Наталья Никольская - Мы слишком много работаем
– Тебе есть кому помочь! У тебя и мама, и папа, и сестра, и жена любящая!
– Все то же самое – ну, за исключением любящей жены – есть и у тебя, – сказал Дрюня.
– Ты не сравнивай, пожалуйста, – возразила я. – Папа мой в Москве давным-давно проживает, и о нас с Полиной даже не вспоминает. Он на телефонные звонки-то не больно тратится, а уж чтобы денег выслать… Мамаша – о ней я даже говорить не хочу, сам знаешь, какие у нас отношения. Она нас и не воспитывала с Полиной, с тех пор как отец ушел. Вон, Полина ее даже мамой не называет, только по имени-отчеству. Сестра… Сестра, во-первых, в командировке, а во-вторых, после того, что я натворила, я, зная свою сестрицу, уверена, что она будет на стороне Кирилла.
– У бабушки займи, – посоветовал Дрюня.
– У Евгении Михайловны? – ужаснулась я. – С ума сошел! Вот перед кем мне действительно стыдно, так это перед ней. Она и так постоянно с моими детьми сидит, ни копейки с меня не берет никогда, на пенсию свою умудряется прожить – это дворянка бывшая! Нет, нет, у нее я ни за что просить не буду. Тем более, что долг придется отдавать. Хватит того, что я у Полины миллион раз занимала без отдачи, а поступить так с Евгенией Михайловной мне совесть не позволит.
– Но ты же отдашь!
– Отдашь, отдашь! – передразнила я его. – Чем? Видишь, без работы сижу! Хоть бы один клиент! Тебе, кстати, не нужна психологическая помощь? – с надеждой посмотрела я на Дрюню.
– Я тебе ее сам окажу, – ответил он гордо. – И слушай, Лелька, меня внимательно. Когда в жизни происходит такое дерьмо, всегда находится выход. Он вроде сам собой приходит, вроде как с неба сваливается. Вот увидишь, обязательно что-нибудь или кто-нибудь тебе поможет.
– Уж не ты ли? – скептически усмехнулась я.
Ответить Дрюня не успел – раздался телефонный звонок. Я нехотя пошла поднимать трубку, так как никаких радостных известий из телефонных звонков в последнее время ждать не приходилось.
Подумав, что если это звонит Кирилл, то я просто повешу трубку и отключу телефон.
– Алло, – послышался голос, совсем не похожий на кирилловский.
Во-первых, он был женским, а во-вторых, очень неуверенным и тихим.
– Да, – откликнулась я.
– Простите, не могла бы я поговорить с Ольгой Андреевной Снегиревой? – так же тихо и неуверенно поинтересовалась женщина.
– Да-да, конечно, вы с ней уже разговариваете.
– Ах, какая удача, что вы дома! – обрадовалась женщина, и голос ее стал громче. – Вы простите меня, ради бога, но я слышала, что вы психолог…
– Да, – подтвердила я.
– А вы не могли бы… Одним словом, у меня появились проблемы, и я бы хотела… Ну, в общем, не могли бы вы…
– Провести с вами психологическую консультацию, – закончила я за нее.
– Да, – облегченно выдохнула женщина и замолчала.
– Конечно, могу, – чувствуя, как в радостном предвкушении работы забилось мое сердце, проговорила я.
– А когда к вам можно подъехать? Ой, простите, я не представилась – Мирошникова Светлана Алексеевна. Может быть, вы слышали о моем муже – Мирошников Василий Петрович? Довольно известная фигура в Тарасове…
– Очень приятно, Светлана Алексеевна, к сожалению, о вашем муже я ничего не знаю, но это не имеет значения. Вы можете подъехать прямо сегодня. Скажем, часа через два. У меня будет свободное время, – добавила я для пущей важности, чтобы она не подумала, что я никому не нужный, безработный психолог, и не разочаровалась во мне. – Записывайте адрес.
После того, как я продиктовала адрес, Светлана Алексеевна еще раз десять поблагодарила меня, пообещав подъехать ровно через два часа и не забыв упомянуть, что она приемлет любую сумму, которую я потребую за свои услуги.
Положив трубку, я вспорхнула с дивана и кинулась в кухню. Там я схватила опешившего, ничего не понимающего Дрюню за руки и закружилась с ним по кухне.
– Господи, да ты чего? – недоумевал Дрюня.
– Дрюнечка, Дрюнечка, солнце мое, как ты был прав! – радостно кричала я, кружась по кухне.
– Я всегда прав! – заявил Мурашов. – Только позволь узнать, в чем на сей раз?
– Мне позвонила клиентка! Готовая заплатить! Она будет здесь через два часа!
– Ну вот видишь, что я говорил, – похлопал Дрюня меня по плечу и снова сел на табурет. – А ты вешаться собралась. Вот он, шанс, который тебе судьба дает.
– Ты что, не понял? Она будет здесь через два часа! – повторила я с нажимом.
