Дарья Калинина - Суперневезучая
К тому же Мариша не видела ничего плохого в кошерной пище. Не могла же вся древняя иудейская нация за столько лет ошибаться. А ведь кошерную пищу они употребляли с давних времен. И посмотрите на них, живут и процветают. Это ли не основание для того, чтобы отдать этой кухне предпочтение?
Мариша знала об особенностях еврейской кухни лишь то, что там существует строжайшее разделение на мясные и молочные продукты. То есть никакой говядины со сметанно-сливочным соусом и никаких молочных сосисок кошерная кухня не допускает.
Причем запрет действовал с такой строгостью, что даже посуда для приготовления мясной и молочной пищи бралась раздельная. И в израильских столовых общепита для молочной пищи тарелки были одного цвета – допустим, желтого. А для мясных блюд брались уже другие тарелки, допустим, голубого или синего цвета. Но ни при каких обстоятельствах эта посуда не смешивалась. И даже в каждом уважающем себя израильском доме было две мойки – для мясной и для молочной посуды.
Этот запрет был обусловлен особыми климатическими условиями пустыни. Молочные и мясные бактерии, смешиваясь, могли вызвать кишечные расстройства у жителей пустыни. Поэтому когда-то и было принято раздельное употребление мясной и молочной пищи. За долгие годы эта рекомендация достигла абсурда. И приняла религиозную форму, которой надлежало следовать неукоснительно.
Кроме того, яйца в пищу употреблялись исключительно от наседок, которые не имели дела с противоположным полом. Чтобы исключить вероятность съесть вместе с яйцом крохотного зародыша. Но честное слово, это лучше, чем хрустеть жареными в масле довольно жесткими кузнечиками или жевать гусениц. Да и к осьминогам, кальмарам и прочим морским обитателям Мариша относилась настороженно. Но ничего подобного кошерная кухня не предусматривала.
Израиль Соломонович, который настоял, чтобы Мариша звала его Игорем, привел ее в чудное маленькое кафе. Нотариуса тут явно знали, потому что перед ним немедленно появилась стройная приветливо улыбающаяся официанточка.
– Рады вас видеть. Ваш столик вас ждет.
Столик находился у самого окна. Рядом с ним стояла огромная пальма в деревянной кадке. Чуть дальше журчал крохотный фонтанчик, а вся обстановка была стилизована под пещеру в пустыне.
– Тут очень мило.
– Мило. Но еще и вкусно. Что вы будете кушать?
Названия ровным счетом ничего не сказали Марише. Поэтому она улыбнулась и вернула меню нотариусу.
– Закажите за меня.
– С удовольствием.
– Впрочем, у меня есть одно пожелание.
– Говорите!
– За обед плачу я.
Израиль Соломонович, он же Игорь обиделся до глубины души.
– Мариша! Как вы можете? Вы меня оскорбляете как мужчину и человека!
– Почему? Это же я пришла к вам за советом. Значит, все честно. Вы мне совет, я вам обед. Разве нотариусам за их работу не полагается гонорар?
– Общение с вами – это не работа, а сущее удовольствие.
– Тогда я не стану ничего есть!
– И очень меня этим огорчите. Вы должны поесть.
– Тогда я заплачу.
– Это невозможно. И мало того, если вы не будете есть, то вынудите голодать и меня. А я очень рассчитывал на то, чтобы перекусить немного.
Нотариус держался стойко. Он не хотел от Мариши ее денег. Решительно и категорически. И отказывался от них так упорно, что в конце концов Мариша сдалась. Вот и верь после этого в сказки о феноменальной скупости этих людей!
– Так что же вы хотите узнать? – спросил нотариус у Мариши, когда обед был заказан, принесен и съеден.
Мариша даже не поняла, что она ела. Но что-то восхитительно острое и овощное, что надо было подбирать из глубокой тарелки куском белого мякиша.
– М-м-м… Узнать? Ах да, скажите, вы ведь ведете дела о наследстве?
– Я специалист широкого профиля, – кивнул Игорь. – Есть в моей практике и дела о наследовании. Разумеется, если они подпадают под понятие – международные. Впрочем, если вам угодно, то лично для вас я мог бы…
– Нет-нет, – перебила его Мариша. – Не надо никаких жертв.
Она уже поняла, что страшно нравится нотариусу. Что он сделает ради нее если не все, то очень многое. Но вот вопрос, а вдруг нотариус замешан в эту некрасивую историю, случившуюся с Лизой? Тогда он всячески будет отрицать свое знакомство с ее мужем, с ней самой и с пострадавшей Эмилией.
И Мариша решила зайти с конца.
– Вы даже не спросили, откуда у меня ваша визитка, – с укором произнесла она.
– Моя визитка? Если честно, то да, не спросил.
