Катарина Ингельман-Сунберг - Кофе с ограблением
Там быстро открыла веб-сайт Национального музея и нашла его коллекции. Ей не понадобилось много времени, чтобы найти интересующие ее полотна. Цветной принтер отеля находился около нее, она нажала на «Печать», забрала полученные копии, вернулась к компьютеру, навела чистоту, чтобы не оставлять следов, и, прихватив с собой сумочку с распечатками, поспешила в пристройку. Ей требовалось убедиться, какие же картины она забрала из апартаментов, и тогда было просто необходимо поискать их еще раз. Где-то ведь они лежали, не могли же они исчезнуть бесследно. Если, конечно, кто-то не обнаружил их и не догадался, что это не грошовые репродукции, а шедевры за тридцать миллионов крон…
48
Когда Аллансон пришел с сумкой-тележкой в дом престарелых «Диамант», его мать Долорес спала у себя в комнате. Он подождал немного в общей гостиной, но ему это быстро надоело, и он решил разбудить ее. Она проснулась от шума открывающейся двери и сначала явно не поняла, что происходит, но, узнав сына, ласково улыбнулась ему.
– Ах, мальчик мой, как приятно тебя видеть!
– Поздравляю с днем рождения, мама. – Аллансон подошел и заключил ее в свои объятия.
– Спасибо, дорогой. Хотя стоит ли поздравлять человека с тем, что он стареет? Наверное, надо поступать наоборот, каждый раз приспускать флаг и выражать соболезнование.
Аллансон поставил на стол картонную коробку с пирожными.
– Здесь немного сладостей, и еще у меня есть для тебя подарок. Что скажешь о сумке на колесиках?
– Чтобы положить в нее пирожные?
– Нет, там ты сможешь хранить шерсть, одеяла, пледы и все такое.
– Для этого она хорошо подойдет. Поставь ее в угол, а потом мы попьем кофе.
– Мне надо сначала вынуть из нее бумагу.
– На это у нас нет времени. Я потом попрошу сестру Барбару освободить ее. Чашки здесь, только будь добр, принеси, пожалуйста, кофе.
Аллансон сделал, как сказала мать. Он всегда так поступал и не считал нужным ей перечить. Он накрыл на стол и сходил в общую гостиную к кофейному аппарату, потом взял картонку и достал сдобный батон и пирожные. Мать села на диван и указала ему на кресло.
– Помнишь, как ты был маленьким мальчиком и собирал бруснику?
Аллансон кивнул. Сегодня мать, похоже, хотела рассказать о том случае, когда они ходили в лес и увидели следы волка. Это была длинная история, и она явно собралась пройти ее до конца, поэтому он положил им обоим пирожные и разлил по чашкам кофе в надежде, что от сладкого с горячим напитком пожилая женщина быстро утомится и заснет. Как бы он ни любил ее, его нисколько не радовала перспектива снова услышать то, что он давно знал наизусть. Он откинулся на спинку кресла и подумал, что через час или два она будет крепко спать, и тогда он сможет отправиться к Янсону.
Строительные рабочие уже разошлись по домам, и в пристройке не было ни души. Петра подошла к доске объявлений с целью посмотреть, кто использовал тележку после нее в тот день, когда она забрала картины из апартаментов, но график уборки давно поменяли. Тогда она начала бродить по помещениям в надежде найти два пропавших полотна и обыскала все, но напрасно.
Она пришла в отчаяние и начала ругать себя на чем свет стоит за то, что так беспечно оставила их на тележке. Отныне она решила относиться с уважением к любой картине, никогда ведь не знаешь, какой художник создал ее. Она продолжила поиски в подвале и на складе, а потом, уставшая, вернулась в пристройку. Ее руки дрожали, когда она прикуривала сигарету. Что она натворила?
Она зажгла огонь, но вспомнила, что в пристройке запрещено курить, и, поскольку ей не хотелось спускаться в бар, решила поступить как в школе: пойти с сигаретой в туалет. Она отправилась туда и, пока курила, изучала лепнину на потолке и красивые раковины. Они хорошо смотрелись на голубом фоне, а изящные, немного вычурные краны выглядели так, словно они из какого-то дворца. Жаль, что рабочие устроили здесь такой беспорядок. Они выбрасывали сюда банки из-под краски, кисточки, бумагу и прочий мусор. Даже если пристройка не использовалась, туалет ведь можно было сохранить в приличном состоянии. Она закончила курить, смыла окурок в унитаз и убрала подальше несколько мешков с мусором и ведерок с краской, которые стояли у стены. Исключительно в силу привычки, поскольку не терпела беспорядка и по возможности старалась всегда разбираться с ним даже в собственный выходной. За стремянкой стоял ящик с вещами с надписью: «Городская миссия». Петра остановилась перед ним как от удара: в его дальнем углу виднелись две картины.
