Дарья Донцова - Яблоко Монте-Кристо
– Лялечка очень любит мои котлеты! – восклицала Зоя. – Милая девочка, у нее было очень трудное детство, голодное.
Люба пребывала в состоянии крайнего недоумения, на ее взгляд, Ляля как раз выглядела совсем неподходящей кандидаткой на роль жены Игоря. Во-первых, девушка не москвичка, она из деревни, из малообеспеченной семьи, живет в общежитии, а Зоя всегда гордо заявляла:
– Никаких провинциалок! Они очень хитрые и корыстные, выскакивают за интеллигентных столичных мальчиков, прописываются в наших квартирах, а потом разводятся и делят жилплощадь.
Во-вторых, Ляля не отличалась особой красотой и острым умом. Единственное, чем она могла привлечь Зою, так это абсолютно раболепной любовью, которую девочка, не стесняясь, демонстрировала жениху и его матери. Если Зоя носилась Лялечке за мясом, то та мыла туфли будущей свекрови.
Один раз Соня, вернувшись домой, с горечью сказала:
– Игорь скоро женится.
– Да ну? – подскочила Люба. – На ком? На Ляльке?
– Разве есть иная кандидатура? – окрысилась дочь. – Да уж, сумела влезть в семью. Ну хитра! Представляешь, сидим сейчас, пьем чай, вдруг Ляля подскакивает – и в прихожую.
– Ты куда? – удивилась Соня.
– К метро, – ответила Ляля.
– Зачем? – не успокаивалась Соня.
– Дождь внезапно пошел, а у мамы Зои зонтика с собой нет, – пояснила Ляля. – Не дай бог промокнет, заболеет. Я ее встречу.
Спустя некоторое время Ляля и Игорь сыграли свадьбу и зажили счастливо. Удачный брак омрачало лишь отсутствие детей. Но, похоже, ни муж, ни жена, ни бабушка не страдали без малышей. Редко в каком доме можно было наблюдать столь идиллические отношения, просто пастораль на фоне московского пейзажа.
В день похорон Игоря Люба боялась отойти от Зои, Соня опекала Лялю. Мать парня, весь день державшаяся достойно, к ночи впала в истерику. Люба уложила подругу в кровать, сама примостилась рядом и попыталась хоть чуть-чуть утешить Вяземскую.
– Зоенька, засыпай!
– Господи, почему? – зарыдала подруга.
Ответа на этот вопрос у Любы не нашлось, да и что могла она сказать, кроме стандартных слов соболезнования.
– Хорошо хоть, у меня дочка есть, – вдруг воскликнула Зоя. – Лялечка душевная девочка, не похожа на твою Соню, у той сердце холодное.
Неожиданно Любе стало обидно, хоть Зоя и сказала правду: Соня не очень-то ласкова с матерью, не желает разговаривать с ней, не делится своими планами, не советуется, но какое право Зоя имеет плевать в душу Любе и сравнивать дочку Работкиной со своей невесткой? Забыв, что подруга вне себя от горя, Люба тут же ответила:
– Может, и плохая, да родная.
Внезапно Зоя села и схватила Любу за руку.
– Сейчас открою тебе страшную тайну! Раз Игорь погиб – уже все равно. Ляля – это покойная Вера.
Люба чуть не свалилась с кровати.
– Ты с ума сошла!
– Нет, точно!
– Прекрати нести дурь! – закричала не на шутку испуганная Люба. – Вера умерла. Я лично видела труп ребенка в морге.
– Да, – кивнула Зоя, – верно. Но она жива.
– Нет, – затопала ногами Люба, – нет! На шее был след от веревки! Вид жуткий! Гример еле-еле лицо Верочки в порядок привел. Ты сейчас хочешь намекнуть на то, что под видом твоей дочери похоронили другого ребенка? Зоя, опомнись! Мы кремировали Веру, помнишь, у нее на руке имелись родинки в виде звезды? Редкая отметина. Лучше прими лекарство и попытайся уснуть!
Но Зоя, вместо того чтобы последовать совету и попробовать взять себя в руки, начала говорить безостановочно.
Когда Ляля впервые появилась в доме Зои, на дворе стояло знойное лето. Будущая невестка была одета в сарафан, не скрывающий от взора обнаженные руки и плечи.
Зоя сначала насторожилась, увидав очередную пассию сына, и собралась, как всегда, начать атаку на «дичь», но тут ее взгляд упал на плечо Ляли. Вяземская вздрогнула: у девицы, как у покойной Веры, имелось пять темных родинок, расположенных в виде звезды.
– Откуда у тебя отметина? – растерянно задала глупый вопрос Зоя.
– Не знаю, – улыбнулась Ляля, – такой на свет появилась. А почему вы спрашиваете? Некрасиво выглядит, да? Я вообще-то их стесняюсь, но сегодня так жарко.
Зоя постаралась сохранить приветливое выражение лица, но ей стало не по себе.
За ужином женщина очень внимательно присматривалась к гостье. И чем дольше она наблюдала за Лялей, тем ясней понимала: именно так должна была бы выглядеть Вера, доживи она до юношеских лет. Не успела Зоя испугаться, как Ляля поежилась и тихо сказала:
– Ой, простите меня.
– Что такое? – заботливо осведомился Игорь.