– Вот видите!
– Я даже не предполагал, что она у вас вообще есть.
– А как же я вас тогда нашла?
– Мое имя есть в справочнике, – спокойно пояснил ей Игорь.
Мариша замолчала, но ненадолго. Долго она вообще редко молчала.
– Вашу визитку мне дала Эмилия.
– Кто?
– Она является директрисой похоронного агентства «Последний путь».
– А-а-а… Да, да. Помню эту роскошную даму.
– И давно вы виделись с ней в последний раз?
Мариша показалось или нотариус в самом деле заколебался? Может быть, и показалось. Но этого легкого сомнения было достаточно, чтобы Мариша насторожилась. Конечно, Израиль Соломонович очень мил и накормил ее прекрасным обедом, но… но, как известно, дружба дружбой, а денежки врозь. У нее нет никаких оснований доверять этому типу.
Вот и сейчас Мариша поглядывала на пышно завязанный шелковый галстук нотариуса, на драгоценную булавку с алмазом, которая была воткнута в этот галстук, на золотой, очень красивый перстень, надетый на смуглый мизинец нотариуса, на его лаковые штиблеты и думала, что все эти вещи стоят денег, и немалых. Да и обед, насколько смогла подсмотреть Мариша, в этом кафе был удовольствием не из самых дешевых.
А Израиль Соломонович обедал тут каждый день. Нотариусам так хорошо платят? Или у ее знакомого имеется дополнительный источник доходов? И имя ему Эмилия?
– Вы знаете, я ведь вас спрашиваю про Эмилию, потому что она умерла.
Вот тут нотариуса проняло по-настоящему. Он даже задергался, словно по нему пропустили приличный заряд электрического тока. Его высокий лоб моментально вспотел. И нотариусу пришлось промокнуть его шелковым белоснежным носовым платком.
– У… умерла. В самом деле?
– Точно.
– Отчего же она умерла? Такая молодая женщина. Вроде бы и не болела ничем.
– Она и не болела. Это я неверно выразилась. Она не умерла. Ее… ее убили!
Теперь Израиль Соломонович задергался словно живой карась на раскаленной сковородке. Мариша даже встревожилась. Не хватит ли нотариуса кондрашка? Так близко он принял к сердцу весть о гибели Эмилии. Верней о том, что она умерла не своей смертью. Он даже говорить не мог. Но потом все же прошептал совершенно побелевшими губами:
– Как? Скажите мне, как это произошло? На нее напали на улице? Изнасиловали? Ограбили?
Настроение у Мариши стремительно портилось все больше. И она мрачно ответила нотариусу:
– Нет. Она была убита в собственном доме. Из вещей ничего не пропало.
– Какой ужас!
– Вот именно, – кивнула Мариша, которой окончательно стало ясно, что с нотариусом не все чисто, и теперь она собиралась вдохновенно врать, что не составляло ей никакого труда. – Представляете, мой ужас, когда я узнала? У меня почил дедушка. Я приехала к Эмилии, потому что она всегда занимается в нашей семье подобного рода делами. И что я узнаю? Мало того, что теперь придется довериться каким-то малограмотным выскочкам, которые вовсе не факт, что отправят дедушку в последний путь с приличествующим его положению комфортом, так еще и визитку вашу пришлось самой искать.
– Где искать?
– На рабочем столе у Эмилии.
Но нотариус уже потерял интерес к Эмилии. И аппетит он тоже потерял. Он куда-то рвался. Да так сильно, что даже не доел фруктовый десерт, который им принесли в этот момент.
– Извините меня миллион раз, но мне надо бежать!
И в самом деле побежал. Но напрасно он думал, что Мариша останется набивать себе живот орехами и медом с фруктами. Во-первых, она уже наелась. Во-вторых, не любила мед. А в-третьих, не наедаться же она сюда явилась. Сладкое вредно для фигуры, а после обильной еды лучше хорошенько подвигаться.
Кажется, Израиль Соломонович тоже был озабочен своей фигурой. Во всяком случае, с прижатой к уху трубкой и вытаращенными глазами, он пронесся перед окном кафе, в котором еще сидела Мариша, так быстро, что дал бы фору любому олимпийскому спортсмену.
– И куда же это мы так спешим?
И, скомкав салфетку, Мариша выскочила следом за нотариусом. Она пребывала в отличной спортивной форме. И небольшая пробежка после обеда была ей только на пользу. К тому же и Израиль Соломонович, дав хороший рывок, быстро выдохся. И теперь двигался шагом, время от времени извлекая из кармана носовой платок и вытирая им лицо. Делать это ему приходилось настолько часто, что платок уже весь посерел от пота. И теперь напоминал не знамя сдающегося в плен, а просто грязный кусок тряпки.
