Наталья Александрова - Алмазное ассорти
– Мне нужны те, кого они похитили, – объяснил Леня, заглядывая в „скорую“.
Там лежал Иван Осадчий со скованными руками. Похоже, он уже пришел в себя, но делал вид, что еще без сознания, чтобы выиграть время. Рядом с ним сидела смертельно перепуганная Виктория.
– Не бойтесь, ребята! – проговорил Леня, освобождая обоих похищенных от наручников. – Все неприятности позади. Ну, или почти все.
– А ты кто такой? – спросил Осадчий, открывая глаза.
– Давайте я подвезу вас, куда вам нужно, и по дороге поговорим.
Осадчий все еще смотрел на Леню недоверчиво, но Виктория его успокоила, и они пересели в Ленину машину.
– Спасибо! – поблагодарил Маркиз байкеров, прежде чем уехать. – Вы меня очень выручили!
– Да нам и самим понравилось, – ухмыльнулся вожак. – Уху привет передай! Да, – спохватился он в последний момент. – А с этими что делать? – Он кивнул на обездвиженных санитаров.
– С этими? – Маркиз на секунду задумался. – Вот что! Наденьте на них наручники, заприте в их машине и подгоните к двадцать второму отделению милиции, это на улице Лампасова. Когда подгоните, позвоните вот по этому телефону и скажите, что в машине – подарок для капитанов Ананасова и Гудронова.
– Сделаем! – охотно согласился байкер.
Леня сел за руль своей машины, но, прежде чем тронуться с места, отклеил бородку, снял очки и парик.
Виктория удивленно захлопала глазами и проговорила:
– Так это ты?
– Ты его знаешь? – недовольно осведомился Осадчий.
– Ну, это он приходил ко мне в кафе и спрашивал про тебя и про твоего друга…
– Расспрашивал? Разнюхивал? – проворчал Иван. – Ты вообще кто такой?
– Слушай, Иван, это вообще-то свинство! – обиженно отозвался Маркиз. – Я вас с Викой спас от этих хмырей, а ты вместо благодарности начинаешь на меня наезжать…
– Ну, извини, конечно, – смутился Иван. – Но согласись, я тебя не знаю. Может, ты не лучше тех… Вообще, на кого ты работаешь?
– На Галину Стрешневу. По ее заданию я пытаюсь выяснить, что случилось с ее мужем. И думаю, что ты об этом знаешь больше кого-нибудь другого.
– Ваня, расскажи ему, что знаешь! – вмешалась в разговор Виктория. – Может, он поможет? Сколько можно прятаться?
– Молчи, женщина! – фыркнул на нее Иван, но еще немного подумал и заговорил:
– Если ты и правда работаешь на жену Павла – я должен рассказать тебе то, что знаю. Правда, что случилось с самим Павлом – я точно не знаю, могу об этом только догадываться, зато я знаю, из-за чего это случилось. И Стрешнева тоже обязательно должна это знать, чтобы ее не обвели вокруг пальца.
Леня свернул в узкий тупичок позади крошечного магазина и поставил машину так, чтобы ее не видно было с дороги.
– Ну, слушаю тебя внимательно, – сказал он, – желательно в подробностях.
Иван вздохнул, отчего-то сердито покосился на Вику и начал:
– Мы с Павлом были знакомы давно, когда-то вместе работали в геологической партии. Потом наши пути разошлись. Мы оба пошли в бизнес, но у Павла все сложилось более чем удачно, а у меня – не очень.
При этих словах Виктория погладила его по руке, но он сердито от нее отодвинулся.
– Собственный мой бизнес прогорел, – продолжал Иван, – я работал по найму, и последний мой контракт закончился, когда я встретил Павла. Случайно. И он предложил мне не совсем обычную работу.
Дело в том, что когда-то он купил в Якутии заброшенную алмазную шахту.
– Да ну? – удивился Маркиз. – Так прямо и шахту?
– А что ты думаешь? Там в начале девяностых такое творилось!.. Кое-кто из специалистов считал, что в этой шахте еще есть алмазы, и Павел пытался продолжать разработку. Но ничего не нашел и оставил это дело, просто бросил все как есть и уехал. Тут развернул торговлю и изготовление ювелирных изделий и забыл напрочь про шахту.
А потом, уже в этом году, к нему обратился один бизнесмен из Якутии с просьбой продать ту шахту. Якобы он хочет использовать ее для захоронения токсичных отходов.
Маркиз только поднял брови, но ничего не сказал.
