Наталья Александрова - Глаз Пернатого Змея
— Ты кто? — осведомился Савелий, оглядев незнакомца с ног до головы.
— Леонид, — честно ответил пришелец. — Я Спиридона, сменщика твоего, племянник. Дядя Спиридон малость приболел, так я вместо него пришел подежурить.
— Знаю я, чем он приболел! — привычно проворчал Савелий и тут же спохватился: — Как это «вместо него»? Это не положено, чтобы «вместо»! У нас медицинское учреждение, так что нельзя кого ни попадя пускать!
— Да ладно тебе, — махнул рукой «племянник». — Здесь же одни жмурики, а им не все ли равно, кто за ними приглядывает?
— И то верно, — протянул Савелий.
Он вспомнил про горячий обед, запотевшую бутылку и приятную не во всех, но в некоторых отношениях Анну и решил, что жмурики на него не обидятся.
Едва Савелий покинул морг, «племянник» набрал номер Шурупа с больничного телефона и, едва тот откликнулся, проговорил хриплым приглушенным голосом:
— Из морга звонят!
— Из какого еще морга? — удивленно переспросил Шуруп.
— Сам знаешь, из какого! Мне твой номер Спиридон дал, на крайний случай!
— Вот козел! — охнул Шуруп.
— Верно говоришь — самый настоящий козел! Он запил по-черному, а у нас утром проверка будет!
— Чего? — в голосе Шурупа прозвучало недоверие. — Какая, к чертям, проверка? Кому ваших жмуриков пересчитывать понадобилось?
— Уж это я не знаю, только утром будет проверка! — повторил Леонид. — И если они лишний труп найдут — мне за него отвечать неохота! Я все как есть выложу…
— Ты… это… пугать меня вздумал?
— Пугать не пугать, а только забирайте покойницу сей же час! — потребовал «санитар». — Со Спиридоном у вас, может, все договорено, но я-то тут вообще ни при чем!
— Легко тебе говорить «забирай»! — заныл Шуруп. — Куда мы его денем?
— Ну, вот тут я тебе могу помочь, — Леонид понизил голос. — Есть тут одно местечко, где ее примут и оприходуют как положено. У нас с ними как бы договор. И берут недорого…
— Недорого — это сколько?
— Десять штук — все удовольствие!
— Десять штук? — переспросил Шуруп. — Я их что, печатаю? Я уже Спиридону заплатил, теперь этим…
— Твои проблемы!
— Ладно, — согласился Шуруп. — Через час приедем!
Повесив трубку городского телефона, Леня достал мобильный с неопределяющимся номером, позвонил в гостиницу, где остановился арабский шейх, о котором говорили в новостях, и попросил связать его с охраной шейха.
— Кто говорит? — раздался в трубке настороженный голос с сильным акцентом.
— Кто говорит — это до вас не касается, — проговорил Леня с характерной уголовной растяжкой. — А только, если хотите получить бабу своего пахана живой и здоровой, — готовьте бабло!
В трубке послышалось шумное дыхание, и другой голос взволнованно воскликнул по-английски:
— Отдайте мне ее! Верните мне свет моих очей! Верните мне мою конфетку!
— Подождите, ваше высочество! Доверьте это мне! — произнес прежний голос по-английски и снова перешел на русский:
— Сколько?
— Лимон зеленых! — нагло ответил Леня. — И смотрите, чтобы без фокусов! Никаких помеченных денег…
— Где? — деловито спросил переговорщик.
В сторожке возле лютеранского кладбища на Смоленке, через два часа! — и Леня повесил трубку.
Закончив переговоры, он натянул висевший на гвозде несвежий халат, надел марлевую маску и приготовился к ожиданию.
Ждать пришлось недолго. Возле морга остановилась машина, и в дверь позвонили.
Леня открыл. На пороге стояли двое озабоченных бандитов. Хмуро взглянув на санитара, Шуруп спросил:
— Ты, что ли, звонил?
— Ну я! — Леня повернулся и пошел в мертвецкую. — Пойдем, сами понесете свою покойницу, и скорее, а то, неровен час, эти придут, с проверкой!
Он нашел нужную секцию и выдвинул из стены подставку, на которой лежал труп, упакованный в черный пластиковый мешок. Бандиты подхватили его и понесли к выходу.
— Тяжелая, зараза! — проговорил Шуруп.
— Покойники, они всегда тяжелые! — со знанием дела ответил Леня.
— Куда ее везти-то? — спохватился Шуруп.
— Лютеранское кладбище знаешь?
— Которое на Смоленке?
— Оно самое! Вас там уже ждут. Главное, деньги не забудьте, а то они и разговаривать с вами не станут!
