Дарья Донцова - Клетчатая зебра
Я внимательно слушала болтливую Лялю, в который раз удивляясь беспечности пожилых людей. А еще принято считать, что москвичи злые буки, не хотят ни с кем общаться! У меня, например, другой опыт – все встреченные мною пенсионерки весьма охотно вступали в беседу. Никто не насупился, не потребовал от меня документов: ни Зинаида Семеновна, квартиру которой использовал мошенник-экстрасенс, ни вдова следователя Филиппова, ни теперь вот Ляля. Милая старушка, не забыв несколько раз подчеркнуть, что живет здесь с детских лет и отлично знает Бусыгина, не сказала ни о старике, ни о членах его семьи ни одного плохого слова. Наоборот, из ее уст сыпались одни комплименты.
Ким Ефимович собственных детей не завел, но Нину, доставшуюся ему в годовалом возрасте, воспитывал, как родную, дал девочке отличное образование, заставил заниматься спортом, пару раз выдрал ремнем за грубость и прогулки до полуночи, но никогда не скупился на игрушки и одежду для дочки. Нина выросла, пошла на работу, удачно вышла замуж, родила Бусыгину двух внуков. Старшим был мальчик, ему Ким Ефимович придумал оригинальное имя, взял первые слоги имен бабки и деда (Анна и Ким), прибавил к ним слог из фамилии Бусыгин и получил Анкибу.
С Кимом в семье спорить не решались, поскольку он был на редкость авторитарен и терпеть не мог разговоры в строю. Но когда через год у молодых появилась еще девочка, которую дед надумал обозвать в честь своего папы и отца жены Ефмаркабу (Ефим + Марк + Бусыгин), зять Николай взбунтовался и категорично заявил:
– Одну глупость допустили – у нас растет Анкибу Николаевич. Вот уж дикое сочетание! Но Ефмаркабу Николаевну я не хочу. Запишу девочку Анечкой, в честь тещи.
Ким Ефимович попытался настоять на своем, но первый раз потерпел поражение. И жена, и дочь, и Коля в один голос воскликнули:
– Аня, и точка.
Бусыгин неделю не разговаривал с домочадцами, но те не дрогнули, и Ким Ефимович сдался, пробормотав себе под нос:
– Нина-то фамилию сменила, она теперь не Бусыгина, я хотел, чтобы у детей хоть один слог от дедушки остался. Меня назвали Ким в честь Коммунистического интернационала молодежи, и ничего, живу себе счастливо!
Но семья отмахнулась и от последнего аргумента. Генерал отчаянно баловал Аника (так сокращенно звали мальчика) и Анечку. Говорят, что первый ребенок – это последняя игрушка, а последний внук – первый ребенок. Бусыгин любил Нину, но воспитывал ее в строгости, получив же Аника, дедушка забыл про кнут и раздавал мальчику одни пряники. Но все же внуку иногда, крайне редко, делались замечания, один раз дедушка даже поставил его в угол. А вот Анечке Ким Ефимович разрешал все. Девочка садилась деду на спину, и генерал ползал на карачках по квартире, старательно изображая лошадь, а если Анечка, набедокурив, нежно обнимала дедушку и ласково журчала: «Прости, пожалуйста, больше никогда-никогда», – Ким Ефимович беспомощно улыбался и целовал проказницу.
Семья была счастлива до того момента, как Анику исполнилось тринадцать, а его сестренке двенадцать лет. Десятого апреля дети решили прогулять школу и отправились в кино. Несмотря на старшинство, тихий Аник всегда подчинялся весьма бойкой Анечке. И когда сестра заявила: «Скажем потом в школе, что нас родители водили к зубному врачу, а сейчас айда на сеанс», – только молча кивнул.
Аник отлично знал: спорить с Анечкой бесполезно. Посмотрев фильм, дети стали продвигаться к выходу, и тут их разделила толпа зрителей, спешащих на улицу. Аника оттеснили взрослые, Анечка же, активно работая локтями, пробила себе дорогу на улицу одной из первых. Мальчик вышел из кинотеатра чуть ли не последним и был уверен, что сестра злится сейчас на него, ожидая на улице. Он даже вжал голову в плечи, ожидая тумаков. Но девочки на площади не оказалось.
Аник побегал по округе и побрел домой, ему пришлось рассказать родителям о прогуле. Нина и Коля встревожились и отправились на поиски дочери. Ким Ефимович поднял на ноги всю Москву, лично обшаривал все чердаки и подвалы в округе, тормошил милицию. В конце концов труп Анечки нашли на стройке совсем недалеко от кинотеатра.
Опознав тело, безутешный дед налетел на Аника со словами:
– Это ты виноват! Подбил ее прогулять уроки и бросил!
Бедный мальчик попытался оправдаться:
– Я не хотел, идти в кино решила Аня.
Но Бусыгин упорно повторял:
– Если бы ты не отпустил сестру, та бы сейчас была с нами.
