Дарья Донцова - 13 несчастий Геракла
Впрочем, вполне вероятно, что и в зеленом — калорийный молочный продукт, но, учитывая тот факт, что нарисован только пирог… Бог знает, что там на самом деле: сахарная пудра, дрожжи, корица… А на красном четко видна белая горка пены.
— Ах, Ваня, — всплеснула руками Лика, — вы такой умный, такой образованный!
Я улыбнулся. Девица не так уж дурна собой, тощевата малость, но мне никогда не нравились толстухи.
— Давайте разложим ягоды, — блестела глазами Анжелика, — потом напшикаем сливок, а сверху украсим веточкой мяты. Там, в холодильнике, есть пучок, я только что видела.
Спустя десять минут «икебана» была готова. Лика последний раз прижалась ко мне и прошептала:
— Положу тебе в карман свою визитку, позвони, не пожалеешь!
Я сделал вид, что не услышал заявления, и выскочил в коридор с такой скоростью, словно за мной гнались Али-баба и сорок разбойников.
Лет десять назад — у меня еще тогда не было машины — я увидел в метро прехорошенькую девочку, просто куколку: облако кудрявых волос и наивно распахнутые небесно-голубые очи.
Я никогда не знакомлюсь на улице, но тут не выдержал, подошел и задал традиционный вопрос:
— Девушка, что вы делаете сегодня вечером?
Нимфа обозрела меня, открыла прелестный ротик и хриплым, совсем не нежным голоском сообщила:
— Все!
Честно говоря, я стушевался, а девица хихикнула и уточнила:
— За золотую цепочку даже больше…
Пронесясь по коридору, я влетел в гостиную.
— Боже, как долго! — возмутилась Николетта. — Чем вы там занимались?
— Целовались, — заржал Антон, — обнимались у стола, ха-ха-ха!
Интересно, было бы ему так весело, узнай он, как откровенно приставала ко мне Анжелика?
— Мне вот эту, — заявил Антон и, схватив миску с самым большим количеством сливок, моментально сунул в жадный рот ложку.
— Вкусно? — спросила Николетта.
Антоша выпучил глаза и промычал:
— М-м-м.
— Так здорово, что язык проглотил? — усмехнулся я и сел в кресло.
Маменька решила кокетничать и, закатив глаза, сказала:
— О… так хочется клубники, но я вчера встала на весы и поняла: кошмар, ужас, катастрофа. Антоша, ты почему не ешь?
Двоюродный братец молча сидел на диване. «Небось подавился от жадности», — подумал я, но через мгновение сообразил, что с Антоном творится неладное.
На лбу братца выступила испарина, глаза почти выкатились из орбит.
— Тебе плохо? — испугался я.
— М-м-м, — простонал Антон.
Маменька кинулась к любимцу:
— Дорогой, скажи скорей, где болит?
По-прежнему молча, Антон делал какие-то странные движения руками, он то разводил их в разные стороны, то сводил вместе.
— Послушай, — рассердился я, — хватит идиотничать, немедленно объясни, в чем дело?
— Да, Тошенька, скажи скорей, дружочек, — засюсюкала маменька.
Антон перестал изображать ветряную мельницу. Он ткнул пальцем сначала в меня, а потом в остатки клубники со сливками, по его красным щекам неожиданно потекли слезы.
— Так, — голосом, не предвещающим ничего хорошего, процедила маменька, поворачиваясь ко мне, — ты опять за свое!
— Я?! Что я сделал?
— Снова подсунул Антоше вместо сахара соль, — она затопала ногами, — ты сто раз проделывал с ним такие штуки!
Правильно, а сверхумный Антон каждый раз попадался на одну и ту же уловку. Кстати, когда он решил отомстить мне той же монетой и во время очередного воскресного сборища любезно подал солонку, я, смущенный его приветливостью, сначала осторожно попробовал белую пыль и, сообразив, что передо мной сода, мигом вывернул всю емкость в суп негоднику. Только все это происходило более трех десятилетий назад.
— Николетта, мне же не семь лет, чтобы веселиться подобным образом, — возмутился я.
— Ну не знаю, — скривилась маменька, — видишь, он молчит и ясно дает понять: сливки невкусные.
Я обозлился:
— Нормальный продукт, попробуй сама.
— Ладно, — неожиданно прищурилась Николетта, — сейчас съем ложечку, только из креманки Антоши! И если там окажется соль… Имей в виду, Вава, накажу тебя.
Я пожал плечами: ну не смешно ли! Николетта собралась поставить сына в угол. Маменька схватила ложку, зачерпнула белую пену, подергала носиком и заявила:
— Запах чисто химический, не похоже на натуральный продукт, и консистенция странная, очень вязкая, как пластилин!
Я промолчал. Какой же наивной надо быть, чтобы ожидать от сливок из баллончика аромата, вкуса и качества подлинного молочного лакомства.
