реагировать на замечания босса о Костнере.
– Дело давнее, хотя тогда в театральных кругах некоторое время с удовольствием обсуждалось. Была такая актриса – Софья Надеждина. Умерла она в более чем почтенном возрасте – ей было больше ста лет. Так вот. Ее некогда связывали любовные отношения с великим актером немого кино Серебрянским. Остались всякие памятные вещи. Вот она их и презентовала Аршанскому – он ей очень напоминал ее самую большую любовь. Прямо на праздновании своего юбилея вручила ему цилиндр, трость и какой‑то антикварный плаще подкладкой чуть ли не из леопарда. Эти вещи некогда были частью имиджа гениального Серебрянского. Теперь Аршанский с удовольствием использует их для укрепления уже собственного имиджа. Особенно любит таскаться с тростью.
– С тростью я видела его часто. По телевизору, на фотографиях в журналах, – отозвалась Майя. – Но не знала, что все так изысканно. Как в романе.
– Там можно и роман сочинить. Только не вполне любовный.
– Какой же? – заинтересовалась Майя новым для нее пластом жизни актера.
Однако Сильвестр не поддержал ее порыв, а вполне буднично сказал:
– Ладно, давай прессу. Надо работать.
– Шеф, так что за роман? – продолжала канючить Майя. Как всякая женщина, она до ужаса любила необыкновенные истории.
– Авантюрный. Или даже криминальный, – загадочно ответил тот.
***
Половцев позвонил как всегда неожиданно и спросил, может ли он заехать ненадолго – видимо, нужна была консультация, причем срочная. Так и оказалось. Стас рассказал, что среди вещей убитой Ирины Аршанской был найден небольшой цифровой фотоаппарат. Исследуя содержащиеся в памяти снимки, обнаружили несколько кадров, где с разных ракурсов было сфотографировано кольцо или, скорее, перстень. Игорь Аршанский утверждает, что такого перстня он у жены не видел и о происхождении снимков не догадывается. Кадры сделаны дома у Аршанских – на фото хорошо просматривается старинный резной комод в их гостиной. И вот что самое интересное – эксперты сочли, что кольцо, если не подделка, – старинное, вероятно – музейной ценности. То же сказал и ювелир, приглашенный для консультации. Ювелир осторожно предположил, что это изделие «с именем». Иными словами, оно может принадлежать драгоценностям известной фамилии. Но по фотографии установить это доподлинно невозможно. Нужно само кольцо, а его не нашли.
Пока длился рассказ, Сильвестр вертел в руках снимки, на которых было изображено действительно очень красивое кольцо, с крупным камнем посередине и кучей мелких вокруг него. И теперь, когда наступила очередь встречных вопросов, поинтересовался, о чем же именно Половцев хотел проконсультироваться.
– Я вот о чем подумал, – пояснил Стас. – Не просматривается ли здесь тема купли‑продажи драгоценностей. Если да – наша клубничная версия отходит на задний план или вообще испаряется. Раз Аршанская играла в эти игры, то вполне могла пострадать за такие вот побрякушки. Ведь если не фальшак, потянет на сотни тысяч. А может – на миллионы.
– Как же тогда остальные пострадавшие? – конкретизировал Сильвестр.
– Не знаю пока. Возможно, они тут вообще ни при чем. Или, может, Белоярова тоже участвовала – все‑таки вместе работали. Надо поразмыслить. А у вас какие идеи?
– Идеи… Что‑то меня настораживает во всем этом. Откуда взялась фамильная, как утверждает ваш ювелир, драгоценность?
– Ювелир ничего не утверждает, – начал было Стас. Но Сильвестр неожиданно перебил его.
– Стоп, стоп, стоп! Знаете, у меня появилась одна мысль. Лучше сказать – догадка. Почти фантастическая. Аршанский утверждает, что никогда не видел это кольцо?
– Говорит, не видел. А что такое‑то?
– Я сейчас расскажу одну историю. Дело давнее, однако у меня странное ощущение, будто есть здесь некая связь. Удивительно, что я эту историю только недавно вспоминал. Майя увидела в журнале фотографию Аршанского и от восторга чуть с ума не сошла. Майя меня натолкнула, своими вопросами про Аршанского. Я порылся в архивах и раскопал кое‑что интересное.
