Татьяна Полякова - Капкан на спонсора
— Рад, что вы у меня в гостях, — заявил он.
— Я, собственно, на минутку, — пробормотала я в ответ, чувствуя, что от волнения меня начинает слегка потрясывать. Взяв меня за локоть, Козырев все с той же счастливой улыбкой препроводил меня в дом.
Обстановка дома производила странное впечатление: мебель в чехлах, шторы задернуты, вид совершенно нежилой. Длинным коридором мы прошли в комнату, которая больше напоминала кабинет. Но стол был заставлен тарелками, а Николай Петрович любезно предложил:
— Прошу вас, не откажитесь со мной позавтракать.
— Спасибо, я завтракала. Мы ведь с вами уже выяснили, что по натуре я жаворонок.
— От кофе, надеюсь, не откажетесь?
Кофе мы выпили, я похвалила его вкус и в качестве приза получила сережку, после чего и собралась откланяться.
— Куда вы так торопитесь? — засмеялся Козырев. Я пожала плечами.
— Не хочу отнимать у вас время, я и так доставила ненужные хлопоты.
— Шутите? Да я просто счастлив, что вы здесь. «С чего это вдруг?» — чуть не съязвила я, но вместо этого состряпала серьезную физиономию и произнесла, тщательно подбирая слова:
— Николай Петрович, вы были женаты на сестре Анатолия, я знаю, произошел несчастный случай и… в общем, Для меня ваше поведение выглядит немного странно.
— Я вас понимаю, — вздохнул Козырев. — Месяц назад похоронил жену, а вместо большой скорби проявляю интерес к женщине, с которой едва знаком? Пусть вас это не удивляет. С моей женой мы уже лет пять жили врозь. Она в этом доме, а я в пригороде. Совершенно чужие люди, сохраняющие видимость брака.
— Почему бы тогда не развестись? — спросила я, желая поддержать разговор.
— Как у каждого человека, у меня есть маленькие тайны, о которых не должны знать другие. Жена при каждом удобном случае мне об этом напоминала.
— То есть она вас шантажировала?
— Не так откровенно. Просто я знал, что в случае развода на меня выльется ушат грязи. Я жил своей жизнью, жена совершенно этому не препятствовала, рядом не было женщины, с которой я хотел бы связать свою судьбу, короче, создавшееся положение вполне устраивало обоих. Смерть Стеллы меня огорчила, как огорчила бы смерть любого другого знакомого человека, но делать вид, что я скорблю, притворяться безутешным вдовцом — увольте.
— Но ведь вы вместе отдыхали на юге, — напомнила я. — Может быть, вы преувеличиваете вашу отчужденность и на самом деле что-то связывало вас?
— Совместный отдых был ее идеей. Понятия не имею, чего это вдруг пришло ей в голову. Наверное, просто решила немного потрепать мне нервы. Ее тактику я изучил давно и никогда не перечил, так ей скорее надоедало, и она вновь оставляла меня в покое. Не знаю, говорил ли вам Анатолий, его сестра была психически неуравновешенной женщиной. Когда мы познакомились восемь лет назад, я решил, что она человек без предрассудков, очень свободный в своих действиях, с собственным мнением обо всем, это мне было невероятно симпатично. Потом оказалось, что она просто чокнутая, извините за грубость… Бог с ней, — махнул он рукой. — Я рад, что ее больше нет рядом. И давайте сменим тему, а то выходит, что я жалуюсь на жизнь.
— Вовсе нет, — в ответ пожала я плечами.
— Да что там: конечно, жалуюсь. Боюсь, вы решите, что я бесчувственный человек. Мне бы этого очень не хотелось. Сегодня ночью я лег поздно и думал о вас, а утром, узнав о сережке, обрадовался, что есть повод позвонить. Хотя, если честно, я позвонил бы и без повода. — Он засмеялся, весьма довольный собой, а я решила малость вправить ему мозги.
— Николай Петрович, вы интересный человек и мне симпатичны, но… как бы это сказать… у нас разные траектории, которые не пересекаются. Меня вряд ли привлечет ваша жизнь, а вас заинтересует моя. Я со студенческих лет вполне самостоятельна, мне нравится рассчитывать на саму себя, а роль болонки в большом доме совсем не по вкусу. Большие деньги меня настораживают, потому что я плохо представляю, что с ними делать, разговоры о делах, в которых я не смыслю, действуют на нервы, и жить в таком доме я бы просто не смогла. Для меня это все равно что ночевать на вокзале. Оттого «хрущевка» предпочтительней, мне там уютней. Налицо убогая психология маленького человечка, и мне вовсе не хочется подрасти. Ваш интерес мне льстит, не скрою, но и только-то. За кофе спасибо и за сережку тоже.
