Валентина Андреева - Химчистка для невидимок
Разногласия между Таисией Андреевной и Елизаветой начались не так давно. Лизоньке захотелось полной самостоятельности. К тому моменту у нее появился друг, которого совершенно не устраивало проживание с любимой в одной квартире с ее матерью. У него был очень свободный рабочий график, неплохой, хоть и незаконный заработок, жизненный принцип «деньги не пахнут» и очень привлекательная внешность. Он ужасно нравился Елизавете, но не нравился ее маме. Девушка попросила маму купить ей отдельную квартиру, совершенно не предполагая отказа. И получив его, онемела от неожиданности. Не очень длинная речь мамы сводилась к тому, что Таисия Андреевна не намерена вручать свою дочь вместе с квартирой и содержанием смазливому прыщу, не имеющему никакой цели в жизни, живущему одним днем, да и то исключительно для себя. Очень жаль, что для дочери ее собственный погибший отец не стал образцом настоящего мужчины.
Елизавета молча и очень медленно собирала свои вещи, надеясь, что мать опомнится. Она действительно опомнилась и со слезами на глазах попросила дочь не делать необдуманных поступков. Пусть этот мальчик поживет с ними еще. Лизонька и сама разберется в его никчемности. Это была своего рода уступка со стороны матери, но Лизе не хотелось идти у нее на поводу. Тем не менее она позволила себе взять у мамы тысячу долларов на первое время. Намеревалась устроиться на работу. Назло. А вскоре случилось несчастье с Таисией Андреевной. Она сама повторила судьбу мужа, разбившись на машине, только по пути из Москвы в Зарайск. Как и другие сотрудники косметического салона, Ксения Ивановна узнала о трагедии от бухгалтера. Именно к ней вместе с агентом по организации похорон приезжала Елизавета.
Дальнейшая судьба салона была неизвестна. Работа шла своим чередом, но сотрудники испытывали определенную нервозность. Ходили слухи, что дочь Таисии Андреевны не собирается продолжать дело матери. Заместитель Волковой, напуганная участившимися визитами каких-то бандитских личностей, интересующихся салоном и дочерью Волковой, собралась увольняться. Сама полноправная наследница в салоне больше не показывалась, на звонки отвечала односложно – нет возможности приехать.
– Надеюсь, ты взяла номер телефона Елизаветы? – прервала я грустный Наташкин рассказ.
– Ксения Ивановна не знает, а найти повод заполучить его так, чтобы не вызвать подозрения у других, я не смогла. Не хотелось привлекать к себе внимания. Зато я взяла номер рабочего телефона Маргариты Антоновны – заместительницы Волковой. И не перебивай меня, пожалуйста! По твоим глазам вижу, интересуешься, знала ли уборщица о зарайской подруге Таисии. Знала. Чего мне стоило к этому разговор подвести! Я выразила сожаление, что у Таисии не было хорошей подруги, которая могла бы ее поддержать, так Ксения Ивановна обиделась. Она, мол, сама являлась ей лучшей подругой. Хотя была у нее еще одна знакомая, с детства дружили. Да что толку? В июле, когда Стас приезжал сдавать экзамены, они с Лидией Петровной почти месяц жили у Ксении Ивановны, благо ее двухкомнатная квартира позволяла. Если бы не просьба Таисии – ни за какие деньги не согласилась бы приютить Максимовых. Стас настолько замучил бедную женщину своими разносторонними знаниями, что она почувствовала истинное облегчение, когда Максимовы съехали. Недавно к ней на работу заходили знакомые Стаса, интересовались, не знает ли она, куда он пропал. Да разве ж такой пропадет? Она-то сначала испугалась – откуда узнали, что у нее жил? Может, ребята из налоговой инспекции? Вежливые такие. Потом успокоилась – раз приятели, Стас сам им и сказал, где его временно приютили. Проворчала, что раз, мол, парень поступил в институт, значит, наверняка учится. Такой дело на безделье менять не будет. А вечером он позвонил, поздравил с днем рождения. Ксения Ивановна ему и выдала про визит. Так Стас чуть не заплакал – не надо, мол, было говорить, где он учится. А теперь самое интересное. Стас у Ксении Ивановны еще несколько дней жил. Как раз после того как Лидию похитили. Сказал, что мама уехала, а он забыл ключ от квартиры. Съехал неожиданно. Вернулась из магазина, а его и след простыл. Даже спасибо не сказал. Не разбери поймешь!
– Мам, ясно, что рассказ тебе не понравился, но от того, что ты положила в чашку четыре ложки сахара, он слаще не станет.
