Валентина Андреева - Праздник покойной души
Маринка безучастно жевала жвачку. Лицо при этом казалось несколько туповатым. Взгляд лениво блуждал по посетителям, пока случайно не наткнулся на меня. На мгновение жевательные движения застопорились, она демонстративно взглянула на изящные часики на руке и зажевала с удвоенной энергией.
– Я расскажу тебе о некоторых последних событиях в твоей жизни и постараюсь доказать, что кое в чем ты ошибаешься.
Нэнси издевательски улыбнулась:
– Вы ясновидящая?
– А ты не знала? – вполне правдоподобно удивилась я, несколько поколебав ее самоуверенность. – Положим, в поисках еще лучшей жизни ты собралась замуж за иностранца, лелея надежду покинуть Родину и покорить заморские страны роскошью и богатством. В этих условиях дальнейшее продолжение обучения в твоем университете является дурью несусветной. Зачем будущей жене миллиардера наши академии? Да тебе не нужна даже недвижимость. Пусть мать единолично владеет своей безвкусной квартирой и старой дачей. Ты себя чувствовала гораздо умнее и опытнее ее, но, к сожалению, пока финансово от нее зависимой, что отнюдь не добавляло любви к ней. Людмила Станиславовна не смогла бы одобрить твое решение, тем более что о существовании заезжего жениха она и не подозревала. Выделяемой тебе суммы постоянно не хватало. Приходилось тратиться еще и на своего миллиардера. У него, судя по всему, была неразменная купюра, как раз достоинством в этот миллиард…
Маринка наконец выкинула жвачку в салфетку.
– У него украли все деньги, пластиковые карточки и документы!
– А визитки остались?
Маринка промолчала и закусила нижнюю губу.
– Как ты с ним познакомилась, чудачка?
– Он голосовал на дороге, а я с приятелем возвращалась домой из загородного ресторана. Был очень прилично одет, но весь в грязи. Если бы мы с Киром не поцапались, ни за что не потребовала бы остановиться… Молодой мужчина говорил по-русски не совсем правильно. При свете фар приняла его за кавказца-альбиноса. Волосы у него светлые были и брови… Что-то лопотал, понять не возможно. Да тут еще Кир над ухом зудел – надо сматываться, надо сматываться! Он у отца новую машину тайком увел – покататься. А я назло время тянула. Решила приколоться и выдала торчавшему на дороге парню на английском – если, мол, хочешь, чтобы подвезли, гони правду-матку, о том, что случилось, и сто баксов сверху…
Он так обрадовался «родному языку»! На нем и объяснил, что иностранец, что его ограбили и выкинули из машины. И если мы довезем его до отеля, он обязательно с нами расплатится… Мы полгода встречались. Он меня называл по имени своей любимой мамочки – Нэнси. Мне нравилось. Друзья тоже перешли на эту кликушку.
– Его что, каждую неделю грабили? Сколько же можно «владельцу заводов, домов, пароходов» сидеть на твоем иждивении, соблазняя предстоящим замужеством и несметным богатством?
– Уже не сидит.
– Ясно. Здесь наша помощь не нужна. Со временем у тебя накопились определенные подозрения, и ты, используя его визитную карточку, проверила факт проживания данного господина в отеле, в котором он якобы расположился. В баснословно-дорогом номере, в который, увы, тебя не приглашал. Ну и как? Такая знаменитость там не заселялась? Апартаменты оказались маловаты для многочисленных чемоданов?
– Заселялась… – с шумом вздохнула Маринка. – Два раза за последние полгода на короткие сроки. Только фактическому владельцу визитной карточки – Фрэду Миллеру за пятьдесят, он имеет молодую жену и сына от первого брака – компаньона по бизнесу, и он никогда не был миллионером. Но фишка в другом – мой дорогой жених-иностранец работает в этом же отеле лифтером. Вернее, мастером лифтового хозяйства с двумя высшими образованиями и двумя дипломами: настоящим – об окончании иняза и липовым – из Бауманки.
– Ты узнала об этом накануне похорон отца?
– Я узнала это от отца накануне его убийства. Он вообще был против моего замужества. Случайно оказался свидетелем одного моего телефонного разговора… Ну-у-у, короче, отец умел заниматься разведкой. Потом наведался в отель и не смог отыскать «господина Миллера», который месяц назад выбыл в Австрию. А всего неделю назад просил меня о встрече. В московском ресторане, разумеется… Ирина, – обратилась она ко мне после небольшой паузы, – закажите, пожалуйста, и для меня пирожное…
– Девочка моя, да ты голодная, как стадо тараканов после изгнания из райской помойки! Какое счастье! Оторвемся по полной программе. Знаешь, как-то неловко одной объедатся. Только без вина. Я не могу в пьяном виде предстать перед мужем после недельной разлуки. Не поверит, что это от радости.
