Фредерик Дар - Княжеские трапезы
В конце концов, раздосадованный смятением своей учительницы, Бланвен заявил:
— Оставьте мне этот катехизис, Маргарет, я выучу его наизусть, ведь у меня слоновья память, благодаря чему я могу запомнить все, что прочел. Княгиня останется довольна нами.
Взяв книгу из рук мисс Маргарет, Эдуар поцеловал женщине кончики пальцев.
— Не приходите в отчаяние от моих слишком грубых речей, — сказал Эдуар. — Возможно, я верю в Бога даже больше, чем вы, но по-иному. Я признаю Господа Бога и оставляю вам вечную жизнь. Согласны?
Женщина попыталась улыбнуться, но у нее не получилось.
* * *Во время вечерней трапезы князь Эдуар испытал жестокое удовольствие. Он рассчитывал, что герцогиня извинится за происшедшее, но он не учел спокойной дерзости этой женщины, позволяющей ей смотреть прямо в лицо в любом затруднительном положении, являя при этом ясность духа, пусть даже наигранную, но все равно обезоруживающую ее противника.
Хейди вела себя как обычно: привычная, но скромная гостья, беседующая о хозяйстве, предупредительная со старой княгиней и своим престарелым супругом-герцогом. Она чувствовала на себе беспощадный и холодный взгляд Эдуара, но старалась не смущаться. Герцогиня достаточно разбиралась в мужчинах, чтобы не опасаться нескромных откровений со стороны молодого князя. Этот парень был слишком цельной натурой: о шалостях он может поговорить с человеком, непосредственно замешанным в них, но уж никто больше знать об этом не будет.
Эдуар же со своей стороны наслаждался тайной, связывающей его с этой женщиной, чьи приключения чем-то напоминали его собственные. Неожиданное замужество сделало из толстой швейцарки герцогиню, Бланвен же стал князем благодаря пожелтевшему от времени письму. Пока Хейди расправлялась при помощи рыбных столовых приборов с форелью под миндальным соусом, Эдуар видел ее, лежащую на кровати парикмахера, в трусиках и черных чулках, в нарочито возбуждающей позе, играющей роль шлюхи, чтобы удовлетворить фантазмы французского цирюльника — о его французском происхождении можно было догадаться по фамилии Калиссон и южному акценту. Видение этих шалостей смутило Эдуара тем больше, что его мучило отсутствие женщин в его нынешней жизни. Одна картина породила другие, и он бешено возжелал Хейди, посвятив ей такую эрекцию, о которой та и не догадывалась.
Пока Эдуар находился во власти похоти, княгиня Гертруда обсуждала с герцогом церемониал, предусмотренный на ближайшее 29 июня — национальный праздник Черногории. По подсчетам обоих старичков гостей должно было быть одиннадцать человек, все — представители высшей аристократии их страны. Праздник намечен на субботу, приглашенные прибудут в пятницу, поселят их в отеле «Бель-Вю», за исключением князя Игнация, двоюродного брата Оттона, — он остановится в замке. В отеле гости будут ужинать индивидуально.
В назначенный день все соберутся в замке. Церемония откроется мессой в часовне, служить будет отец Устрих, священник из Черногории, нашедший приют в монастыре Вальсент, что в кантоне Фрибур. А может быть, прибудет и сам епископ здешней епархии, ведь у него сложились самые дружеские отношения с княгиней Гертрудой, хотя он и не любил прикрывать своим авторитетом пышные церемонии частного порядка. После мессы состоится торжественный подъем флага, в это время прозвучит национальный гимн, записанный на кассету, но все присутствующие будут подпевать хором.
Княгиня вздрогнула.
— Кстати, Эдуар, вам следует выучить гимн вашей страны. Вы обучены музыке?
— Нет, — ответил Эдуар.
— Мисс Маргарет будет играть вам на фортепиано наш гимн, пока вы не выучите его. Да, а как обстоят дела с катехизисом?
— Очень хорошо, мадам, надеюсь, что в самом скором времени я смогу рассказать вам содержание этой книги наизусть.
Бабушка погладила внука по руке.
— Милый, милый мальчик, с какой же готовностью вы взялись за учебу, хотя и вышли из ученического возраста!
Когда ужин закончился, княгиня попросила Гролоффа уделить ей еще немного времени, чтобы обсудить программу праздника, и старички поспешно вышли из-за стола, застав тем самым врасплох герцогиню Хейди.
Оставшись наедине с Эдуаром, бывшая массажистка спросила, понизив голос:
— Должно быть, вы дурно думаете обо мне, монсеньор?
