Дарья Калинина - Жадина платит дважды
– Видишь вон ту девушку? – спросила она у него, показывая на удаляющуюся Настю. – Знаешь ее?
– Конечно, это Настя, – пожал плечами парень. – Уже два месяца бок о бок живем, я тут всех знаю.
– А ты не знаешь, уезжала она куда-нибудь на прошлой неделе?
– Нет.
– Точно?
– Точней не бывает, Настя у нас повариха, если бы она уехала, это было бы невозможно не заметить. Она раз заболела на день, так вместо нее Симка готовила, и такой поганой жратвы мне в жизни пробовать не приходилось. Нет, никуда Настя не уезжала. А зачем вам?
От парня мы сбежали, наплетя ему какую-то ерунду про проверку из города. Дескать, не отлынивают ли работники, а то поступили сведения, что кое-кого из работников видели в рабочее время в Питере.
Теперь у нас в руках была чужая тайна, но что с ней делать, мы не представляли. В нашем расследовании она пока не слишком помогла. Решили сделать ставку на бывшую жену режиссера. Приехав в город, мы первым делом позвонили ей из телефона-автомата. У меня после целого дня езды по жаре в глазах плясали веселые звездочки, но Мариша казалась неутомимой.
– Она дома и готова поговорить с нами про этого мерзавца – своего мужа, – сообщила мне Мариша, снова садясь за руль. – Она только что вернулась из Турции.
Говоря это, Мариша подрулила к небольшому магазинчику с гордым названием «Супермаркет», где мы купили тортик, украшенный жирными желтыми розами, коробку шоколадных конфет, бородинский хлеб и несколько коробочек с готовыми салатами, а также бутылку сухого, якобы французского вина и пачку сигарет. Все это мы отвезли бывшей жене Никаловского, оказавшейся худой истеричной женщиной лет сорока. Отдых у моря не пошел ей на пользу, она, правда, обзавелась густым, почти липового цвета загаром, но казалась какой-то высушенной, словно вяленная на солнце дыня, так что впечатление было не самое лучшее.
– Молодцы! – воскликнула она, выхватывая у нас из рук бутылку вина и убегая с ней в кухню. – Идите сюда!
Мы прошли за ней по большой, но какой-то необжитой квартире. Повсюду громоздились картонные коробки и связанные в стопки книги. Пол был не мыт явно больше месяца, новые обои во многих местах уже ободраны кошкой, хотя самой кошки мы не заметили.
– Видели, как я живу? – осведомилась хозяйка. – А все мой муженек, чтоб ему пусто было, виноват. Себе хоромы купил, дочку прописал, а что толку, жить мы там все равно не можем, а на размен он не соглашается.
Из этой фразы мы сделали вывод, что хозяйка не знает о смерти своего бывшего мужа. Оказалось, ничуть не бывало.
– Наконец-то его прикончили, – с глубоким удовлетворением сказала хозяйка, мельком глянув на милицейское удостоверение. – Давно пора. Такие деньги, как у него, честными не бывают. Я давно ждала, что за ним либо придут, либо самого на носилках принесут. Слава богу, что меня это теперь не касается. Похороним его и все. Я уже телеграмму его матери дала. Хорошо, что киностудия позаботилась о похоронах, мне и делать ничего не пришлось. Слава богу, а то не знаю, как бы я справилась. С моим-то здоровьем.
В это время она наконец нашла штопор, легко вытащила пробку из бутылки с вином и щедро плеснула в свой стакан. Осушив его и налив снова, она вспомнила и про нас, таким образом нам тоже досталось по паре глоточков. После этого дама, опять же не приглашая нас, схватила ближайшую к ней коробочку с салатом и принялась уничтожать его.
Честно говоря, мне она совсем не понравилась, так что сочувствия к ней я не испытывала, да женщина в нем и не нуждалась. Напротив, она была явно довольна смертью мужа. На месте Никаловского я бы сбежала от этой неряхи и эгоистки уже через два дня, не доводя дело до брака.
– Он же иногородний, – продолжая уминать салат, пробурчала женщина. – Приехал Питер завоевывать. Я дура была молодая, решила, что не страшно, могу позволить себе прописать мужа. Ах он сволочь неблагодарная! Я его кормила, поила все эти годы, пока он в простое был, а как у него деньги зазвенели, так поминай как звали.
– Хорошо еще, что он у вас половину жилплощади не оттяпал, – чтобы поддержать разговор, сказала я.
– Не смог! – с торжеством воскликнула Алла. – Он тут был прописан без права на получение метров. То есть жить мог сколько угодно, но отсудить у меня комнату не мог.
Как разводиться стали, так он первым делом к юристу побежал, узнавать, может ли на что-то претендовать. Жадный до ужаса! Уже новую квартиру покупал, а все у меня прописан. Так и не выписался, но хоть дочь мне удалось в новую квартиру прописать. По закону не положено, но закон что дышло, как повернул, так и вышло.