– Вот именно, – кивнул Осадчий. – Павлу что-то в этом предложении показалось подозрительным. В первую очередь сама личность покупателя. Он расспросил всех знакомых в Якутии, но никто ничего полезного ему не сказал. Сам понимаешь, по телефону-то какие могут быть разговоры. Все специалисты по-прежнему считали шахту бесперспективной и советовали ее продать, раз уж нашелся покупатель. Но у Павла все еще оставались сомнения, и тогда он попросил меня поехать в Якутию и попытаться на месте выяснить все про эту шахту. Причем действовать приватно и по возможности не гнать волну раньше времени.
– Умно, – кивнул Маркиз.
– Я все равно был без работы и охотно принял его предложение.
Сперва я навел справки в официальных организациях. Но там, как и ожидал, мне не сказали ничего интересного. По данным геологоразведки, шахта давно исчерпана и не представляет никакого экономического интереса. Тогда я пошел по неофициальным каналам. В Якутии у меня по прежним временам осталось много хороших знакомых, и они вывели меня на информированных людей. Где-то подмазал, кого-то в ресторане угостил – ну, сам знаешь, как это делается. Денег мне Павел на такие расходы дал. – Иван скупо улыбнулся. – Относительно шахты я не узнал ничего нового, но зато мне много рассказали о том человеке, который хотел купить эту шахту у Стрешневых.
По происхождению он был сыном якута, занимавшего в советские времена очень высокий пост, и русской актрисы. Звали его Николай Никифоров – у якутов в большинстве русские имена и фамилии. В свое время отец помог ему начать бизнес, но у Николая не было деловых способностей, и все его предприятия завершались провалом. А когда влиятельный отец умер и Николай остался без поддержки, дела его пошли совсем плохо. Тогда он связался с известным криминальным авторитетом по кличке Молоток, который пытался подмять под себя несколько крупных горнодобывающих компаний, особенно связанных с добычей алмазов и золота.
Вот такой человек хотел приобрести у Стрешневых считавшуюся отработанной алмазную шахту. Согласись, что это само по себе подозрительно.
– Угу. – Леня мотнул головой.
– Но я не мог вернуться к Павлу с одними подозрениями, не для того он меня нанимал. И я решил отправиться в Вилюйский район, или улус, как говорят в Якутии, где расположена та самая шахта.
При этих словах Вика снова придвинулась к Осадчему и попыталась положить голову ему на плечо. Тот нервно дернулся, и даже Маркиз посмотрел на нее укоризненно – мол, что ты не к месту со своими нежностями лезешь! Видишь же, что люди серьезно беседуют. Вика надулась, а Иван продолжал рассказ.
Тому, кто никогда не бывал в Якутии, очень трудно представить эту дикую и прекрасную страну. Якутия поражает своими размерами, своими бескрайними просторами. Она составляет почти четверть территории России, в пять раз больше Франции. При этом большая часть Якутии, или, как она официально называется, Республики Саха, вовсе не равнинная тундра, как думают многие, а холмистые плоскогорья, покрытые лесами – лиственница, сибирский кедр, ель, береза. Лесистые горы, крутые скалы, бездонные каньоны неописуемой красоты. В Якутии больше семисот тысяч рек и речушек, восемьсот тысяч озер – и меньше миллиона жителей, как в каком-нибудь областном центре европейской части страны. То есть на каждого жителя республики приходится по одной реке и по одному озеру.
При огромных просторах основными видами транспорта в Якутии являются самолет и вертолет. Итак, решив ознакомиться с делами на месте, Осадчий самолетом долетел из Якутска в Вилюйск, оттуда на вездеходе добрался в поселок, от которого до шахты оставалось километров пятьдесят – сущая ерунда по якутским масштабам.
– Там, в поселке этом, я на некоторое время обосновался и начал разведку на местности. Поселок – дыра дырой, один магазин, одна школа, клуб стоит заколоченный. Снял я комнату у бабки почище и стал действовать. Но народу мало, все приезжие на виду. Оттого, наверное, все мои попытки подобраться поближе к шахте заканчивались неудачно, причем выглядело все более чем подозрительно. То буквально перед моим вездеходом горную дорогу завалило камнепадом, то обрушился мост через речку. А один раз в меня кто-то стрелял.
Тогда я договорился с вертолетчиками и пролетел над шахтой.
С воздуха я там никаких признаков жизни не заметил, но подозрения у меня остались и даже усилились. Вот, понимаешь, нутром чую, что там что-то не то. Вроде бы с виду – полное запустение, а все же глаз-то у меня наметанный…
– Верю… – вставил Маркиз.
– И вот как-то вечером я сидел в единственном местном баре под названием „Оленуха“ – настоящая забегаловка, но ничего другого не было на расстоянии двухсот километров в любую сторону. И тут в этот бар зашел местный бич по кличке Кондрашка.
Надо пояснить тебе, кто такие бичи.
