Дарья Донцова - Каникулы в Простофилино
Сев в вагон метро, я стала просматривать только что купленные на лотке у входа в подземку газеты и пришла в ужас. Похоже, вся желтая пресса России начала бег за папенькой. «Клубничка» пообещала интервью с его парикмахером, «Треп» напечатал репортаж из ресторана, где Ленинид заказал праздничный ужин, журнал «Веселись» поместил фото многоярусного торта с фигурками жениха и невесты, чем поверг меня в окончательное изумление. До бракосочетания не два часа, а сладкое, обильно залитое взбитыми сливками, уже готово! Во время торжественной церемонии нам явно подадут скисшее лакомство, нельзя ни в коем случае прикасаться к бисквиту, и следует предупредить Томочку об осторожности, пусть не подпускает к столу детей. Если тортик испекли настолько заранее, то что уж говорить о салатах. Вполне вероятно, в трактире их готовят оптом на год вперед и хранят зарытыми в землю.
Во всем происходящем имелась лишь одна радость: мое имя не было напечатано ни разу. То ли репортеры забыли, что Арина Виолова, она же Виола Тараканова, является единственной дочерью счастливого жениха, то ли сочли мою личность малозначимой для упоминания в публикации.
Я сложила газеты, запихнула их в сумку, закрыла глаза и попыталась задремать. Иметь собственный автомобиль прекрасно, но разве можно заснуть за рулем, продолжая движение по магистрали? Подобный фокус удается проделать лишь в общественном транспорте. Сейчас доберусь до нужной станции, позвоню Тамарочке, предупрежу, что находимся под прицелом, и поднимусь в кабинет к Лидии Капстынь…
В холле здания, несмотря на вечернее, уже не рабочее время, толпилось неожиданно много народа. В основном тут были женщины, причем некоторые из них в белых халатах. Я решила, что в конференц-зале проходит некое мероприятие, то ли совещание, то ли собрание, и стала бочком пробираться к лифту. Но воспользоваться им не удалось. Не успела я приблизиться к железным дверцам кабины, как они разъехались, и показались мужчины в темно-голубых куртках – парни несли носилки, на которых лежал черный мешок.
– А-а-а-а-ах! – прокатилось по холлу.
Я замерла на месте.
– Подвинься, – буркнул один из санитаров и больно наступил мне на ногу, – чего на дороге встала!
– Господи, господи… – зашептал сбоку тихий голосок, – вот несчастье-то…
Я повернула голову, увидела женщину примерно моих лет и еле слышно спросила:
– Кто умер?
– Ох, жуть, убили ее! – жарко зашептала незнакомка. – В кабинете милиция, нам велели не расходиться, сидеть смирно. Только страшно, вот все вниз и сошли. И чего ж такое у нас творится! Может, новое место работы поискать? Сначала Антон Петрович с Анной Семеновной, теперь вот Эльза Генриховна…
– Глупости-то не болтай! – оборвала женщину полная старуха со взбитой «башней» на голове. – Каркины заболели. И зачем кому-то лишать жизни Эльзу?
– Убили ее! – твердила свое моя ровесница.
– Рая, прекрати!
– Я, Инесса Самойловна, точно знаю.
Старушка хмыкнула.
– Рядом, что ли, стояла?
– Нет, – призналась Раиса, – с Лизой Веденякиной столкнулась. Шла по коридору, а она мимо летит, сама не своя – глаза выпучила, руки трясутся, ноги в разные стороны, рот набок! Ну я и поинтересовалась: «Лизок, чего с таким лицом? Опять крысу в туалете обнаружила?» А она как взвизгнет: «Эльзу убили! Я ее нашла! Лежит на полу! Мертвая!» И к себе залетела.
– Куда? – уточнила я.
Женщина глянула на меня.
– К себе, – повторила она, – в упаковочную. Все знают, Лизка прихлебалка Эльзы, вечно при ней отирается, пыль с Генриховны сдувает.
– Успокойся! – велела Рае Инесса Самойловна. – Значит, Эльза лежала на полу. А с чего ты решила про убийство?
– Лизка сказала, – уже со слезой в голосе сообщила Раиса.
– Она дура, – жестко отрезала старуха. – Небось, сердечный приступ случился, Эльза уж не молодая. Хотя сейчас инфаркт и детей настигает…
И тут до меня дошла суть разговора.
– Эльза Генриховна скончалась?
– Ну да, – спокойно кивнула Инесса Самойловна. Раиса же, истерически зарыдав, бросилась в коридор.
– Эльза Генриховна скончалась… – тупо повторила я.
– Верно, – подтвердила старуха.
– Еще вчера я с ней разговаривала, – никак не могла я прийти в себя.
– И что? – равнодушно пожала плечами пожилая женщина.
– Эльза казалась совершенно здоровой.
– Жизнь такова, – философски заметила собеседница, – сейчас жив, через пять минут нет. Ну народ! Чего все вылезли? Нашли интерес!
