Дарья Донцова - Толстушка под прикрытием
Я вновь открыла сумочку и достала ксерокопию паспорта нашей Лоры.
– Ваша полная тезка пропала. Ранее, в прошлом году, бесследно исчезли Маргарита Друзь и Вадим Пряхов. Похищали также Юрия Фофана, но потом его в тяжелом состоянии вернули родственникам, на руках которых он и умер. Мы считаем, что пять лет назад, летом, отдыхавшие в санатории «Конский завод» Фофан, Друзь, Селезнева и постоянный посетитель тамошней библиотеки Пряхов украли большую сумму чужих денег, поделили ее и зажили припеваючи. Но у кучи долларов имелся хозяин. Он захотел вернуть свою собственность и в конце концов догадался, кто прибрал к рукам его капитал. Лора Павловна, вы в опасности. Ваша полная тезка понятия не имеет о мешках, набитых валютой, и в конце концов расскажет своему похитителю об обмене паспортами и биографиями. Вы на редкость удачливый человек – мы успели прийти сюда раньше, чем бандиты.
– Ваша жизнь теперь вне опасности, вы находитесь под нашей защитой, – вступила в разговор Лиза. – Но подумайте о другой Лоре. Ей никто, кроме вас, помочь не может. Расскажите, пожалуйста, что произошло в санатарии. Любая, даже самая тонкая ниточка поможет понять, где искать Селезневу. У Лоры мало времени, если честно, его почти нет. То, что вы до сих пор пребываете в добром здравии, говорит о том, что тезка пока молчит, не выдает вас.
Я же подумала: или это свидетельство того, что наша Лора мертва. Возможно, подруга Ивана Никифоровича скончалась, так и не поняв, что ее похищение связано с обменом личностями, которое задумала владелица этих элегантных апартаментов. Почему я так решила? За короткое время общения с секретаршей бригады мне стало ясно, что она человек эмоциональный, импульсивный. А аферу подготовил некто расчетливо-хладнокровный. И скорее всего, автор идеи находится сейчас перед нами.
На страстную речь Кочергиной не последовало никакой реакции. Хозяйка дома смотрела на абстрактную картину, продолжая сидеть со скрещенными на груди руками. Ну прямо иллюстрация из учебника по психологии, раздел, посвященный поведению человека и его жестам. Селезнева сейчас демонстрировала классическую «закрытую» позу, без слов говорящую о том, что с нами не желают откровенничать. Лоре Павловне плевать на жизнь другой женщины, ее волнует лишь собственная шкура.
Я встала.
– Хорошо, мы уходим.
– Удачного вам вечера, – проявила светскую любезность владелица апартаментов.
Я закашлялась, полезла в сумочку за носовым платком и незаметно нажала на одну из кнопок моего телефона.
– Первый, первый… – захрипело из сотового. Потом раздался характерный треск и снова прорвался мужской голос: – Первый, прием… в подъезд входят трое посторонних, их вид внушает подозрения. Первый…
– Спасибо, сворачивайте охранное наблюдение, – громко сказала я в ответ, – мы уезжаем.
– Понял, – проскрипело после короткой паузы из мобильника, – есть сворачивать охранное наблюдение. Покинем территорию через пять минут.
– Действуйте, – приказала я и захлопнула сумку.
– Стойте! – всполошилась Селезнева. – С кем вы разговаривали?
Я без зазрения совести начала врать:
– Когда мы поняли, что вам угрожает смертельная опасность, то сразу поставили у дома бдительных парней, мимо которых и муха не пролетит. Теперь они покидают пост.
– Почему? – испугалась Лора Павловна.
Кочергина развела руками:
– Если человек честно отвечает на наши вопросы, он считается свидетелем и попадает под программу защиты. Но вы с нами не сотрудничаете, значит, мы не имеем права опекать вас.
Селезнева вскочила:
– Меня могут убить! Немедленно верните секьюрити!
Я пожала плечами:
– Лора Павловна, как всегда, вопрос упирается в деньги. У бригады строго распланированный бюджет, который запрещено транжирить направо-налево. Наша охрана будет оберегать только свидетеля.
Селезнева, забыв о воспитании, показала на Лизу пальцем:
– Она минуту назад сказала: «Вы теперь в безопасности».
– Верно, – подтвердила Кочергина. – Потому что мы полагали, что вы правильно оцените обстановку, поможете нам в поисках своей тезки. Но раз вы отказываетесь…
Елизавета поднялась.
– Погодите! – закричала Лора Павловна. – А что со мной сделают, если я расскажу правду?
Я обернулась.
– Начните потихоньку, а мы подумаем, как избавить вас от больших неприятностей.