– Надо разделить на троих, – мудро заявила Наташка, задумчиво посмотрела на чайник и вылила мой переслащенный кофе в раковину. – На троих не получается. Ленусик кофе не пьет, а ты пьешь вообще без сахара. В этих условиях мне трудно сориентироваться. Ну что? Будем звонить?
– Не думаю, что она сообщит телефон Елизаветы.
Наташка, вздохнула:
– С некоторых пор я боюсь засвечивать наши телефоны, но будем надеяться, что городской аппарат в кабинете заместителя директора салона не имеет определителя. Учитесь правильному общению с людьми!
На звонок долго не отвечали, и только подруга собралась отключиться, как трубку сняли.
– Алло! Это косметический салон? – проорала Наташка голосом базарной торговки, от чего кошки немедленно слиняли из кухни. – Кто-нибудь из начальства есть?.. Вы? А кто вы такая?.. Ах, заместительница! А я соседка Волковых с нижнего этажа. Водоплавающая! У меня всю квартиру залило, потолок на кухне обвалился! Где там у вас Елизавета? Позовите ее немедленно к телефону! Пусть сейчас же приезжает, иначе дверь будем ломать.
Наташка так вошла в роль, что ее возмущение казалось вполне искренним. Швырнув с раздражением салфетку на кухонный стол, она потребовала дать ей номер телефона Елизаветы. Маргарита Антоновна оказалась дамой сверхосторожной. Заявила, что номера не знает, он у Елизаветы Сергеевны сменился. Но она должна скоро позвонить, поэтому будет лучше, если соседка оставит свой номер телефона. Расплескивая негодование, Наташка продиктовала номер моего мобильного телефона. И напоследок не удержалась, мстительно напомнила, что ремонт квартиры обойдется Волковым в круглую сумму.
– Ничего, что я дала твой номер? – спросила она у меня по окончании разговора так, что я не решилась бы возразить, даже если бы и хотела. Подруга еще была «в сердцах» от своего вымышленного потопа. – Просто свой мобильный с момента покупки не помню.
Ничего удивительного. Я тоже. Раза три оплачивала чужой. Кому-то здорово повезло. Но вот оставлять мой номер телефона совсем не следовало. Взглянув на подругу, решила не расстраивать ее этим замечанием. И так нервничает.
– Какая-то ерунда получается, – бубнила Наташка, таская по столу чайную ложку с крошками от сухариков. – Такое впечатление, что все окончательно с катушек слетели. Когда хотят, умирают, потом воскресают, а воскреснув, носятся по Москве, как выпущенные из рогатки. А твоя, Ирина Санна, интуиция спит в отстойнике!
– Ну и пусть спит, – нехотя проговорила Алена. – Мне эта история окончательно разонравилась.
– Да, но у нас денежные документы Максимовой. Может, добровольно явиться с повинной к следователю? Скажем, что нечаянно прихватили…
Наташкина ложка споткнулась, сухарные крошки высыпались на стол. Она ругнулась, вскочила и, посмотрев на меня с упреком, продолжила:
– Ну разумеется! Только забыли ему об этом сказать чуть раньше.
Можно подумать, предложение о явке с повинной к следователю исходило от меня. Я кашлянула и заговорила тоненьким голоском:
– Завтра я выйду на работу – есть кое-какие неотложные дела, а потом проеду в пункт обмена валюты, в котором раньше работал Сергей. Надеюсь, его не прикрыли.
– Ты думаешь, Сергей тоже воскрес? – обрадовалась Наташка. – И я так думаю. Иначе с чего безутешная вдова Волкова через полгода воспряла духом?
– Все возможно, но у меня другое… И если я права… Мне становится страшно.
– Мам, не нужен нам никакой обменник.
Глаза дочери налились слезами.
– Хватит с нас моей загубленной в салоне головы.
– Ну что ты, Ленусик! – мгновенно откликнулась Наташка. – Очень даже миленькая прическа. Весь бомонд примерно с такими же шляется.
– Бомонд не шляется по больничным палатам. Завтра практические занятия в кардиологии.
– Ну и замечательно! Увидев тебя, больные сразу отвлекутся от своего болезненного состояния. Трудно сочувствовать только себе, когда другие выглядят еще хуже. А маме в обменнике на Покровских воротах действительно делать нечего. Давайте просто дождемся звонка Елизаветы.
Но Лизонька не позвонила. Через пару часов Наташка вновь соединилась с салоном, но ей сухо посоветовали больше не звонить. Елизавета Сергеевна выяснила, что никакой протечки в ее квартире не было. Разговор записан на диктофон и при повторной попытке «пошутить» запись будет передана в соответствующие органы.
– Фига себе! – оторопела Наташка.
– Ни фига! – откликнулись мы с дочерью, вникнув в ситуацию.
– Прямо хочется устроить этот несостоявшийся потоп.