49
Петра убрала в стороны все, что лежало сверху, и дрожащими руками достала картины из ящика. Они оказались теми самыми, из апартаментов принцессы Лилиан, и, оглядевшись в поисках ровной поверхности, она выбрала столик перед зеркалом и положила их на него, а потом открыла свою сумочку и достала цветные копии похищенных шедевров. Все правильно, за исключением шляпы, слишком пышных усов и множества парусников на аналоге творения Моне, они совпадали целиком и полностью. Она перевернула полотна и посмотрела их тыльную сторону: там находились регистрационные номера, и она увидела, что картины нарисованы на холсте. И обе имели золоченые рамы. Подумав, она вспомнила, что не видела таких на картинах в других апартаментах, но на этом ей пришлось закончить свои исследования, поскольку она услышала шум шагов и голоса у входа в пристройку. Судя по ним, ее уединение собирались нарушить бармен и новая девица с ресепшена.
Петра затаилась в туалете, чтобы ее не обнаружили. В дальнем конце коридора находилось временное складское помещение для мебели из комнат, где проводились малярные работы. Пожалуй, парочка направлялась туда. Она подождала, пока их шаги затихли, и подняла аналог Ренуара, чтобы поставить его назад, и тут с удивлением обнаружила краску на своем большом пальце. Кто-то, вероятно случайно, испачкал картины. Наверное, строители или буйная рок-звезда, которая одно время занимала апартаменты… Хотя к тому времени она уже поменяла картины, а раньше там жили старики…
Она достала носовой платок, смочила его и осторожно провела им по полотну, а дойдя до шляпы мужчины, увидела, как она легко стирается. Петра проделала ту же процедуру с картиной Моне, и один из парусников сразу исчез, даже без особых усилий.
Значит, эти милые пожилые люди из апартаментов принцессы Лилиан… Петра с трудом удержалась от смеха. Полиция целой Швеции подключилась к этому делу, но никому не удалось найти картины, пенсионеры одурачили всех. Ее первой мыслью было поспешить к стойке дежурного администратора и рассказать о своем открытии, но потом она услышала крик, за которым последовали стоны и смех, – бармен и его девица явно взялись за дело.
Она быстро вернула свои находки в ящик, а потом задумалась. Если картины так искали, рано или поздно полиция должна будет предложить награду за них… Студенческий кредит закончился, и работа уборщицы ей наскучила, а небольшое вознаграждение решило бы ее проблемы. Если забрать полотна домой и подержать их у себя, она могла бы сказать, что сделала это с благими намерениями. Она же фактически не украла их, а просто нашла среди мешков с мусором и всяким хламом в туалете и взяла к себе на время, пока пыталась найти для них другое место в отеле… Так она могла все объяснить, и это вроде звучало правдоподобно. Потом, поняв, насколько ценные вещи попали к ней в руки, она сразу же позвонила бы в музей или в полицию, смотря по тому, кто предложил бы награду. Государство ведь обычно платило тому, кто находил клады с золотом и серебром, так что оно должно поощрить и того, кто спас дорогие произведения искусства, подумала она. А прессе она могла рассказать, как счастлива оттого, что ей удалось спасти шедевры для потомков. Это был очень надежный сценарий.
Дверь открылась, и она услышала шаги в дальнем конце пристройки, они приближались. Бармен и его девица! Они даже не прятались особо, а громко разговаривали и целовались. Она снова притаилась в туалете, открыла крышку унитаза и села на него, размышляя, что ей сказать, если ее обнаружат здесь, а потом вспомнила, как люди обычно торопливо уходят, увидев кого-нибудь «на горшке», и немного успокоилась. Она слышала, как они прошли мимо и вызвали лифт, и осмелилась пошевелиться, только когда его двери сработали снова, но не встала сразу, а еще немного посидела, с благодарностью думая о любвеобильной парочке. Благодаря им она смогла спокойно оценить ситуацию и теперь знала, что ей делать с картинами.
50
Хинсеберг, место, где можно провести лето! Пусть здесь нет бара, как в Гранд-отеле, и ресторана «Веранда», не подают жареного гуся и торта безе. Марта ворочалась в кровати и мучилась бессонницей. Было жарко, но, к сожалению, она не могла подойти к окну и открыть его настежь – тюрьма не шикарная гостиница. Марта откинула в сторону одеяло, взбила подушку и легла снова, но сон не приходил, поскольку она постоянно думала о Лизе. Пожалуй, она совершила глупость, выступив против нее, но стоило Марте увидеть эту девицу, в ней проснулся дух сопротивления. Ладно, сделанного не воротишь. Утром она собиралась накрыть стол для всех.