– Значит, малых мне не избежать, – тут же сделала вывод Селезнева. – Я требую гарантий!
– Каких? – осторожно спросила Лиза.
– Я выкладываю правду, способствую поимке преступника, а меня не станут привлекать ни к какой ответственности, – торжественно заявила дама.
Я вернулась к стулу и села.
– Я не обладаю полномочиями, чтобы решить вопрос с вашим иммунитетом, но, думаю, начальство постарается обеспечить его свидетельнице.
– Предлагаете поверить вам на слово? – скривилась Лора Павловна. – А если вы меня обманете?
Лиза, тоже вернувшаяся на место, развела руками:
– Придется рискнуть.
Я демонстративно посмотрела на часы:
– Времени мало. Принимайте решение. Уговаривать вас мы не станем.
– Ладно, ладно, – засуетилась Селезнева, – слушайте. И, пожалуйста, не зовите меня Лорой Павловной. С детства ненавижу сие имя вместе с прилагаемым к нему отчеством. Я с семи лет, хоть это и бесило отца, представляюсь Лаурой. Нет, наоборот! Именно потому, что дражайший папенька запрещал мне произносить вслух «Лаура», я иначе себя не называла. Назло ему! У нас шла непримиримая война, отец в ней долго побеждал, но я взяла реванш.
– Лаура так Лаура, – без промедления согласилась я. – Говорите по сути дела.
Селезнева приложила ладони к щекам, на некоторое время замерла и завела рассказ.
…Лорочка родилась в интеллигентной семье. Папа преподавал математику и физику, мама вела русский язык и литературу. Дочь они определили в первый класс своей школы. Когда ребенку исполнилось десять лет, Павел Яковлевич стал директором учебного заведения. Ни отец, ни мать не пили, не курили, не ругались нецензурными словами, вели здоровый образ жизни, занимались спортом, ходили в театры. И с материальной точки зрения у Селезневых все было прекрасно. Они жили в просторной четырехкомнатной квартире, имели машину, дачу, летом выезжали купаться в теплом море, нормально питались, носили немного старомодные, но качественные вещи. Идеальная семья, которую многим можно было поставить в пример. Но, как говорится, не все мирно под оливами.
Павел Яковлевич был деспотом, а Инесса Львовна во всем подчинялась мужу. Супруге даже в голову не приходило, что с мужем можно поспорить или просто высказать собственное мнение.
Селезнев методично составлял для семьи расписание на неделю, и кое-что в нем не менялось годами. Вставать предписывалось в пять тридцать, затем получасовая зарядка, ледяной душ, завтрак и – в школу. После окончания основных занятий Инесса Львовна открывала двери театральной студии, а Павел Яковлевич приглашал детей в физматкружок. Домой дружная семья возвращалась в восемь, ужинала и в девять отправлялась в постель. В выходные поднимались в шесть. По субботам всегда затевались генеральная уборка квартиры, стирка, поход за продуктами, а затем занимались спортом. Зимой после обеда шли на каток, летом в бассейн. В кровать Лору по выходным укладывали в девять, но родители не уходили в спальню, оставались сидеть у телевизора. Воскресенье отдавалось культурному досугу: посещали музеи, ездили на экскурсии по городу и области, на вечер покупали билеты в театр, консерваторию. Кино, цирк, эстрадные концерты оставались за скобками, так как Павел Яковлевич считал, что любой легкий жанр развращает человека, отучает его думать.
Селезнев все решал за жену и за дочь. Лора даже не могла самостоятельно выбрать себе платье в шкафу. Например, отец командовал:
– Для похода на балет тебе прекрасно подойдет бархатный сарафанчик и белая блузка. А мама нарядится в темно-зеленый костюм.
Если вы подумали, что глава семьи жалел денег на супругу и ребенка, то ошиблись. Шифоньеры ломились от красивой одежды, комната Лоры была завалена игрушками и книжками. Но вещи покупал глава семьи, а он никогда не интересовался желаниями женщин, выбирал то, что нравилось ему. Лорочка с пеленок знала: просить у папочки куклу бесполезно. Нет, конечно, он принесет Лялю, но она будет не той, что по вкусу ей. Отчего не приобрести девочке желаемую игрушку? Однажды Лора прямо спросила об этом отца. И услышала в ответ:
– Ты еще мала. Когда вырастешь, поймешь, я плохого не посоветую.
Павел Яковлевич никогда не кричал на родных, не бил их, не издевался над ними, а проявлял заботу, нежность. Просто он тотально контролировал все и очень огорчался, если что-то шло не по его плану. Такое родительское давление может превратить ребенка в апатичное существо, из которого сформируется инфантильный взрослый человек, не способный решить самостоятельно ни одну проблему. Но с Лорой получилось иначе.
