Дарья Донцова - Чудовище без красавицы
В прошлый раз я проникла в квартиру Лены при помощи молодого человека, ловко вскрывшего дорогущие замки фирмы «Аблоу». Но, уходя, мне пришлось прихватить с собой связку Лениных ключей, болтавшуюся на специальном крючочке у входа, дверь-то у Федуловых сама не захлопывается, ее нужно запирать снаружи! Конечно, ключи следовало отдать матери Лены, Марье Михайловне. Но старушку увезли в больницу с инфарктом, так что связка преспокойненько лежала сейчас на дне моей сумки. Собственно говоря, ключи пока никому не нужны. Лена умерла, Павел в тюрьме, Никита и Марья Михайловна в больницах. Куда положили пожилую художницу, я так и не узнала, а Кит до сих пор находится в реанимации.
Каждое утро я начинаю со звонка в детскую больницу, и каждый раз мне отвечают: «Состояние крайней тяжести, больной интубирован». Если перевести это на человеческий язык, значит, несчастному мальчику в горло засунута специальная трубка, он дышит при помощи аппарата, все еще находясь без сознания… Жизнь Никитки висит на волоске, но Лена уже никогда об этом не узнает, Павел ни о чем плохом не подозревает, боюсь, что и Марья Михайловна тоже не в курсе…
В квартире Федуловых стояла мертвая тишина. Впрочем, учитывая последние события, мне в голову пришло плохое сравнение. Вот странность, тишина, как правило, ассоциируется с кладбищем, люди обычно употребляют эпитеты: мертвая, замогильная, загробная, вечная…
Тяжело вздохнув, я вошла в гостиную и огляделась. В какой же из комнат на самом виду спрятана кубышка Али-Бабы? Опустив тяжелые гардины и тщательно проверив, чтобы сквозь них не проник наружу даже тоненький лучик света, я зажгла люстру и приступила к методичным поискам.
Около восьми вечера, переведя дух, я рухнула в большое кресло, стоящее в кабинете. Ничего. Пусто! Трудно назвать место, куда бы я не заглянула: шкафы, банки с крупами, полки с бельем… Выдвигала ящики из столов, искала тайники под подоконниками и столешницами, пыталась поднять сиденья у стульев и табуреток, ощупала диваны, кресла, перебрала все игрушки и книги… Пусто! Впрочем, сумма хранилась скорее всего в стодолларовых купюрах. Значит, пачек было много…
Тяжело дыша, я тупо ерзала в кресле. Опять попала пальцем в небо. А как надеялась найти здесь деньги! Но нет.
Внезапно в комнате раздался грубый мужской голос:
– Сдавайся, сука!
В первую секунду я чуть не умерла от ужаса, потом сразу поняла, в чем дело. Огромный телевизор, супермодный и навороченный, метра полтора в диаметре, такие называют «домашний кинотеатр», неожиданно замерцал голубым светом. По экрану несся зверского вида детина с невероятно правдоподобным револьвером в руке. Очевидно, в кресле валялся пульт, за который я случайно задела задом.
Огромный экран завораживал, но громкий звук мог привлечь внимание соседей. Порывшись под собой, я нашла крошечную черненькую коробочку, пару раз нажала на самую большую кнопку, но безрезультатно. Тогда я использовала клавишу, на которой были изображены плюс и минус. Звук пропал. Уже лучше, надо только сообразить, как выключить этого монстра. На панели телевизора не нашлось никаких кнопок, а на команды с пульта он не реагировал и не отключался. Я встала из кресла и принялась искать розетку, чтобы выдернуть штепсель, но шнур уходил прямо в стену, он был вделан в нее… Я снова потыкала в кнопку пульта. По экрану по-прежнему носился свирепый дядька. Очевидно, дистанционное управление сломалось. Я подошла к ящику и обнаружила сзади, там, где сквозь ребристую панель просвечивали огоньки, возле гнезда антенны крохотную черненькую пупочку, почти слившуюся по цвету с корпусом «Панасоника». Секунду я колебалась. Насколько знаю, включать и выключать «домашний кинотеатр», как правило, нужно самой большой кнопкой или клавишей, но у этого ничего подобного не наблюдалось.
Я ткнула пальцем в едва видную выпуклость. Раздался тихий щелчок, и произошла невероятная вещь. Телик распался на две части. Одна, оказавшаяся справа, была телевизором, экран мерцал, мужик носился теперь с ножом в руках. Но слева! Слева зиял огромный, пустой ящик… Вот он, тайник, тот самый, стоящий на видном месте.
Дрожа от возбуждения, я чуть не опрокинулась в «захоронку». Но там было пусто, только на самом дне сиротливо лежала тоненькая розовая резиночка, такими, как правило, перетягивают пачки денег! Я в растерянности повертела ее, похоже, это все, что осталось от огромного богатства.