Амурно‑детективная историялюбви и предательства
Эта история началась незадолго до революции. Главным ее героем был знаменитый актер немого кино Николай Серебрянский. В те годы он был еще молод, но ему прочили большое будущее. Этот импозантный красавец имел репутацию сердцееда, но никто не знал, что в течение нескольких лет он поддерживал тайную связь со стареющей аристократкой княгиней Марией Николаевной Волынской. Помимо знаменитой фамилии она обладала немалым состоянием, и только этот факт удерживал Серебрянского от того, чтобы разорвать тяготившие его отношения. Дело в том, что, несмотря на профессиональные успехи, он был небогат и потому не мог позволить себе жить на широкую ногу, как подобает знаменитости.
К тому же Серебрянский был заядлым, однако неудачливым игроком, и на нем постоянно висели карточные долги, порой – довольно серьезные. Актер очень надеялся, что в какой‑то момент сможет воспользоваться средствами любовницы и расплатиться с кредиторами, но все его надежды оказались тщетны – Волынская упорно не желала давать ему наличных денег. Оплатить модного портного, экипаж, дорогую безделушку – все это она делала с удовольствием, только – сама, точнее – через доверенную служанку. Ревнивая и подозрительная, она боялась, что ее темпераментный возлюбленный, получив в свое распоряжение большую сумму, немедленно начнет крутить романы на стороне.
В один прекрасный день Серебрянский понял, что дальше так продолжаться не может. Кредиторы уже отказывались давать новые отсрочки и намекали, что примут серьезные меры. Один из них намекнул ему однажды, что он в курсе отношений актера с некой «весьма известной в свете особой». В попытке вернуть свои деньги этот человек нанял частного сыщика следить за Серебрянским, и вот – результат. Документальных подтверждений кредитор не представил, но и того, что он сказал, было довольно, чтобы актер совсем пал духом. Он прекрасно понимал, что в случае скандала его блестящая репутация рухнет в один миг, а весьма влиятельный муж‑рогоносец сделает все, чтобы обеспечить бесславный конец кинокарьеры.
Доведенный до отчаяния и не видя выхода, он в конце концов и решился на авантюру. Серебрянский по рассказам княгини знал, где она хранит свои драгоценности – старинные, очень красивые и очень дорогие. И однажды, воспользовавшись моментом, выкрал три самые ценные вещи – браслет с рубинами, изумрудную подвеску и кольцо с бриллиантом. Это были настоящие произведения искусства, и Серебрянский рассчитывал получить за них хорошие деньги, расплатиться с кредиторами и, наконец, порвать с княгиней.
Время было выбрано не случайно – как раз накануне отъезда Волынской в длительный вояж по Европе. К тому же он знал, что княгиня не любит брать с собой в поездки слишком ценные вещи. Таким образом, обманутая любовница обнаружила пропажу любимых драгоценностей только по приезду, через три месяца.
Разразился скандал: украдены фамильные драгоценности одной из известнейших дворянских фамилий. Сразу же началось следствие, и под подозрение попали все, кто окружал княгиню, в первую очередь слуги и ближайшие родственники. Мария Николаевна подозревала любовника, но рассказать об этом следователю, разумеется, не могла. Но Серебрянскому она высказала свои подозрения. Тот, как ни странно, был весьма обрадован таким поворотом событий. Воспользовавшись брошенным ему обвинением как предлогом, он разыграл смертельную обиду, заявил, что он глубоко оскорблен такими подозрениями и не желает больше продолжать отношения.
Дело о дерзкой краже стараниями журналистов наделало в обществе изрядного шума. Волынская, панически боясь, что всплывет ее роман с Серебрянским, приложила все силы, чтобы замять всю эту историю. Вскоре следствие действительно прекратили, и Серебрянский мог вздохнуть спокойно. Избавившись от навязчивой любви княгини и завладев драгоценностями, он почувствовал себя свободным человеком. Но…