Нина, Коля и Анна Марковна, горевавшие об Анечке, не замечали, как дедушка изводит внука. Квартиру украсили фотографиями девочки, взрослые постоянно вели о ней разговоры, дни рождения и смерти девочки были объявлены траурными. Анна Марковна и Нина стали богомолками, постоянно бегали в церковь, истово молились за душу невинно убиенного ребенка, Николай пошел на вторую работу, он решил заполнить время до отказа, хотел, чтобы у него не осталось даже минуты для горестных мыслей. Ким Ефимович один сидел в своем кабинете, чем он там занимался, никто не знал. Об Анике все забыли, мальчик был предоставлен самому себе, только мама иногда вдруг обнимала его и вздыхала. Но он не радовался ее вниманию, понимая – она вспоминает Анечку и только христианское смирение запрещает ей укорять сына в смерти дочери. Анна Марковна тоже не ругала внука, Николай вечно отсутствовал, а вот Ким Ефимович не стеснялся выражать свои эмоции и, изредка натыкаясь на кухне на внука, шипел:
– Есть захотел? А вот Анечке больше ничего не надо.
Многие подростки, очутившись на его месте, могли бы выдать агрессивную реакцию, но тихий, неуверенный в себе, мягкосердечный Аник сам начал верить в то, что виноват в гибели Ани, и перестал вымаливать у дедушки прощение.
Через год после гибели Анечки умерла Нина. Николай какое-то время жил с тестем и тещей, потом женился и переехал в Екатеринбург. Аник остался с дедом и бабушкой. Анна Марковна умерла, когда парень поступил в медицинский институт, а два года назад Аник перевез деда в пансион, квартиру запер и перестал сюда заглядывать.
– Значит, сдал деда в дом престарелых, – уточнила я.
– Аник не такой! – возмутилась Ляля. – Он Кима Ефимовича не бросал, постоянно пекся о старике. Аник святой! Ким Ефимович на внука нападал, а тот в ответ лишь тихонько говорил: «Дедушка, не надо, успокойся. У тебя давление повысится, не дай бог случится гипертонический криз».
– Но, несмотря на святость характера, Аник избавился от деда, отдал старика на попечение государства, – вздохнула я.
Ляля всплеснула руками.
– Что вы говорите! Какое государство? Аник отвез Кима Ефимовича в частный пансион «Солнечный парк». Это в Зеленограде. Дом стоит в лесу, условия шикарные, прямо пятизвездочный отель.
– Вы там были? – удивилась я.
– Нет, – призналась Ляля. – Подождите минуточку…
Споро развернувшись, старушка юркнула в свою квартиру. Я, наплевав на микробов, села на ступеньку лестницы.
Итак, любимую внучку Бусыгина сначала изнасиловали, а потом убили, девочку звали Аней. Аноним, звонивший по телефону Веры, который я случайно унесла с собой, говорил об Анечке Родионовой и Валентине Палкиной. Я теперь знаю, что Валя – дочь Олимпиады Борисовны, которая пустила в квартиру своей соседки колдуна Кима Ефимовича. Еще я в курсе, что Верочка, прикинувшись дилером компании «Фрим», отправилась к вдове следователя Филиппова, который вел дело маньяка Алексея Фурыкина, чтобы отнять у Людмилы Николаевны кольцо, которое та получила от жены преступника.
Получается, что все нити ведут к Фурыкину. А что, если внучка Кима Ефимовича носила фамилию Родионова и тоже являлась одной из жертв педофила? Иначе каким образом Бусыгин оказался втянут в эту историю? Вот только небольшая неувязочка с возрастом – безутешному деду девяносто четыре года, а экстрасенс выглядел мужчиной средних лет.
– Глядите… – запыхавшись, сказала Ляля, снова появляясь на лестнице и протягивая мне тонкий глянцевый журнал. – За Кимом Ефимовичем из пансиона прислали машину и сопровождающего, очень милого человека, наверное, медбрата. Я услышала шум и выглянула. Смотрю, незнакомый парень у двери Бусыгина возится. Конечно, поинтересовалась: «Милейший, вы кто?» А он очень вежливо объяснил: «Меня зовут Сергей. Я из «Солнечного парка», господина Бусыгина туда внук определил, забираю дедушку. У нас отличные условия, прекрасное медицинское обслуживание, бассейн, библиотека, номера люкс. Вот вам проспект, почитаете на досуге».
Я пролистала страницы рекламного издания и зафиксировала в памяти адрес «Солнечного парка» – пансион, оказывается, находится совсем недалеко от Ложкина.
– Разве это похоже на приют для нищих? – подбоченилась Ляля.
– Нет, – согласилась я, возвращая старушке проспект, – вы правы, пансион напоминает хороший отель. Кстати, не подскажете телефон Аника?
– Нет, мы с ним давно не общаемся, – нахмурилась Ляля.
– А где живет внук Бусыгина?