Палец вновь нажал на пупочку, «домашний кинотеатр» собрался. Я плюхнулась в кресло и опять угодила на пульт. Экран вспыхнул и погас.
Да уж, хитро. Никому и в голову не придет, что внутри работающего прибора спрятаны деньги. Интересно, для чего его оборудовали? Хотя Павел вроде попался на хранении наркотиков.
– Как вы сюда попали? – раздался резкий голос.
Надо же, опять нажала на пульт! Я перевела глаза на темный экран, телевизор не работал.
– Сидеть, не двигаться, – продолжал голос.
Впрочем, последний глагол он мог не упоминать, от ужаса я просто окаменела и, даже если бы захотела, не смогла бы пошевелиться.
От двери, к которой я сидела спиной, послышались легкие шаги, и передо мной возник молодой парень в спортивном костюме. Мгновение мы смотрели друг на друга, потом одновременно воскликнули:
– Как вы сюда попали?
ГЛАВА 23
Павел опомнился первым.
– Виола, вы откуда?
– Павел! Вы же в тюрьме!
Он тяжело вздохнул:
– Сейчас уже нет.
– Вас отпустили?
Федулов замялся:
– Ну…
Я похолодела:
– Господи, вы сбежали!
– Ну, в общем…
– Как это вам удалось?!
– Сразу и не рассказать.
Я подскочила на кресле:
– Но какая глупость прийти домой! Первым делом станут искать здесь!
– Мне надо переодеться и взять деньги, – пояснил Павел.
– Их нет, – ответила я.
Следующий час мы провели, сидя в полной темноте. Я рассказала парню обо всех происшедших событиях. Я не видела, как он реагировал, только слышала его тяжелое дыхание.
– Но когда меня уводили, – наконец произнес он, – менты закончили обыск и ничего, кроме героина, не нашли. Доллары лежали в телевизоре…
– Вы знали о Леонардо?
Павел кивнул:
– Конечно.
– И о том, что Лена состоит в «синдикате гениальных живописцев»?
Паша вздохнул:
– Естественно.
– Но почему вы разрешили ей заниматься таким опасным делом? Неужели не хватало на жизнь того, что зарабатывали вы!
Он усмехнулся:
– Понимаете, Виола, я владею крохотной точкой на рынке, мармеладом торгую. Покупаю на фабрике две-три коробки по оптовой цене и продаю по розничной… Ну, скажите, откуда навар?
– Но вы всегда говорили…
Собеседник засмеялся:
– Ну не могли же мы открыто заявить про картины! А так ни у кого вопросов не возникало. Я – бизнесмен, а Ленка дурью мается, бумагу пачкает, чтобы дома со скуки не помереть. Ясно? Только все зарабатывала она, у меня никак не получалось. Едва голову поднял, бац, дефолт!
– Но куда делись деньги?
Павел пожал плечами:
– Я бы сам хотел это знать!
– Их унес тот, кто убил Лену!
Павел с сомнением сказал:
– Тяжело бы ему пришлось, несколько миллионов много весят, они даже все в телевизор не влезли, пятьсот тысяч пришлось в другом, не столь укромном месте прятать.
– В каком?
Павел молчал.
– Да говорите же, – обозлилась я, – небось их тоже нет.
– Пошли, – велел Федулов и включил свет.
Хозяин прошел в кладовку и, ткнув пальцем в пространство между шкафами, сообщил:
– Тут стоял чемоданчик, в нем под тряпками лежали…
– Такой симпатичный, из крокодиловой кожи, запертый на золотой замочек?
Паша кивнул.
– Я отнесла его Марье Михайловне…
– Зачем? – изумился мужик.
– Она попросила, сказала, будто там вещи Никиты…
Федулов в задумчивости кусал губы.
– Мать Лены знала о деньгах? – тихо спросила я.
– Нет, конечно, – ответил парень, – она тоже думала, будто это я финансовый столп семьи. Марья Михайловна, честно говоря, меня терпеть не может, считает, будто я искалечил Ленке жизнь, заставив ее так рано родить… Если бы она догадалась, на какие средства мы существуем, мигом бы начала нас ссорить.
– По-моему, вы на нее возводите напраслину, Марья Михайловна очень хорошо к вам относится, всегда так уважительно отзывается. Между прочим, когда вас посадили, она жутко переживала, собиралась передачу отнести…
– Что же ей помешало? – жестко поинтересовался Павел.
– Так ведь у нее инфаркт!
Тихо насвистывая, хозяин пошвырял в дорожную сумку кое-какие вещи и протянул мне ключи, незаметно перейдя на «ты». Я восприняла это как должное.
– На.
– Что это.
– От тещиной квартиры, езжай туда, забери баксы и отдай за Кристину.
– Но…
Павел глянул на меня тяжелым взглядом:
– Недосуг мне тут с тобой болтать, доллары эти никому радости не принесли, пусть хоть ребенка спасут. Искренне надеюсь, что они там, хотя…