– Ну и что? – пожал плечами Дрюня.
– Как что? Я провожу сеансы с глазу на глаз. Тем более, что женщина неуверена в себе. Так что твое присутствие здесь абсолютно неадекватно.
– Ой, как ты любишь заумно выражаться! – поморщился Дрюня, хватая бутылку. – Так бы и сказала – Мурашов, пошел вон! Ты мне на фиг не нужен! Ну, правильно, я же нужен только когда тебе плохо! – Дрюня явно делал вид, что обиделся.
– Дрюнечка! – я положила руки ему на плечи. – Ну ты же понимаешь, что мне нужно привести себя в порядок, да еще и квартиру убрать! Видишь же, что здесь творится. Сам же говорил, нельзя упускать шанс! Ну что подумает обо мне клиентка, увидев полупьяного психолога в замусоренной квартире? А ты приходи завтра, я тебе все расскажу…
– Больно мне интересно, – проворчал Дрюня, собираясь уходить.
Однако я видела, что он уже не обижается. Дрюня подхватил под мышку недопитую бутылку водки и ушел, буркнув, что зайдет на днях.
Выпроводив его, я заметалась по квартире. Боже мой, когда же я успела довести ее до такого состояния? Так, если вспомнить, когда я убиралась в последний раз… Нет, лучше не вспоминать. У меня, видимо, на нервной почве провалы в памяти.
Кое-как распихав все разбросанные вещи куда попало, я бросила взгляд на угол, в котором пылились детские игрушки вперемешку с моими учебниками по психологии, старыми рваными носками и пуговицами.
Поняв, что это мне не разобрать и за день, я просто накинула на этот угол покрывало с кровати из спальни. Мало ли что у меня там хранится! А дверь в спальню я просто закрыла, решив, что сил убираться еще и там у меня просто не хватит.
И вообще, что она, по всей квартире, что ли, будет шастать?
Теперь оставалось привести в порядок себя. Я быстро приняла душ, три раза вычистила зубы, набрызгалась дезодорантом, а потом, завернутая в полотенце, прошла в кухню, где у меня в буфете всегда хранился самый термоядерный «Орбит». Разумеется, без сахара.
Наскоро высушив волосы и одевшись, я осмотрела себя и поняла, что произвожу вполне благоприятное впечатление.
Тут я вспомнила о пустых бутылках, забаррикадировавших угол в моей кухне, и, схватившись за голову, кинулась туда. Вот это безобразие убрать нужно просто непременно. Или хотя бы замаскировать.
Я открыла отсек под кухонным окном, но и он уже был забит до отказа пустой посудой.
«Тебе бы бутылки сдать, – усмехнулась я про себя. – Месяц могла бы жить безбедно!»
Наскоро запихав бутылки в огромный пакет – самый большой, что нашелся в доме, – я оттащила его на балкон. Мороз стоял жуткий, после душа меня всю трясло, и я очень боялась заболеть.
Эх, сейчас бы принять хоть капельку бабушкиной вишневой наливки! Лучшее средство ото всех простуд! Но нельзя. Сама понимаю, что нельзя.
Порадовавшись, что у меня такая сильная воля, я пошла в зал, села перед компьютером, нацепив очки, и обложилась методическими пособиями. Пусть у меня и не «пентиум», а всего лишь старенькая «двойка», но все же компьютер есть компьютер.
Однако, когда я увидела Светлану Алексеевну, я поняла, что ее не удивишь ни «двойкой», ни «Пентиумом», поскольку у нее дома наверняка стоит по крайней мере третий.
Звонок раздался ровно в назначенный час – вот уж у кого поучиться пунктуальности, так это у Светланы Алексеевны.
Я открыла и увидела женщину лет сорока пяти. Это была худенькая, стройненькая блондинка с интеллигентным лицом, одетая по последней моде. Было видно, что одежда вся куплена в дорогих магазинах.
Я отметила, что у Светланы Алексеевны есть вкус. Никакой вульгарности, кричащести, нарочитой броскости – этакое скромное обаяние буржуазии.
Сняв норковую шубку и шляпку, Светлана Алексеевна прошла в комнату и остановилась в нерешительности.
– Пожалуйста, присаживайтесь сюда, – я указала ей на диван и сама села рядом.
Светлана Алексеевна села, разгладив серую юбку на коленях. Она явно не знала, с чего начать.
– Я так поняла, что у вас какие-то проблемы, – осторожно начала я.
– Да, – встрепенулась Светлана Алексеевна. – Не просто проблемы, а… Оленька, я совсем измучилась… Вы позволите мне так вас называть?
Сидевшая передо мной женщина была старше меня лет на пятнадцать, но держалась очень неуверенно и застенчиво. Я наблюдала за ее жестами, за манерой держаться, и делала выводы.
Она не знала, куда девать руки, постоянно поправляла прическу, хотя в этом не было никакой нужды.