– Большая дочь? – осторожно спросила я, не зная: уже чего ожидать.
– Семь лет, – отрезала Алла. – С бабушкой на море.
Я тоже ездила, только отдельно.
От выпитого на голодный желудок вина женщина быстро захмелела.
– А чего вы ко мне пришли? – спросила она у нас слегка заплетающимся языком.
– Хотели спросить, не знаете ли вы, откуда у вашего мужа могли появиться деньги. Ведь квартиру и две машины он купил совсем недавно.
– Квартира! Тьфу и растереть! Если бы вы знали, какие деньги он вкладывал в свои вечно проваливающиеся постановки. Десять, если не сто таких квартир купить можно было.
– Он снимал фильмы на свои деньги? – ахнула я. – Но это же огромные суммы.
– Вот и я вам про что, – кивнула Алла, – Он только всем мозги пудрил, будто был у него таинственный продюсер, а на самом деле деньги он вкладывал свои собственные.
– А как же Моня?
– Моня – это миф, – сказала Алла. – Деньги к моему мужу потекли в прошлом году, причем я сразу и не врубилась, сколько же он зарабатывал. Мне он не отчитывался и не советовался, как их потратить. Купил себе машину вместо того, чтобы отправить меня в санаторий. Мне врачи рекомендовали санаторное лечение. Скажите, хороший муж купил бы машину, если жене необходимо лечение? Дальше больше. Купил эту огромную квартиру на «Академической». Я как открыла каталог недвижимости и увидела ее цену, у меня волосы дыбом встали. Я тут же поставила ему условие: делай ремонт в моей квартире и купи мебель.
– И как?
– Как видите, ничего он не сделал, дал тысячу долларов и ушел. Сказал, что больше со мной жить не собирается, что у него будет новая жизнь.
– Ну, тысяча долларов – это немало, – заметила я.
– Но он ее швырнул так небрежно, словно собаке кость, – прорыдала Алла. – Я прямо заболела от ярости.
И ведь я знаю, почему он затеял разводиться. Не хотел, чтобы я претендовала на совместно нажитое имущество.
Мало ли что он там еще прикупит, делиться ведь никому не охота.
– И он вам совсем не помогал? Вы ведь растите его ребенка.
– Давал тысячу долларов в месяц, когда больше, когда меньше, но в среднем так. Но ведь это жалкие гроши по сравнению с теми деньгами, которые он имеет. Я даже думала пойти в налоговую инспекцию, пусть его прищучат, но потом передумала. Жалко его стало.
«Своей тысячи в месяц тебе жалко стало! – злобно подумала я. – Плевать тебе на мужа и растереть».
– Так вы его все-таки собирались арестовать? – спросила тем временем Алла, с сожалением оглядев пустую бутылку вина. – За что, если не секрет?
– Ваш муж мертв, – сказала Мариша. – Убит, поэтому мы и пришли к вам, как к его ближайшей родственнице.
– И еще потому, что ваша дочь становится наследницей, – с нажимом добавила я.
Реакция Аллы была бурной. Сначала она вскрикнула, потом встала с прижатой к сердцу рукой, а потом аккуратно рухнула на пол, выбрав местечко почище.
– Сходи еще за бутылкой, – попросила меня Мариша. – А я ее пока в чувство приведу.
В ларьке возле дома продавалось только пиво и дешевые крепленые вина, пить которые совсем не хотелось. Я с тоской разглядывала ассортимент, но тут к ларьку подошел худой парнишка в темных очках, несмотря на то, !что солнце давно село и уже стемнело.
– Возьми блок, – сказал он продавщице. – За сотню отдам.
И он достал блок легкого «Мальборо», который мог стоить самое меньшее две с половиной. С продавщицей он сторговался за восемьдесят.
– А коньяк возьмешь? Французский, десять лет выдержки.
– Только мне коньяком и торговать, – последовал ответ.
Парень потоптался и решил предложить коньяк мне.
Я радостно дала ему двести рублей (все, что у меня было с собой) за бутылку в красивой картонной упаковке, обитой изнутри атласом. И мы расстались очень довольные друг другом. Тот факт, что коньяк был, скорей всего, краденым, а парень собирал деньги себе на дозу, меня совершенно не .волновал. С торжеством я доставила бутылку наверх в квартиру Аллы. Оказалось, что успела я вовремя.
Правда, Алла что-то бормотала про сердечные капли и корвалол на полочке, но охотно обратилась к помощи коньяка. Мариша уже рассказала вдове подробности расследования, которое проведено по поводу смерти ее мужа, так что теперь можно было выслушать и соображения Аллы на этот счет.
