Дарья Калинина - Смерть из консервной банки
Катя отошла в сторонку и присела на стульчик с таким видом, словно давно знала ответ на загадку, но вот говорить его почему-то никому не собиралась.
Священник подошел к Кате и присел рядом с ней:
— Ты что-то знаешь?
— О чем ты?
Катя взглянула на него настороженно.
— Эта записка… Мне показалось, ты знаешь, что в ней.
— Нет. Не знаю.
— Но ты выглядела такой взволнованной, когда читала ее.
— Это ничего… просто голова разболелась. Душно тут.
Андрей встревожился еще больше. В комнате было свежо и прохладно, никакой духотой тут и не пахло. А между тем Катя сидела бледная, с каплями пота, и выглядела так, словно действительно вот-вот потеряет сознание от духоты. И к тому же она лгала ему! Он готов был поклясться в этом.
Священник собирался расспросить Катю, но тут пришли звать к столу, который был накрыт в столовой по случаю возвращения поисковой группы из леса. Так как люди ушли еще на заре, а вернулись лишь ближе к полудню, то трапеза представляла собой некий симбиоз завтрака с обедом. Были поданы и каша, и суп, и жаркое, и компот. Закусок насчитывалось полтора десятка видов. Были тут и сугубо вегетарианские блюда, и рыбное заливное, и салаты. Только копченого мяса было пять видов. И хлеб — чудесный, ноздреватый, пахнущий живым зерном, полем и солнцем.
Все с аппетитом взялись за еду, одна лишь Катя, хотя и положила себе на тарелку несколько кусочков, но так и не притронулась ни к одному из них. Помня, что девушка всегда отличалась отменным аппетитом, Андрей встревожился еще больше. С Катей явно происходило что-то неладное, но что именно, он понять не мог. Может быть, она и впрямь заболела? Тогда это бы все объясняло. Но Андрею чудилось, что такое объяснение странного поведения Кати было бы слишком простым, чтобы быть правдой.
Он дал самому себе слово, что после трапезы хорошенько побеседует с девушкой, но, к сожалению, его сначала отвлек каким-то вопросом Василий Петрович, потом Алена подошла к ним. И когда отец Андрей освободился от собеседников, то, к своему немалому огорчению, обнаружил, что Кати в комнате уже нет.
— Где Катя?
Сначала никто не мог ему дать вразумительного ответа. А потом кто-то из прислуги объяснил, что Катя ушла.
— Куда, она сказала?
Увы, никакой информации на сей счет Катя не предоставила. И встревоженный уже не на шутку отец Андрей выбежал из здания главной усадьбы во двор.
Куда могла направиться девушка? В Дубочках у нее было два таких места. Это детский садик, где Катя работала воспитательницей, и ее дом. Но в детском садике Катя до завершения расследования числилась в отпуске, никому в здравом уме не придет в голову тащиться на работу во время своего отпуска. Дом же, который Катя с мужем купили для будущей счастливой жизни, как мог заметить Андрей, девушку по какой-то причине тяготил. Да она и сама признавалась в нелюбви к этому огромному строению. И все же Андрей не видел иного места, куда могла бы отправиться Катя.
Правда, оставался еще вариант, что Катя отправилась в лес на поиски той самой хижины, где была найдена записка, которая произвела на девушку столь сильное впечатление. Но во-первых, лес велик, а точного места нахождения хижины Катя не знала. А во-вторых, какой-то внутренний голос твердил Андрею, что искать девушку нужно именно у нее дома. И что с этим делом ему лучше не тянуть.
Что касается самой Кати, то она даже не подозревала, что ее волнение так сильно бросалось в глаза. Она была уверена, что ей удалось сохранить отрешенный вид и ничем не выдать своих чувств. А между тем чувства ее обуревали самые различные. С того момента, как Катя увидела эту злополучную записку, она уже не владела собой. Сердце колотилось, словно бешеное. В висках стучало. В один момент ей даже показалось, что она сейчас упадет в обморок, но этого ей удалось избежать.
Во время еды, пока ее соседи по столу активно насыщались, работая челюстями, сама Катя едва ли прожевала хоть кусочек. Она не могла есть, она думала. И чем дольше она думала, тем хуже себя чувствовала.
— Не может быть, — бормотала она самой себе под нос. — Не может этого быть. Просто не может, и все тут. Тебе просто показалось. Выбрось из головы.
И все же, несмотря на эту мантру, которую она твердила себе в течение почти получаса, лучше ей не становилось. Но Катя знала, что́ может ей помочь. Она должна вернуться в их с Гаврилой дом. Она должна найти в своих вещах то, что сможет расставить наконец все точки в этой запутанной истории. Ну, или что хотя бы отчасти прояснит ее.
