Галина Куликова - Рыцарь астрального образа
— Она в опасности?
«У этого типа глаза горят, как у собаки Баскервилей, — подумал Арсений с неудовольствием. — Возьмёт и в порыве страсти дров наломает».
— Понятия не имею.
Он придумал уговорить Траскевича поехать с ним в Аркадьев и поговорить с Ксенией. «Гришу и Вову возьму на себя, — прикидывал он» — Пока мы будем заняты друг другом, психолог успеет растрясти девицу. Увидев его, Ксения наверняка размякнет. Ведь недаром же она постоянно теребила эту бумажку с его телефоном. Может, этот бородатый ей тоже в душу запал. А может, она на него как на специалиста сильно рассчитывает».
Траскевич между тем снова подобрал карандаш и принялся чертить на лежавшем перед ним листом бумаги кружочки и палочки. Кудесников тоже всегда так делал, когда нервничал или раздумывал о чем-то. Умный Зябликов говорил, что это якобы один из видов психографии, все эти неосознанные картинки, которые мы рисуем, разговаривая по телефону или слушая лекцию.
И тут неожиданно в голове Арсения что-то щёлкнуло, он подпрыгнул на своем стуле и потребовал:
— Послушайте, сделайте так еще!
— Как? — опешил Траскевич, от неожиданности откинувшись на спинку стула.
— Порисуйте на бумаге, только побыстрее, рисуйте неистово.
Тот подвинул лист поближе и принялся сноровисто чертить на нем всякие завитушки.
— Черт! — воскликнул Арсений. — Кажется, теперь я знаю, что она делала, закрывшись в номере!
— Кто — она? — Взрослый дяденька Траскевич сейчас выглядел мальчишкой. — Ксения?
— Ксения, Ксения.
Кудесников вырвал у него из рук карандаш и стал быстро писать на бумаге стишок:
«Кошка вышла из лукошка. Погляди на свои ножки! По грязи и по пыли ножки кошечку несли. Кошка, стыдно! Ешьте ложкой. Ешьте скромно, понемножку. Вы себя ведете странно! Лапы нужно мыть под краном. Для приличья и красы расчешите-ка усы. И хвостищем поутру не стучите по ковру!».
— Что вы пишете? — с любопытством спросил Траскевич, пытаясь прочитать текст вверх ногами.
— Неважно — что! Важно — как! Кажется, я догадался, какая проблема у вашей Ксении. У нашей Ксении, — тут же поправился он. Все-таки друг семьи… — Она контактор.
— Кто? — Траскевич растерянно поморгал.
— Контактор. Это человек, который может принимать сигналы из глобального информационного поля. Это самое поле иногда… как бы это выразиться? Дает течь. Оно выбирает отдельных людей и начинает их колбасить, — объяснил Арсений, который сам себе сейчас ужасно напоминал Зябликова. — Таких людей и называют контакторами. Они впадают в транс, порой неожиданно для себя, и бессознательно строчат всякие рукописи. Старинные манускрипты или романы о жизни попугаев, или философские трактаты, порой даже на незнакомых им языках.
— Я кое-что об этом знаю, — кивнул Траскевич.
— Черт! Я и забыл, что вы профессионал. Наверняка были отличником в университете.
— И вы считаете, что Ксения — контактор? Фу, какое-то неправильное слово. Контактор — это аппарат для дистанционного переключения электрических силовых цепей.
— Я так привык, — отмахнулся Кудесников. — Да ведь не в этом дело! Кроме того, человек, принимающий информацию неизвестно откуда, в своем роде тоже — аппарат. Девушку пасут два типа, которые мне не нравятся. И всей семье тоже не нравятся.
— А кто они такие?
— Она говорит — коллеги. Хотя я сильно сомневаюсь. Кстати, вы никогда не слышали о человеке по фамилии Сливка?
— Ха-ха — улыбнулся Траскевич. — Какая очаровательная фамилия. Нет, не слышал. Если б слышал, не забыл бы.
— Этого «ха-ха» вчера убили. А труп бросили в реку. И я уверен, что у них с Ксенией была одна общая тайна.
— А откуда вы все это взяли? — спросил психолог, и в глазах его сверкнул какой-то нехороший, пристальный интерес.
«Наверное, он решил, что я полный псих, — догадался Кудесников. — Зря я на него сразу все вывалил!» Впрочем, это получилось случайно, в то время как Арсений наконец идентифицировал тот звук, который так мучил его, когда он торчал под балконной дверью двухкомнатного «люкса». На самом деле той ночью никто ничего не скрёб. Находясь в трансе, Ксения, судя по всему, с огромной скоростью водила карандашом по бумаге. И когда доходила до конца строки, он улавливал крохотную паузу — она как раз успевала опуститься на новую строчку.
— Я собственными глазами видел, как девушка впадает в транс, — сказал он, убрав из голоса экспрессию. Если Траскевич будет думать, что он легко возбудим, в Аркадьев с Арсением он ни за что не поедет.