– Во-о-от вы где! – ласково пропела Наташка. – Общий привет. Уже что-нибудь заказали? Нет? Ну и замечательно… Танечка, нам что-нибудь повкуснее и побольше. Ирине можно поменьше – у меня впереди семь разгрузочных дней, а она свой шанс упустила. Марина, ты своим ходом или тебя кто-нибудь подвез?
– Да какой-то частник. Пора уже привыкать к общественному транспорту. Материальные трудности. Влад пропал, мама пропала, отец умер…
– Это похоже на исповедь нищенки с паперти, – сочувственно сказала Наташка. – Ты совсем без денег?
– Да нет… Баксов восемьсот осталось… Мой «иностранец» отвозил меня после поминок домой и после крупного разговора твердо обещал на днях часть долга отдать. Так что проживу…
Официантка принесла салаты, и беседа несколько застопорилась, а при появлении жаренной на гриле семужки окончательно погрязла в отдельных междометиях, как в тине.
– Ир, зря ты не ограничилась одним греческим салатом, – добродушно сказала Наталья, отодвигая свою пустую тарелку. – Ведь за что переживаю: Димка прикатит, а ты все еще сыта по горло. Естественно, кухонная плита вызывает раздражение, мучает желание брякнуть мужу на тарелку десяток покупных пельменей, объяснив, что в стране опять кризис. Просто он в пути его проглядел.
Подруга выжидательно посмотрела на меня, намекая, что пора бы вспомнить, зачем сюда пришли. Пришлось последовать ее примеру и отставить тарелку в сторону. С недоеденным куском семужки… Я недолго поедала его глазами. Наташка в два захода с ним расправилась, заявив, что грешно не понимать вкуса в таких вещах. Но если уж в меня не лезет…
Свой очередной вопрос Маринке я задала несколько напряженно – девушка еще не разделалась со своей порцией. Одолевало желание помочь ей, опередив Наташку.
– Тебе удалось уладить проблемы в институте? То есть в университете, все время обзываю вузы по старинке…
– Более-менее… Влад был там два раза. Семестр оплачен, но у меня нет зачетов – прогулы. Не думала, что придется учиться дальше… Да может, и не придется. Куда угодно и с кем угодно уеду, лишь бы не видеть Людмилу Станиславовну. Пусть подавится своими деньгами!
Это было сказано почти с ненавистью, никак не сочетавшейся с недавней жалобой Марины на то, что у нее пропала мама. Наталья под столом осторожно наступила мне на ногу. Я оторвала напряженный взгляд от фарфорового чайника, удивившись, когда это он появился?
– Откуда вы узнали про Фрэда? Точнее сказать, про Родиона Тряпицына? А не хилая могла бы быть у меня фамилия! Марина Эдуардовна Тряпицына! Как звучит?
– Малек похуже, чем Угрюмцева, но чего не бывает на свете! – вклинилась Наташка.
– Я Дашковская, – внесла коррективы Маринка. – После развода мама вернула нам девичью фамилию.
– А кто такой Фрэд Тряпицын? – полюбопытствовала Наталья.
– Потом объясню, – с ударением на первом слове сказала я, одновременно нанося ответный визит Наташкиному сапогу. И, взглянув в глаза Маринке, задушевно пояснила: – Ясновидение – великая сила. Я тебе и другое скажу – ты зря считаешь, что твоя мать исчадие ада. Она стандартная мать стандартно-набалованной дочери.
Маринка сделала протестующий жест, но ее рука вместе с вилкой была ловко перехвачена Натальей и со словами: «Слушай! Это голос свыше!» – аккуратно возвращена на стол.
Я продолжила:
– Давай ты пока просто послушаешь. Возразить всегда успеешь, перебивать не буду. Долгое время ты была вполне довольна своей жизнью с мамой и бабушкой. Бабушка была немного странной, приставала к тебе по поводу хороших манер, но это можно было терпеть. Главное – тебя любили. Через какое-то время из небытия появился твой папа, сплошное очарование. Виделись вы довольно часто. Отец компенсировал тебе тот недостаток внимания, который накопился за время его отсутствия. Допускаю, что у него в душе на самом деле расцвели цветы запоздалые отцовских чувств. Вот только почва, на которой они росли… Мама отказалась принять его назад. Едва ли не впервые твое желание не было исполнено. Тебе искренне было жаль отца. Что он, кстати, сообщил о причинах своего отсутствия в твои детские годы?
– У него так сложились обстоятельства. Работа такая. Он не мог распространяться на эту тему. Мать его просто не дождалась. Мне же попыталась объяснить, что отец сам выбрал свою дорогу. Бабушка со стороны отца просила маму не осуждать его, невозможно было спокойно смотреть на унижения отца. Бегал за ней, как… как…