На какой-то момент, перед тем как она покинула здание главной усадьбы, у Кати мелькнула мысль попросить у Вани или Василия Петровича кого-нибудь в сопровождающие. Но затем она отбросила эту мысль. Слишком деликатное дело ей предстояло провернуть. Любой чужак был бы в нем лишним. А вдруг Катя права, и записка, которую обнаружили в хижине, представляет собой именно то, что она думает? Если это так, тогда… тогда ей лучше быть одной.
На сей раз дом показался ей еще более мрачным и холодным. С каждым новым своим появлением тут Катя все больше и больше убеждалась, что было большой ошибкой купить этот дом. Он никогда ей особенно не нравился, он нравился Гавриле, а она лишь соглашалась, что дом большой, комфортный для проживания, но вот не лежала у нее душа к этому месту, и все в нем казалось ей отвратительным.
Не без некоторого душевного трепета Катя вошла в дом и поежилась. В доме было прохладно, или ей так показалось. Но Катя напомнила самой себе, что она тут надолго и не задержится. Ей всего лишь нужно найти одну вещицу, которая, как ей помнилось, должна была лежать вместе с ее детскими книгами, альбомами и папками для рисования. В детстве Катя училась в художественной школе, так что рисовала она вполне прилично. И рисунков у нее набралось значительное количество. Когда они переезжали сюда, Гаврила даже пытался заставить ее избавиться от них.
— Зачем тебе весь этот старый хлам тащить на новое место? Отнеси его на помойку. И книги тоже.
Но Катя не согласилась. Она не могла заставить себя расстаться с тем единственным кусочком своей жизни, в котором она была однозначно и безоблачно счастлива.
— Книги пригодятся для наших будущих детей. Не придется покупать новые. А рисунки… Они тоже чего-нибудь стоят.
И хотя Гаврила ворчал, что сейчас все дети предпочитают пользоваться электронными книгами, да и вообще, вряд ли их детей заинтересует советская коммунистическая тематика, которой были проникнуты книжки Кати, доставшиеся ей от родителей, но все же ее библиотеку и рисунки упаковал и доставил к новому месту жительства. В остальном Катя демонстрировала удивительную лояльность ко всем его распоряжениям, это был, можно сказать, единственный ее каприз, и он счел за лучшее не спорить с ней из-за такой ерунды. В конце концов, в доме есть печка, так что книжки и рисунки жены со временем пойдут на растопку. Не собирается он хранить этот хлам в своем доме!
Катя прекрасно помнила, где находятся эти ее книжки и альбомы. Но ее интересовал один-единственный. И даже не сам альбом, а вложенная в него страничка. Страничка, которую она сохранила, сама не зная, зачем и почему, ведь написана она была совсем не ею, а другим человеком. Причем человеком, который в последнее время сыграл в ее жизни столь отрицательную роль, что Катя про него и слышать бы не захотела, заговори кто-нибудь с нею о нем. И вот поди же ты, слышать не захотела, а стоило возникнуть подозрению, что именно он причастен к череде несчастий и убийств, как она прилетела, чтобы убедиться, что это не так, или понять, что права в своих догадках.
Руки у девушки дрожали, пока она искала среди альбомов тот самый, нужный ей.
— Да где же он? Где?
Внезапно она остановилась. На пол скользнул листок в клеточку, зажатый до сих пор между двух листов плотной альбомной бумаги. Этот листочек был совсем легкий, он спланировал на пол и остался лежать там до тех пор, пока Катя не схватила его. Она мельком глянула на него, убедилась, что это то, что она искала, и одновременно достала из кармана смартфон. На то, чтобы найти сделанную ею всего час назад фотографию, ушло еще полминуты. И вот уже Катя сверяет два листа, покрытые почти что идентичными иероглифами и картинками. Один листок был в данный момент у следователя, тщательно упакованный и готовый для работы экспертов. А второй листочек, пожелтевший от времени, почти два десятка лет хранился у Кати в старых бумагах. А хранился он там потому, что когда-то человек, давший ей этот листок, был одним из самых дорогих и любимых людей в жизни Кати. Да, было и такое. Было, но, увы, давно прошло.
Стон сорвался с губ Кати. И злополучный листок, выскользнув из ее ослабевших пальцев, вновь спланировал на пол. Но теперь Катя не рвалась его поднять. Она сидела, совершенно обессилевшая, словно только что сделанное ею открытие высосало из нее все силы. Внезапно ее внимание привлек к себе шум за спиной. Она повернула голову и увидела человека, которого, как она думала, начисто вычеркнула из своей жизни. И вот он здесь. Стоит, смотрит на нее и улыбается.
