Дональд Уэстлейк - Малыш Джимми
«Похищение ребенка» третий по счету роман Паркера, который ему удалось заполучить. Когда он читал его, то понял, почувствовал в нем нечто особенное, недоступное другим.
Когда Келп закончил книгу, на него снизошло вдохновение, как внезапный поток небесного света, как будто его тесную серую клетку озарили тысячи светил. Вот как оно было. На следующий день государственный защитник наконец-то освободил Энди. Тот вышел из тюрьмы вместе с «Похищение ребенка», спрятав ее под рубашкой. Как только он вернулся в город, то стразу же направился в книжный магазин и прихватил там еще полдюжины копий.
Смогут ли другие разглядеть в ней то, что увидел он? Мэй возможно да, она умна и если Дортмундер согласится, то она в любом случае пойдет за ним. Марч, наверное, нет, он, как правило, разбирается лишь в тех вещах, у которых есть колеса. Однако и это не важно, если Дортмундер откажет. Марч последует примеру Джона, а мама Марча сделает так, как ее сын.
Все зависело от Дортмундера. Сможет ли он отказать ему? Ведь идея осенила Келпа, в тюремной камере, и она непременно должна прийти в голову Дортмундера. Прийти. Должна. Без сомнения.
Келпа все больше и больше ужасала мысль, что Дортмундер так и не смог ничего понять. Он бродил по кварталу до тех пор, пока кто-то из трафика не окликнул его:
— Эй, Келп!
Он поднял глаза и увидел сидящего на заднем сиденье такси Марча и махающего ему рукой через окошко. Келп помахал в ответ, и машина двинулась к зданию в середине блока, где жили Дортмундер и Мэй. Келп развернулся и быстрым шагом пошел туда. Вскоре он заметил такси возле пожарного гидранта. Марч вышел из авто и снова помахал Келпу. Затем показался водитель, который обошел машину и стал на тротуар. Невысокий и коренастый мужчина одет был в серые брюки и черную кожаную куртку, на голове виднелась кепка.
— Привет, — прокричал Келп и махнул рукой.
Марч стоял и ждал его. Когда Энди подошел, тот поздоровался:
— Привет, Келп. Как так случилось, что ты шел не в ту сторону?
Келп нахмурился:
— Не в ту сторону?
— Ну, ты шел в обратную сторону. Ты забыл адрес?
— А, да!
Энди не хотел показывать свою нервозность или неуверенность, поэтому умолчал об получасовой прогулке по кварталу.
— Ха-ха, — сказал Келп. — Только представь себе, я прошел прямо возле дома. Наверное, я о чем-то задумался, да?
— Мы заходим или как? За это время я успела бы заработать доллар, — сказал водитель такси и снял кепку.
Это была мама Марча.
— О, здравствуйте, миссис Марч, — произнес Келп. — Я не узнал вас. Конечно, пойдемте.
— Сейчас моя смена, — ответил мама. — Я должна работать.
— Мы ненадолго, мама, — сказал Марч. — Возможно, потом у тебя появиться клиент в аэропорт.
Троица вошла в крошечный вестибюль дома. Келп нажал кнопку вызова в квартире Дортмундера и Мэй.
— Ты знаешь, сколько я заработаю? Ты знаешь, что случиться, если я выеду поздно? Парк Слоуп — вот, что меня ждет, поездка за 25 центов в темный Бруклин и возвращение на Манхэттен пустой. Вот, что я получу, — не удержалась мама.
Дверь загудела, и Келп толкнул ее.
— Миссис Марч, ваши дни вождения такси закончились, — сказал Энди.
— Автоинспекторы говорят то же самое, — у нее действительно было плохое настроение.
Лестница оказалась настолько узкой, что им пришлось подниматься друг за другом. Келп пропустил маму, а за ней естественно пошел ее сынок, Келп замыкал процессию.
— Вы читали книгу, миссис Марч? — крикнул он женщине.
— Читала, — она стучала по лестнице так сильно, как будто подъем был наказанием за преступление, которое она не совершила.
— И каково ваше мнение?
Она пожала плечами. Ей не понравилось, поэтому она ответила:
— Сделайте лучше хорошее кино.
— Сделаем хорошие деньги, — сказал Келп.
— Та часть, где они загнали машину в грузовик, мне понравилась, — добавил Марч.
Келп чувствовал себя неуклюжим пареньком, что привел девушку в боулинг для знакомства со своими друзьями. Он снова закричал, обращаясь к спине мамы:
— Я думаю, повесть очень реалистична.
Мама ничего не ответила. Вместо нее отозвался Марч:
— В конце они вышли сухими из воды. Вот это здорово.
— Верно, — согласился Энди.
А что, если Дортмундер не увидит суть, не поймет. Марч не сообразил, мама Марча тоже и, судя по всему, Джон не догадается. И кроме этого у него сложилось предвзятое мнение обо всех идеях Келпа, хотя ни в одной из прошлых неудач тот не был виноват.