Еще через час черная машина остановилась на реке Смоленке около лютеранского кладбища. Шампунь остался в машине, а Шуруп подошел к сторожке и постучал в окно.
Оттуда тотчас же выскочил смуглый человек с пистолетом, оглядел бандита с ног до головы и процедил:
— Привезли?
— Само собой! Она в машине. Сами заберете или нам ее придется тащить?
Смуглый человек удивленно взглянул на него, но тут же ответил:
— Заберем сами.
— Только вот насчет денег… — протянул Шуруп. — Может, поторгуемся?
— Что значит «поторгуемся»? — вспыхнул смуглый. — Мы обо всем договорились!
— Так ведь, наверное, не последний раз… если нам понравится с вами работать, можно продолжить сотрудничество…
— Что?! — смуглый скрипнул зубами. — Ты еще и издеваешься? Ладно, где она?
— Говорю же — в машине! — Шуруп показал на припаркованный автомобиль.
Смуглый что-то выкрикнул на незнакомом языке. Тут же из сторожки высыпали еще несколько таких же смуглолицых. Один из них схватил Шурупа, приставил к его спине пистолет с глушителем, остальные бросились к машине.
Сперва выволокли вяло сопротивляющегося Шампуня, потом — черный пластиковый мешок.
— Что это? — срывающимся от ярости голосом спросил старший, расстегнув молнию.
— Как «что»? — испуганно переспросил Шуруп. — О чем договаривались… баба…
— Но она же мертвая!
— Само собой! А какая она еще могла быть? Вот он ее по голове треснул, она и окочурилась. — И Шуруп показал на своего напарника.
— Ты надо мной что, издеваешься?
Тут из сторожки выкатился низенький толстячок в длинном арабском одеянии, с платком на голове.
— Где моя птичка? — запричитал он, оглядываясь. — Где моя сдобная булочка?
— Ваше высочество, — скорбным голосом проговорил главный охранник, почтительно склонившись перед толстяком. — Должен сообщить вам трагическое известие. Ваша достойная супруга мертва. Ее убили вот эти два негодяя. Прикажите, какой казни их подвергнуть. Сварить в кипящем масле? Скормить пираньям?
— Ты че, мужик, в натуре сдурел? — заверещал Шуруп. — Что мы такое сделали, чтобы… пираньям?
Тем временем шейх подкатился к черному мешку, заглянул в него и воскликнул:
— Но это не она! Это не моя птичка! Это не моя мармеладка! Это какая-то посторонняя женщина!
— Посторонняя? — разочарованно протянул охранник. — Так что, этих отпустить?
— Зачем отпускать? — возразил шейх, снова заглядывая в мешок. — Красивая женщина… молодая… хоть это и не моя профитролька, но все равно жалко. Я подумаю над казнью…
— Ну теперь, я думаю, ваше задание выполнено, — Георгий опустил взгляд. — Те, кто убил Лену… мою жену, наказаны… черт, я никак не привыкну к мысли, что она — вовсе не Лена… продолжаю про себя называть ее этим именем…
— Вот о чем я думаю, — перебил его Маркиз. — Ваша покойная жена была женщина умная и предусмотрительная, она ничего не делала случайно. Почему она оставила в банковской ячейке именно губную помаду? Может быть, она этим что-то хотела вам сказать? То, что поймете только вы? Ведь она не случайно оформила на вас допуск к этой ячейке, она знала, что в случае, если с ней что-то случится, вы откроете ячейку и увидите ее содержимое. Что вам говорит эта помада? Лола, — он повернулся к своей боевой подруге. — Вот если бы ты что-то хотела передать любимому человеку?
— Ну, не знаю… — Лола мечтательно подняла глаза. — Я напомнила бы ему о каком-нибудь волнующем моменте…
Георгий задумался, глубоко погрузившись в воспоминания, и наконец заговорил:
— Вернувшись в Петербург, мы занялись поисками квартиры. На одном из сайтов, посвященных недвижимости, мы нашли новый дом, только что построенный на Крестовском острове, и решили посмотреть на него. Пока искали этот дом, прошлись по острову и забрели в ту его часть, которая застроена старыми, еще дореволюционными дачами. Ведь в начале двадцатого века этот район был очень престижным, здесь селились богатые и влиятельные люди. И вот возле одной из заброшенных дач мы увидели цветущий куст шиповника удивительного цвета, точно такого же, как помада, которая была на губах Лены…
Георгий сжал кулаки:
— Ну вот, опять я назвал ее Леной… Ничего не могу с собой поделать… для меня она навсегда останется Леной, как в тот день… вы понимаете, между нами было что-то настоящее, что-то подлинное. Может быть, она была не та, за кого себя выдавала, но чувство между нами было самое настоящее. Тогда, на Крестовском острове, я прочитал в ее глазах то, что невозможно подделать…
