Людмила Милевская - Фанера над Парижем
— А платье?
— Платье фигня.
Я опешила:
— Фигня? Это же Втюхини.
Тамарка посмотрела на платье совсем другими глазами и воскликнула:
— Полный завал! И я такое хочу!
— То-то же, — успокоилась я и продолжила:
— Делать стрижку я зачем-то пошла с Марусей. Кстати, и Роза там была, у Кольки Косого. Тоже стрижку хвалила.
— Роза уже Даню поздравила и в стельку пьяна от водки, пьянеет бедняга от одного запаха, — вставила Тамарка и, зверея, добавила:
— А на Маруську мне плевать!
— Знаю-знаю, — заверила я, торопливо возвращаясь к прежней теме:
— К Кольке Косому я была записана на одиннадцать часов, значит, от него вышла не раньше двух, и то, если без массажа. Кстати, который час?
— Уже, Мама, пятый, а я тебя ждала в пятнадцать ноль-ноль. И все ждали. Ты невозможная!
Тамарка снова начала звереть.
— Тома, выглядишь ты потрясающе и похудела килограммов на пять, — поспешно воскликнула я, и она растаяла.
— Мама, твоя стрижка — обалдеть, — мгновенно восхитилась Тамарка. — Но похудела я всего на три килограмма. Утром взвешивалась.
— С тех пор похудела еще, — заверила я ее. — Однако, выходит, не так уж и долго я на карнизе стояла. Максимум час.
— Вряд ли, Мама, столько и мне не выстоять. Но как ты в тот дом попала? Ладно, в дом, как попала на карниз? Не с крыши же лезла на него, если не врешь, что нет там знакомых.
— Тома, посуди сама, если бы я залезла на карниз из окна чьей-то квартиры, стали бы менты мне вопросы задавать?
— Вряд ли. И куда бы хозяева смотрели? Кстати, в доме нет балконов. Совсем. У какого хозяина сердце не дрогнет, если гость попытается выйти не через дверь, а через окно? Лично я бригаду бы вызвала. Кстати, как у тебя с «крышей»? В твоих глазах, Мама, присутствует сумасшедший огонь. Клянусь.
И Тамарка совершенно безумным взглядом уставилась в мои глаза. Я разозлилась.
— А что еще в них может присутствовать после пребывания на карнизе? Я абсолютно нормальна. Если не считать насморка, подцепленного там, я совершенно здорова.
Тамарка возразила:
— Но согласись, Мама, это странно, что ты не помнишь, как попала на карниз.
— Если бы только это, — удручилась я. — Я даже не помню, как вышла от Кольки Косого.
— Мама, — рассердилась Тамарка. — Не называй его Колькой Косым. Он и мой стилист. Ведешь себя как деревня, это бьет по моему престижу.
— Ха! Стилист, что же, не может быть Колькой Косым?
— Но у него уже нет косоглазия.
— Но его так с детства называют, и пусть скажет спасибо, что теперь, когда он научился стричь с людей баксы, его так только за глаза зовут. Все, кроме Маруси. Маруся не меняет привычек. Впрочем, я не мелочная. Раз просишь, ладно, стилист, так стилист. Так вот, я совсем не помню, как вышла от этого косого стилиста! Надо звонить Марусе.
— Зачем? — испугалась Тамарка.
— Может, она помнит? Кстати, что сказала Роза?
— Роза сказала, что ты осталась у Кольки Косого… Тьфу на тебя, Мама! — психанула Тамарка. — Ты невозможная! Уже и меня заразила! Роза сказала, что оставила тебя у стилиста, а сама поспешила за Пупсом. Она очень опасалась, что Пупс, растяпа, к новому костюму не тот галстук напялит, а я снова начну его высмеивать при всех гостях.
— Могла бы когда-нибудь и промолчать, — осудила я Тамарку. — Значит, Роза оставила меня у Косого… А Марусю?
— Про Маруську Роза не говорила.
— Звоню Марусе.
— Только не в моем присутствии, — запротестовала Тамарка. — И что за нездоровое любопытство? Какая разница, куда ты пошла, если итог очевиден — карниз. Мы уже приехали. Мама, не упрямься, сейчас поздравишь Даню, потом мы его потеряем и по полной программе: банька уже растоплена, шашлычки жарятся, мальчики заждались…
— Чиста и непорочна! — гневно заверила я.
— Да-аа, — согласилась Тамарка, — последнее замужество сильно тебя испортило.
ГЛАВА 3
Эта жуткая история, конечно же, имела последствия. История жуткая, жутчайшая, иначе и не скажешь, если из кресла стилиста попадешь прямо с новой стрижкой сразу на карниз четвертого этажа. Конечно же, я не успокоилась: на следующее утро, как только покончила с днем рождения Дани, повела расследование. Первым делом позвонила Марусе. Маруся примчалась, и мы с ней часа два ходили перед тем домом, гадая, как я могла попасть на карниз.
— Маруся, я точно ушла от Кольки одна? — все эти два часа пытала я подругу.