Они поднялись на площадку третьего этажа. Мэй стояла на пороге и ждала их. С уголка рта свисала сигарета. На ней было темно-синее платье и зеленый, не застегнутый с карманом кардиган на кнопках. Судя по формам, в нем лежала пачка сигарет и два коробка спичек. Она твердо стояла на ногах, поскольку на ней были белые ортопедические тапки, которые она носила в «Бохэке»,[1] где работала кассиром. Мэй — высокая худощавая женщина с черными волосами слегка тронутыми проседью. Во рту постоянно торчала горящая сигарета, дым которой заставлял ее часто прищуриваться.
Она сказала всем «привет» и пригласила войти. Келп задержался у двери и спросил:
— Ты читала книгу?
Марч и мама прошли через фойе в гостиную, откуда послышалось, как они здороваются с Дортмундером. Мэй закрыла дверь, кивнула и ответила:
— Мне понравилось.
— Хорошо.
И они пошли в гостиную. Келп увидел, как Джон выходит из комнаты.
— О, — вырвалось у Энди.
— Ты хочешь пива? — спросила Мэй и позвала Дортмундера: — Джон, и захвати пиво для Келпа.
— Уф, — вздохнул Энди. — Он пошел за пивом.
Марч и его мама расположились на диване.
Судя по двум полным окурков пепельницам на коктейльном столике, Мэй займет синее кресло. Оставалось свободным лишь серое кресло, на него сядет Дортмундер.
— Садись, — предложила Мэй.
— Нет, спасибо. Лучше я постою. Я немного взволнован, понимаешь?
Слышно было, как открыли пивные банки в кухне: коп, коп, коп.
— Мэй, я без ума от этой лампы. Где ты купила ее? — начала разговор мама.
— Фортунофф, — ответила женщина. — На распродаже, но модель уже снята с производства.
— Извини, что мы немного опоздали, но на магистрали Бруклин-Квинс застряли в пробке. На это я не рассчитывал, — произнес Марч.
— А я ведь говорила тебя, там дорожные работы, но ты ведь никогда не слушаешь свою маму.
— В восемь вечера? Мне казалось, что в четыре, максимум в пять они разойдутся по домам. Я ведь не знал, что они побросают там машины, тем самым перекроют на всю ночь движение на полосе.
Келп решил уточнить:
— Чтобы добраться до Манхэттена вы едете по Бруклин-Квинс?
— До Мидтаун Тоннель, — начал объяснять Марч. — Понимаешь, если ехать из Канарси…
В комнату вошел Дортмундер, держа в руках пивные банки:
— Все ведь пьют из банок, верно?
Все согласились. Марч продолжил:
— Выезжая из Канарси, необходимо решить определенные проблемы, понимаешь. В зависимости от времени суток нужно выбирать соответствующие дороги. Так вот на этот раз, мы решились на Пенсильвания-авеню, но после не поехали через Робинсон-парквей. Понимаешь, что я имею в виду? Через Бушвик-авеню мы добрались до Бродвея. Там мы могли бы двинуться через мост Уильямсбурга, но…
— Именно так мы и должны были сделать, — прервала его мама и сделала глоток пива.
— Следующий раз послушаюсь тебя, — признался Марч. — Когда они уберут всю технику с БКМ. Но, как правило, самая удобная дорога до Манхэттена — это Бруклин-Квинс магистраль через Мидтаун Тоннель, — Марч наклонился к Келпу и взмахнул полной банкой пива. — Понимаешь меня?
Такого подробного ответа Энди не ожидал:
— Понимаю, — согласился он.
Дортмундер протянул пиво Келпу и махнул в сторону серого кресла:
— Садись.
— Нет, спасибо. Я постою.
— Как хочешь, — сказал Джон и уселся на подлокотник кресла Мэй. — Начинай.
Келп боялся публичных выступлений. Он сразу же потерял веру в свою идею и способность отстоять свою точку зрения.
— Хорошо, — произнес он и посмотрел на четыре ждущих его ответа лица, — хорошо. Вы все уже прочли книгу.
Они согласно кивнули.
Пустое кресло показалось ему нехорошим знаком. Келп стоял перед ними как идиот, а справа от него было пустое кресло. Слегка повернул голову, стараясь не смотреть на него, он продолжил:
— И я спросил у вас, что вы думаете о ней. Всем повесть понравилась, верно?
Трое кивнули.
— Ты забыл спросить меня, — отозвался Дортмундер.
— О. Точно. Ну, хм, каково твое мнение?
— Неплохо.
Келп облегченно улыбнулся. Его врожденный оптимизм снова возвращался к нему. Хлопнув в ладоши, он сказал:
— Верно. Довольно неплохая книга? Но что еще в ней есть?