– Только не подумайте… я не капризничаю.
– Говори скорей.
– Вы испекли очень вкусный пирог, – залепетала Ляля, – прямо замечательный.
– Откуда знаешь? – засмеялся Игорь. – Ты к нему даже не прикоснулась! А мама так старалась!
Лялечка молитвенно сложила маленькие ладошки:
– Простите! Простите! Пирог с яблоками! А у меня такая редкая вещь, как аллергия на эти полезные фрукты!
Зоя вцепилась пальцами в столешницу. Заяви гостья о неприятии клубники или цитрусовых, Вяземская бы не поразилась, тысячи людей страдают аллергией. Но яблоки! Они считаются самой безопасной едой, именно с них рекомендуют начинать прикорм младенцев. До сих пор Зое встретилась лишь одна девочка, покрывавшаяся красными пятнами от антоновки, симиренки и иже с ними, и это была Вера!
– Бога ради, – продолжала извиняться Ляля, – не обижайтесь.
– Мне и в голову не придет дуться, – протянула Зоя, чувствуя, как в сердце оживает невероятная надежда.
– Давайте поиграем в скрэбл, – предложил Игорь.
– Ой, – обрадовалась Ляля, – вы тоже любите составлять слова. Знаете, надо мной в школе… впрочем, нет, глупости!
– Нет уж, говори, раз начала, – велела Зоя.
– Я же из деревни, – улыбнулась Ляля, – Тренькино. Правда, смешное название?
– Забавное, – подтвердила Зоя.
– Ее житель, получается, тренькин, а жительница – тренькина? – заулыбался Игорь. – Или треньковец и треньковка?
Лялечка махнула рукой:
– Знаете, надо мной в школе потешались, она у нас маломерная, на шесть сел одна, детей-то совсем нет, все люди в город удрапали, какая в деревне жизнь. Но я не о том. Понимаете, мои родители рано скончались, я их не помню, приличные люди были, за границей работали, дипломаты. Что с ними случилось, точно не знаю, вроде служили в африканской стране, заразились местной болезнью, и оба скончались. Я с ними находилась, но ничегошеньки в памяти не осело, совсем ведь крошкой была. Меня в Москву вернули, хотели в детдом отдать, но тут объявилась родная сестра отца Галя, из деревни Тренькино, и взяла меня к себе. Сейчас я понимаю, она на пенсию польстилась, мне ее государство выплачивало, впрочем, подробностей не знаю. В детстве я тетку мамой звала, а потом удивляться стала: ну почему она меня бьет? И откуда я всякие слова знаю умные? У нас учительница любила в скрэбл играть, и я вдруг говорю что-то типа «эксплуатация», все дети хохотать начинают и кричат: «Профессор кислых щей». Мария Ивановна удивлялась, да и мне невдомек было, откуда слово в голове взялось. Но потом Галя все рассказала про моих родителей, и я поняла: просто слышала в детстве их разговоры, вот и запали в подсознание редкие слова.
Сердце Зои заколотилось с невероятной частотой.
– Деревня Тренькино? – почти падая в обморок, поинтересовалась она.
– Верно, – кивнула Ляля.
– Твоя тетя жива?
– Вроде да. После того как она меня выгнала, мы не общались.
– Как выгнала? – удивился Игорь.
– Просто, – пожала плечами Лялечка. – Говорила же, на меня была пенсия положена, ее платили до шестнадцатилетия, а затем перестали. Как только деньги иссякли, Галя и сказала: «Я тебя кормить-поить не собираюсь, ступай на все четыре стороны». Как раз аттестат получила, с медалью, вот и решила попытать счастья в Москве, поступила в институт.
Лялечка замолчала, Зоя сидела словно громом пораженная, Игорь, не подозревавший о мыслях матери, спокойно пошел раскладывать доску для игры в скрэбл, и тут Ляля нанесла Зое последний удар – она повернула голову и попросила:
– Можно таблеточку анальгина?
– Голова болит? – заботливо спросил Игорь.
– Ухо, – пояснила Ляля, – вроде в детстве я его поранила, толком не знаю, что…
Девушка отогнула мочку с крохотной дешевой сережкой и продолжала:
– …там случилось, но у меня шрам, и он к перемене погоды ноет.
– Пойду лягу, – прошептала Зоя.
– Мамулечка, тебе плохо? – испугался Игорь.
– Нет, нет, вы, дети, тут сами поиграйте, – через силу заулыбалась Зоя, – а я лучше в спальне новости посмотрю.
В своей комнате Зоя рухнула в кресло и попыталась собраться с мыслями. Несчастная мать очень хорошо знала, что Вера умерла. Вяземская видела тело, обнимала покойную дочь, лично проводила несчастную в крематорий. Но теперь в голове билась безумная мысль: Верочка ожила, явилась к Зое в образе Ляли, такой же светловолосой и голубоглазой девушки, с аллергией на яблоки и любовью играть в скрэбл. А еще шрам за ухом. Зоя отлично знала, откуда он: в раннем детстве Верочка упала и сильно ударилась об угол стола, девочку пришлось отвозить к врачу, зашивать небольшую ранку, ссадина оказалась крохотной, доктор поставил две скобочки, но при каждой перемене погоды еле заметный рубец принимался ныть.