— Старушка, конечно, сначала — Роза, потом ты с этой своей стрижкой. Вы очень спешили к Тамарке, бросили меня у Косого, теперь полюбуйся, что он со мной сделал. «Новый имидж, новый имидж», — передразнила она стилиста. — Теперь я понимаю, старушка, почему ты, хитрая, доверила ему только свой лысый парик. Теперь и я прямо вся куплю парик и буду стричь его у стилиста, раз уж это так модно.
Колька действительно безбожно обкорнал Марусю, руки бы ему поотбивать, но у меня все же случилось горе посильней, поэтому я не стала на нее отвлекаться, а спросила:
— А перед тем как я вышла из салона, мне никто не звонил?
— Старушка, сколько можно?! Я прямо вся уже объяснять устала: никто не звонил, ты вышла одна и сказала, что еще успеешь помотаться по магазинам. Я удивилась, ведь мы вместе собирались мотаться, а тут вдруг ты прямо вся одна умчалась.
Это был самый удивительный момент вчерашнего дня. Если мы с Марусей собирались вместе выйти из салона, почему я отправилась по магазинам одна? Почему бросила в салоне Марусю? Почему так неожиданно переменила планы?
— Маруся, мне точно никто не звонил? — в сотый раз спросила я.
Она в отчаянии даже ногами затопала:
— Да нет же, старушка, я от тебя не отходила. Ты сидела в кресле, Колька тебя стриг, ты ему говорила гадости, Роза рвалась к Пупсу, ты ее не отпускала, утверждала, что дорожишь только ее оценкой, по ходу мы обсуждали будущий поход по магазинам, уговаривали Розу пойти с нами…
Судя по всему, именно так и было: слишком похоже на правду.
— Да как же я одна от Кольки-то ушла? — жутко нервничая, закричала я.
— А фиг тебя знает! — психанула и Маруся. — Вдруг взяла и прямо вся ушла. Ни с того ни с сего. Сорвалась и убежала со своей новой прической и вся в макияже. Духами просто валила с ног.
— Но ты-то как меня отпустила?
— Я-то у Кольки в кресле сидела прямо вся мокрая, привязанная пеньюаром! Что я могла поделать? Прямо вся вопила тебе вслед, он и так мне чуть ухо не отрезал!
— Черт, какая муха меня укусила? — совсем запечалилась я.
Маруся с болью посмотрела на меня, жалея все душой.
— Старушка, — плаксиво успокоила она меня, — сглазили тебя, сглазили, старушка.
— Ни фига себе, сглазили! — ужаснулась я. — А если мне завтра стукнет в голову на Эйфелеву башню забраться? Пойдем по жильцам.
И мы пошли. Жильцы того дома, как ни странно, узнавали меня все подряд и сбегались глазеть как на кинозвезду, качая головами и поохивая. И все, как один, утверждали, что ни в какой квартире я не была. Кстати, то же самое они сказали и сотрудникам милиции — Тамаркин адвокат нам уже сообщил. Бедняга был вынужден заняться моими ничтожными проблемами, так Тамарке хотелось со мной в баньку завалиться. Любит она меня все же.
— Вот видишь, старушка, — обрадовалась Маруся. — Ни в одной квартире ты здесь вчера не была, ни на четвертом этаже, ни на первом. Сглазили тебя, сгла-зи-ли. Сглазили!
— Да подожди ты! — рявкнула я. — Чудес же на свете не бывает. Как-то же я попала на тот карниз, а попасть туда можно только из окна. С крыши бы я не полезла, как бы сильно меня ни сглазили.
— Точно, старушка, с крыши только альпинист на тот карниз может попасть, — трусливо поеживаясь, согласилась Маруся.
— Значит, кто-то из жильцов врет, — заключила я.
Маруся не согласилась:
— Не-ее, не врут. Я бы почувствовала.
— Не врут? Если они не врут, и с крыши залезть нельзя, как же я попала на карниз? Крыльев, как видишь, у меня нет.
— Да-аа, ты не ангел, — на этот раз согласилась Маруся и тут же выдвинула предположение:
— Из окна, что на лестничной площадке, ты разве не могла залезть?
Я пришла в ужас:
— Бог с тобой, от лестничного окна до того места, откуда меня сняли, минимум двадцать метров. Я что, по-твоему, их по карнизу прошла? Мне и двух не осилить.
Маруся пожала плечами:
— Сглазили тебя, старушка, сглазили. Роза мне утром звонила, считает, что надо бы показать тебя психиатру.
— Твоя Роза сама сошла с ума! Вчера так нажралась у Тамарки; совсем забыла, что не пьет. К психиатру я не пойду и под угрозой расстрела.
— Тогда к Коровину тебя надо, — пригорюнилась Маруся, — Пусть скажет, какая сволочь тебя сглазила. А еще лучше пускай твои мысли сама Роза прочитает. Очень она в этом деле преуспела.
— Ладно, фиг с тобой, — согласилась я, — поехали к Розе. Она как-никак тоже доктор, хоть и гинеколог.
* * *Роза с радостью взялась читать мысли, но сколько ни копалась в моей голове, кроме фасонов шляпок, там ничего не находила. Я и в самом деле думала только о них, о шляпках. И это в такой ответственный момент. Просто поразительно. И досадно.