Николетта открыла накрашенный ротик, сунула в него ложечку и уставилась на меня.
— Ну что? — поинтересовался я. — Убедилась? Никакой соли или соды!
— М-м-м, — простонала маменька.
— М-м-м, — подхватил Антон.
— Ой, — заверещала, входя в комнату Лика. — Что это с ними, а?
— Не знаю, — совершенно искренне ответил я, — съели клубнику и завыли.
— Да? — изумилась Лика. — А я попробовала ягоды, когда мыла, и ничего.
Внезапно Антон вскочил и выбежал из комнаты.
— Куда он? — вопрошала Лика.
— Может, его тошнит? — предположил я.
В то же мгновение Николетта рухнула на диван и забила ногами по ковру.
— Тебе плохо? — всполошился я.
Было от чего испугаться. Обычно маменька орет в любой ситуации так, что вылетают оконные стекла, а сейчас молчит.
Я налил воды и протянул Николетте.
— Выпей.
— М-м-м, — затрясла головой она.
— Не хочешь пить, тогда ляг!
— М-м-м.
Да что случилось?! В гостиную вернулся Антон и ткнул мне под нос листок бумаги. Я уставился на текст:
«У меня не открывается рот».
Совсем растерявшись, я выхватил из его пальцев ручку и нацарапал:
«Почему?»
«Не знаю, наверное, паралич».
«Отчего?»
«Не знаю!!!»
На этой фразе я сообразил, что у Антона не расцепляются челюсти, но уши-то у него хорошо слышат! Можно же его спрашивать, а не писать на листке.
— У тебя что-нибудь болит?
«Нет», — появилась запись.
— Сейчас позову доктора.
«Что было в клубнике?»
— Сливки.
«И все? Ничего туда не засовывал? Они у меня зубы склеили, намертво, я даже проглотить не успел ничего!»
— Я, по-твоему, идиот?
«Да», — написал Антон с такой злостью, что сломал ручку.
Я повернулся к Николетте:
— У тебя не раскрывается рот?
Маменька судорожно закивала.
— Совсем?
Николетта покраснела, глаза ее расширились, стало понятно, что матушка пытается разъединить челюсти.
— Сядьте на диван, — велел я, — и ждите врача.
— Может, это вирус, — испуганно прошептала вернувшаяся Лика, — вроде чумы, сейчас и нас прихватит.
Мне было очень не по себе, с подобной ситуацией я столкнулся впервые, но хорошо знаю: в случае форсмажора никогда не следует поддаваться панике, надо сохранить по мере возможности холодную голову. Если сейчас засуечусь и заахаю, Николетта мигом упадет в обморок, Анжелика устроит истерику, а Антон начнет метаться по квартире, сшибая мебель. Нет уж, надо изображать полнейшее спокойствие. И потом, похоже, им не так уж и плохо, просто по непонятной причине рот заклинило. Впрочем, иногда такое случается, зевнет человек от души, а челюсти потом не сходятся…
— Во, гляди-ка, — донеслось из коридора, и в комнату вошла страшно довольная Нюша. — Здрасте вам, — продолжила она, — зуб сделали, теперича как новый, хочешь покажу, Ваня?
— Нет, — быстро ответил я, — ступай на кухню и завари нам с Ликой чай.
Нюша шумно вздохнула и с грацией бегемота удалилась. Из кухни незамедлительно полетело ворчание:
— Ктой-то дуршлаг на месте не повесил? Зачем брали? И воды на пол надрызгали, мяту разодрали! Ну чудаки прямо! Чаво хозяйничали!
Я набрал воздуха в грудь, чтобы крикнуть: «Нюша, замолчи!»
Но следующая фраза домработницы заставила меня насторожиться:
— Расшвыряли, разбросали! За каким лешим отвердитель выдавили? Ну, умники!
— Нюша, — заорал я, — ты о чем? Какой отвердитель?
Раздалось шарканье, и домработница вновь появилась в гостиной.
— Во, — сунула она мне пустой красный баллончик из-под сливок, — ктой-то весь упшикал и в помойку зашвырнул! Ну народ! Ну не хозяйственный! Сказано же! Чуть-чуть надо! И стену намочить, в мокром моментом схватывается!
Чувствуя, что земля уходит из-под ног, я постарался сохранить самообладание и твердо произнес:
— Нюша! В этом баллончике были взбитые сливки!
— Да никогда! — подскочила она. — Отвердитель!
— Это что такое? — дрожащим голосом осведомилась Лика.
— Муравьи к нам пришли, — словоохотливо объясняла прислуга, — а позавчера я таракана поймала. Ну, думаю, хозяйка меня со свету сживет, она прусаков до усеру боится.
Я, оцепенев, слушал бесхитростный рассказ Нюши.