Выразив негодование, старуха развернулась и строевым шагом отправилась к кабине пассажирского лифта. Я, пытаясь осознать произошедшее, пошла вверх по лестнице, ехать с решительной Инессой Самойловной вместе абсолютно не хотелось.
Коридор наверху, в отличие от холла, был пустынным. Я добралась до кабинета Лидии и подергала дверь. Заперто!
Пришлось спуститься на первый этаж – вполне вероятно, что Капстынь стоит в толпе любопытных зевак. Но пространство перед лифтом оказалось пустым, лишь около кадок со здоровенными фикусами маячила девочка с лейкой в руках.
– Простите… – тихо сказала я, подходя к ней.
– Мама! – взвизгнула та и уронила пластиковую емкость. – Фу, напугали! Разве можно так? Подкрались, заорали…
– Извините, не собиралась причинить вам неудобства.
– Но так вышло! – сердилась девочка.
– Нечаянно, еще раз простите.
– Ладно, – сменила гнев на милость собеседница. – Чего хотите?
– Вы не видели Капстынь?
– Примерно час назад она вбежала в сто сорок вторую, – ответила девочка. – Я еще удивилась. Лидия всегда спокойная и вежливая, а тут… Она не то что Эльза, хоть о покойных плохо и не говорят. Эта никогда никому не улыбалась, а уж простых уборщиц ваще не замечала. Задерет голову и пройдет мимо. Царица, блин. Между прочим, я в институте учусь, получу диплом и уйду из поломоек. Разве можно человека презирать, если тот честно зарабатывает? Ведь не ворую! Вот Лидия иная, всегда остановится и вежливо скажет: «Здравствуй, Леночка! Как дела?»…
– Значит, видели Капстынь в коридоре у сто сорок второго кабинета? – бесцеремонно перебила я беспечно болтающую Лену.
– Ага, – кивнула девочка, – она его пыталась открыть. А видок у нее был! Руки трясутся, вся чем-то красным перемазана… Я ей говорю: «Добрый день», а она голову поворачивает, вид безумный, и шепчет: «Это не я, сама упала!» Короче, явно набухалась.
– В смысле, напилась?
– Точно, – кивнула Лена. – Похоже, пьяная была в лоскуты.
– Лидия алкоголичка? – изумилась я.
Лена захихикала.
– Нет, конечно. Вот Эльза, кстати, закладывала. Небось, думала, никто не увидит, только ошибка это – уборщиц за людей не считать. Я ж кабинеты мою, после восьми вечера прихожу. Очень удобно: и на занятия успеешь, и на работу не опоздаешь. А народ странный! Им главное, чтобы коллеги не заметили чего, днем, при своих, марку держат, а потом побросают все и домой. Только затем мой черед в комнаты входить, и теперь я много чего знаю. Вот, допустим, Семен из отдела оранжерей… Он не цветы подбирает, а такие стеклянные сарайчики строит. Понимаете?
– Да, – кивнула я, – зимний сад во дворе. У наших соседей по поселку подобный имеется.
– Наш Семен мачо, – захихикала Лена, – бицепсы, трицепсы, мышцами играет, всегда в обтягивающих майках красуется. Ну просто шик! Бабы пачками падают, любая в постель к Семену прыгнет, только позови! Но он на наших не смотрит. Ходит слух, что Семочка только с клиентками спит. Строит оранжерейку и заодно хозяйку ублажает, ни одна устоять не может. Супер?
– Бывают такие мужчины, – кивнула я, не понимая, отчего ввязалась в идиотский разговор, – правда, лично я предпочитаю не иметь с подобными экземплярами дело.
– По мне так лучше фаллоимитатор купить, чем к Сеньке приблизиться, – скривилась Лена. – Но не о том речь! Знаете, чего у него в столе лежит?
– Упаковка с презервативами? – предположила я.
– Как бы не так! Виагра! – хлопнула себя по бедрам Лена. – И зачем она такому мачо? Или он не мачо, а импотент и врун. Прикольно? А у Катьки Рохлиной, которая всем громко заявляет, что живет в личном трехэтажном загородном доме, я счет нашла за электричество. Еще прикольней, чем у Семена! Напечатано на бумажке: «Улица Люберецкая, общежитие, комната семнадцать, Рохлина, долг за свет сто два рубля». Вот вам и пафосный коттедж. Опять же Эльза… С виду цыпа-дрипа лимпомпон, а у самой в ящике фляжка всегда лежит. Я ее трясла, внутри жидкость бултыхается. Вот только пробку открутить не сумела и не знаю, чего там, водка или коньяк. Прямо насмерть заверчено.
– Может, лекарство какое, настойка валерьянки, – предположила я.
– Ха! Стопроцентно бухалово! – затрясла головой Лена. – Эльза только с виду железная, а на самом деле романтичная.
– Полагаете? – с легким сомнением спросила я.
Лена закивала.
– Она горшки детские любит! Ой, я как увидела, так смеялась…