Я попыталась встать, но Николай Петрович легонько придержал меня за руку. Смотрел он весело, а улыбался по-доброму, судя по всему, меня не заманили в эти хоромы с целью убийства, и очень даже может быть, что и отпустят.
— Я рад, что не ошибся в вас, — заявил он, а я честно ответила:
— Не знаю, что вы имеете в виду…
— Я тоже терпеть не могу этот дом. Я не жил в нем ни одного дня. Здесь даже охраны никакой, был пес, не поверите, сдох, от тоски, наверное.
— Продайте его, — удивилась я. — Я имею в виду дом.
— Не могу. Это моя визитная карточка, если угодно. У большого человека должна быть большая кепка, хотя иногда я всерьез думаю: сгорел бы этот дом к чертовой матери… Там, где я живу на самом деле, все совсем по-другому. Может быть, вы когда-нибудь навестите меня и кое-что поймете.
— Может быть, — согласилась я. — А теперь мне пора, честное слово. И пожалуйста, вызовите такси, я боюсь вторично появляться в родном дворе на вашей машине. Приходится считаться с мнением соседей.
Николай Петрович засмеялся и стал звонить, а я подошла к открытому окну. Оно выходило в сад. Ровные ряды деревьев, фонтан и… о, черт, в самом центре огромная клумба георгинов: пунцовых, красных, бордовых, розовых, малиновых, такого буйства красок я давно не наблюдала. Козырев подошел сзади, а я, сглотнув, смогла произнести:
— Какие красивые цветы.
— Хотите, прогуляемся в саду? — предложил он.
— Нет-нет, — заторопилась я. — В другой раз.
Женька прибежала с работы по моему звонку.
— Что? — выпучив глаза, спросила от самого порога.
— У него в саду огромная клумба георгинов.
— Ну и что? — не сразу дошло до Женьки.
— О господи, — простонала я, а подружка прямо-таки позеленела и хлопнула себя ладонями по ляжкам.
— Ты думаешь, она там?
— Ты бы их видела, — перешла я на зловещий шепот. — Огромные и все в красных тонах.
— Но ведь это… ну… не из-за того, что там… вот черт, а такое бывает?
— Что? — запуталась я.
— Чтоб георгины меняли цвет из-за трупа?
— Ты дура. — Я разозлилась, а Женька насупилась. По телефону я вкратце успела рассказать о свидании с Козыревым, но она захотела услышать все еще раз. Я рассказала, мы выпили два литра чая и уставились друг на друга.
— Ну? — начала Женька.
— Что «ну»?
— Давай мыслить здраво. То, что георгины в красной гамме, не доказывает, что труп там.
— Возможно. Более того, это скорее доказательство, что его там нет. Георгины цветут вовсю, а ведь, чтобы спрятать тело, надо было их вырыть. Даже при тщательном уходе…
— Ерунда, — перебила Женька. — Труп зарыли месяц назад, когда для цветения было еще слишком рано. Цветочки поливали, и они неплохо прижились. К тому же, не хотелось бы говорить об этом… но труп разлагается, и вполне возможно, что это явилось причиной буйного цветения: масса полезных веществ для роста и…
— Заткнись, — попросила я.
— И еще, — вздохнула Женька. — Нормальный человек рассудит так же, как ты: цветочки выглядят премиленько, значит, никто их не тревожил. Прибавь к этому факт, что Стелла шантажировала мужа. У него была великая причина, чтобы от нее избавиться, а главное — он сам тебе в этом признался. И подозрительная нелюбовь к дому. С чего это не любить такой симпатичный дом? Сидит в пригороде и мечтает о том, чтобы он сгорел. А почему? Я тебе скажу: Козырев его боится.
— Там жена из клумбы по ночам выходит? — фыркнула я.
— Может, и так, — спокойненько кивнула Женька. — Сгорит домик, а он на его месте стоянку для автомашин соорудит, зальет все асфальтом, и поминай как звали. А если дом продать, новые хозяева могут в клумбу полезть по какой-нибудь нужде и… — Подружка развела руками, а я вздохнула.
— Когда я в ресторане сказала про клумбу, он даже бровью не повел.
— Так ведь форменный бандит, нервы-то железные. В общем так, нам нужен труп. Давай исходить из того, что труп в георгинах.
— Необязательно, — справедливости ради возразила я. — Он мог зарыть его где угодно, а также сжечь, утопить и черт-те что еще…
— А что тебе подсказывает интуиция? То-то. Сама говоришь: как увидела эти георгины, мороз по коже. Между прочим, еще сорока дней нет, как Стеллу убили.
— А это ты к чему? — насторожилась я.
— До сорокового дня душа по земле бродит, предпочитая навещать родных, близких, а также место собственного захоронения. Я об этом в твоем календаре прочитала, хочешь, покажу?
— Не надо. — Я посидела, покусала губы и нерешительно спросила: — Думаешь, следует звонить в милицию?