— Я думаю, — ответил князь, — что у вас как у женщины не на шутку разыгрался аппетит, а ваш старый муж не в силах утолить его.
Герцогиня бурно закивала.
— Дело обстоит именно так, князь.
— Давайте пройдемся по парку, чтобы иметь возможность спокойно поговорить.
Хотя это предложение и удивило Хейди, она не подала и виду и покорно отправилась за Эдуаром в парк, где вовсю распустилась листва. Луна играла в прятки с облаками. Парк, где царила тишина, казался более просторным, чем он был на самом деле; эту тишину нарушало только щелканье вантов о мачту для флагов.
Свежий ветер с озера мгновенно развеял мечтания Эдуара. Эта толстая и неумная женщина вновь показалась ему нелепой, даже жалкой, и парню стало стыдно за то, что он совсем недавно так страстно желал ее. Бланвен охотно поддавался призывам плоти, кроме Эдит Лаважоль ему частенько приходилось трахаться с толстухами, лишенными всякого очарования: официантками из баров, торговками, женами огородников, живущих по соседству. Поскольку он был красивым парнем с лицом ангела, слегка смахивающего на проходимца, победы доставались ему легко и среди привлекательных девчонок, но — тут уж без сомнения свою роль играл эдипов комплекс — больше всего ему подходили особы зрелого возраста и рыхлого телосложения.
Раз уж всякое желание у Эдуара пропало, ему пришлось резко сменить тему разговора.
— Герцогиня! — вдруг воскликнул он. — С парикмахером!
Будучи женщиной практического склада ума, Хейди ответила, что вышеозначенный парикмахер обладает бешеным темпераментом, не забыв лукаво отметить, что тот — француз (тем самым частичка славы досталась и князю), скромно уточнила, что она-то сама вовсе неблагородных кровей и посему не следует придавать этому адюльтеру больше внимания, чем он заслуживает.
В устах такой дурехи подобная речь могла сойти и за блестящее выступление адвоката в суде. Князь выказал великодушие и отпустил грешнице ее грехи, впрочем, ее вина ни с какой стороны не касалась его. Таким образом они и стали добрыми друзьями. Проникнувшись доверием к Эдуару, герцогиня призналась, что обожает плотские утехи и не может обходиться без них. В то время, когда она еще практиковала свое ремесло, случалось частенько, что массируемый ею мужчина вдруг оказывался на ней. Причем это происходило настолько часто, что она вынуждена была заказать особо прочный стол, способный выдержать барахтанье двух тел. Вот и объяснение тому, почему ее массажный кабинет так ценился среди пациентов.
Хейди нравилось, что она стала герцогиней, хотя в самой Швейцарии это явление не имело никакого смысла, ведь здесь отроду не было дворянских титулов, однако жизнь в замке тяготила бедняжку: тут все дышало старостью и скукой.
— К счастью, появились вы, монсеньор! После вашего приезда обстановка переменилась, и я чувствую, что вы измените паше существование, сделаете жизнь в Версуа более радостной. Я мечтаю о праздниках, но вовсе не о тех, которые готовят они; я уже несколько раз присутствовала на подобных мероприятиях и уверяю вас, что они еще более мрачные, чем некоторые похороны; я же имею в виду настоящие праздники с музыкой, монсеньор. Праздники с танцами, балы, где будет много света.
— Обещаю вам, что займусь этим вопросом, — заявил Эдуар.
— Не знаю только, пойдет ли на такое княгиня.
— Я приложу все силы, чтобы убедить ее.
— Во всяком случае, вам придется столкнуться с отчаянным сопротивлением со стороны моего мужа — герцога. Именно он распоряжается финансами, а уж скупердяй он известный. К тому же больше мечтает о домашних тапочках, чем о балах.
— Посмотрим, кто здесь князь! — величественно произнес Эдуар.
Схватив княжескую руку, толстуха склонилась над ней в поцелуе. Благодаря такому проявлению преданности со стороны одного из своих вассалов, Эдуар смог увидеть в декольте роскошную грудь герцогини и не отказал себе в удовольствии дотронуться до нее.
Грудь была еще крепкой и очень нежной на ощупь. Но уж что особо поразило князя, так это ее размер. Поскольку акт любви при помощи женской груди не часто встретишь, Эдуар не хотел упускать подобной возможности: достал свой член и вложил его посередине этой огромной груди — Хейди поспешно сжала ее обеими руками. Облегчение вскоре наступило, и герцогиня оказалась забрызганной до самого подбородка. С жаром поблагодарив князя за его семя, она ушла к себе через боковую дверь.
23