Впрочем, психолог его удивил. Он снова поднялся на ноги, отвернулся к окну и некоторое время смотрел на улицу, сложив руки на груди. Кудесников перевернул задрыхнувшего Мерса носком ботинка на другой бок, тот громко мяукнул, и Траскевич. вздрогнув, обернулся. И сказал:
— Хорошо. Я встречусь с ней.
— Простите за прозу, — с серьёзной миной спросил сыщик. — А во сколько это мне обойдется? Ехать-то далеко.
— Ни во сколько, — ответил тот. — Сегодня у меня пациенты, а завтрашние встречи я перенесу. Давайте адрес, я приеду прямо с утра.
— Адрес простой. Город Аркадьев, гостиница «Дубовая роща». Мой номер — триста четырнадцать. Насчёт Ксении загадывать наперед ничего нельзя, но я — то уж точно буду вас ждать.
— Договорились. Единственная просьба. Все-таки вы друг семьи… Прошу вас не делать скоропалительных выводов относительно моего отношения к вашей… к вашей…
— Протеже, — подсказал сыщик. — Я и не делаю. Я вообще раньше времени выводов не делаю, так уж меня воспитали.
— И все-таки — кто это? — не удержался и спросил Траскевич, указывая подбородком на валяющегося около стола Мерса.
— Пестрая плоскомордая пума, — охотно сообщил Кудесников и по традиции добавил: — Карликовая, разумеется.
— А почему она такая… нечёсаная?
— Порода, — пожал плечами хозяин экзотического зверя. — Кроме того, она немного растрепалась в дороге. То есть — растрепался. Видите ли, это — пума-мужчина.
Он потянул Мерса за цепочку, и тот неохотно встал, мотнув хвостом. Давал понять, что пуму не так-то просто заставить слушаться. Не успели напарники загрузиться в машину, как позвонил Малахов.
— Нашел, — сказал он. — Чудовищная чушь этот твой журнал.
— Там есть статья Дениса Зябликова?
— Я ее пробежал. Ничего особенного.
— Это не тебе решать, — сказал сыщик. — Ты же не знаешь подоплеки дела, а туда же — ничего особенного!
— Если хочешь, я тебе прочитаю, — предложил Малахов. Он был не обидчив, а на выходки Арсения вообще старался не реагировать: делал скидку на его нервную работу.
— Конечно, я хочу, чтобы ты мне прочитал. Только сначала заеду к клиентке, мне до зарезу нужно с ней увидеться. А потом перезвоню тебе. Дорога предстоит длинная, успеешь мне весь журнал от корки до копки процитировать.
И вот тут Арсений совершил глупость. Ему нужно было брать Викторию «тепленькой», заявившись к ней без предупреждения. Вместо этого он позвонил и потребовал встречи.
— А меня в Москве нет, — поспешно ответила вдова. — Я сейчас еду с подругой на дачу.
Если она и ехала, то на своем диване — Кудесников слышал, как где-то рядом бубнит телевизор и позвякивает ложечка о стенки чашки. Вдова наверняка пила чай. Возможно даже, у себя дома.
— Виктория! — строго сказал он, сообразив, что теперь ему до нее не добраться. — Виктория, что вы от меня скрываете? Ведь в настоящий момент я для вас — хирург. Мой скальпель должен вам помогать, а уж никак не ранить.
— Вы это о чем? — с подозрением спросила Сливка. — Какой такой скальпель?
Аллегории явно были ей чужды.
— Я о том, что вы должны рассказать мне ВСЕ. Все-все-все, — добавил он, перефразировав автора Вишни-Пуха. — Я ведь на вас работаю.
— А я ничего не знаю, — снова принялась отпираться Виктория.
Вот заладила!
— Может, вы ничего не знаете, — согласился он, ведя машину одной рукой и с трудом вписываясь в поворот. — Но определенно что-то такое сделали. Признайтесь немедленно, чем обременена ваша совесть.
— Она? Ничем, — испуганно ответила клиентка. — И ничего я не делала. Как я могла сделать, когда я в Москве сидела и ждала от вас вестей?
«Так, — подумал Кудесников. — В Москве сидела — это что-то новенькое. Сдается мне, она куда-то рванула в то время, когда я следил за Сливкой. Может быть, она тоже… следила? Отправилась
вслед за нами и болталась где-то поблизости? Тогда она могла видеть то, чего я не видел».
— Послушайте, Виктория, я знаю, где вы были, — соврал он. — Я вас засек.
И тут она взяла себя в руки. И спросила невинным голосом:
— Где? Вы что-то путаете, Арсений. У меня тут подруга жила, мы с ней платье шили, Пока все это не случилось… И вообще… — Она всхлипнула. — Лучше не напоминайте мне о моем горе… без всякого повода.
Это был намек на то, что Арсений еще пока ничего не выяснил. Он вздохнул и отключился. Некоторое время насвистывал, переваривая информацию, потом перезвонил Алику Малахову и потребовал:
