Дарья Калинина - На шпильках по джунглям
В наши дни Кейптаун был крупным городом, насчитывающим почти четыре миллиона жителей. Все эти знания подруги почерпнули от своих соседей – молодой пары, которая летела в ЮАР на собственный медовый месяц.
– Африка – это что-то невероятное! Такой первозданной красоты я не видел больше нигде.
– Мы собираемся посетить Зимбабве и Ботсвану. Хотите с нами?
Ага, только Верунчику с ее сломанной ногой и скакать по саванне!
– Ничего страшного. Мы будем вам помогать!
– Ага! Где надо, Владик может понести на руках вашу подругу!
Нет, все-таки некоторые люди чертовски странные. Вот у них медовый месяц и свадебное путешествие, за каким фигом им тащить с собой еще кучу народу? Медовый месяц он на то и медовый, чтобы наслаждаться жизнью, а не ломать головы над устранением чужих проблем.
Крис сидел в зале ожидания. Он первым вычислил девушек, как не без издевки подумали подруги, по ослепительно-белому гипсу на ноге у Верунчика. Все-таки пассажиров с самолета двигалось целое море, женщин, в том числе и молодых, и красивых, среди них тоже было много. Вряд ли Крис признал бы Верунчика так быстро без ее гипса.
– Как я рад! Дорогая моя! Любимая! Обожаемая!
Крис был очень эмоционален. На его больших синих глазах выступили слезы восторга. Он заключил Веронику в свои объятия и долго и, как показалось подругам, слишком крепко к себе прижимал. Все-таки это была их первая встреча в реале. И к тому же гипс… будь он неладен. Но Крис и на гипс смотрел с восторгом. То на него, то на Верунчика, то опять на гипс.
– Такая самоотверженность! – воскликнул он наконец. – Неужели это все ради меня?
Глаза его буквально светились от счастья. А сам он едва не прыгал от радости. Когда Верунчик сообщила своему жениху, что не вполне здорова, что у нее легкая травма ноги, Крис пытался отговорить ее. Но когда та заявила о своей твердой решимости прилететь к нему, явно обрадовался.
Но сейчас подругам показалось, что Крис слишком уж восторженно приветствует Верунчика. И вообще… Чего он потащил ее в такую даль? Ну и что с того, что Верунчика звали как мать Криса? Небось девушек с именем Вероника или его аналогами нашлось бы немало и поближе к Кейптауну, где жил сам парень.
– Добро бы был косым, кривым и вообще уродом. А так… Неужели такому симпатяге не удалось найти себе невесту где-нибудь поближе?
Трудно поверить, что в многомиллионном Кейптауне не отыскалось ни одной красотки – белой или черной, готовой ответить Крису взаимностью. К чему было искать невесту так далеко?
– Ты не подумай, что я завидую Верунчику, но какой-то этот ее Крис… какой-то он странный.
– Слишком восторженный? Да?
– Да. Посмотри на него. Так и пляшет возле Верунчика.
– Он вообще трезвый?
Но спиртным от Криса не пахло. Взгляд был осмысленным. Во всяком случае, не пьяным. На наркомана он тоже похож не был, слишком здоровые мышцы бугрились под трикотажной майкой, обтягивающей его широкие плечи. И за руль своей машины – длинной спортивной «БМВ» – он уселся без малейшего колебания.
– Хотите, я покажу вам город?
Изъяснялся Крис на безупречном английском, который подруги отлично понимали. И от экскурсии они бы не отказались. Но Верунчика вконец измучил длинный перелет. Еще бы, тринадцать часов в пути без учета ожидания во время пересадки в Париже, так что она простонала:
– О нет! Умоляю, поедемте скорее домой. Я мечтаю увидеть наш с тобой общий дом поскорее.
Крис кинул на свою невесту взволнованный и счастливый взгляд.
– О’кей, дорогая, – покладисто согласился он. – Как скажешь.
От аэропорта до самого города было около двадцати километров, подруги глазели из окон и удивлялись. Они-то думали, что Южная Африка – это безводная, выжженная солнцем пустыня. Но оказывается, климат тут был весьма близок к средиземноморскому. И растительность поражала богатством красок и изобилием форм.
– У них тут все цветет! – удивлялась Леся. – А у нас холодно и слякоть!
– Не забывай, мы в Южном полушарии. У нас уже осень, у них весна.
От экватора с его изнуряющей сухой жарой тут было очень далеко. И подруги искренне обрадовались, что послушались уговоров Верунчика. Пусть перелет был долгий и трудный, но зато в конце его они попали в самый настоящий земной рай.
– Как тут красиво! – искренне воскликнула Кира.
– О да! – отозвался Крис. – У нас очень красиво.
– Настоящий земной рай!
– Так было раньше. Но в последнее время белому населению живется тут далеко не так привольно, как прежде. Многие мои знакомые вообще уехали из страны.
– Почему? – поразилась Кира.
Лично она никогда бы не покинула эти места, казавшиеся землей обетованной. Но Крис быстро объяснил ей суть дела:
– После отмены в тысяча девятьсот девяностом году политики апартеида черные заняли в стране многие руководящие посты. Как всякое быдло, дорвавшееся до власти, за эти годы они страшно обнаглели. И теперь они требуют передела собственности, ведь еще слишком много богатств находится в руках белых.
– А им это не нравится?
– Разумеется, нет. Они хотят получить даром все то, что наши деды и прадеды создавали своими силами не одну сотню лет. Черные не годились ни на что, кроме самых примитивных работ. Вскапывать землю, пасти скот, поливать и собирать урожай.
– А еще работать в шахтах и на рудниках.
– Да, – ничуть не смутился Крис. – И там тоже.
Что же, теперь было ясно, что страна разделена на два враждующих лагеря. Но всю глубину этой вражды подругам еще предстояло лицезреть в скором будущем.
Пока что они только знали, что время апартеида, когда черным предписывалось жить, работать, лечиться отдельно от белых, прошло. Раньше даже передвигаться по стране белые и черные могли лишь раздельно. Отдельно автобус для белых, отдельно для черных. Вот так, и никак иначе.
И последствия политики государства, в котором выросло не одно поколение граждан ЮАР, продолжали сказываться на его простых жителях. Черное население почувствовало вкус власти и рвалось зачерпнуть из богатств своей страны. А белые упорно не отдавали им то, что считали своим.
– С каждым годом ситуация усугубляется. Ежегодно совершается множество нападений на белые поселения, фирмы и магазины, которыми владеют белые. Но полиция, которая во многих местах состоит лишь из черных, ничего не предпринимает, чтобы наказать преступников.
Месть сладка и сама по себе. А уж когда она подкреплена звоном золота и блеском бриллиантов, тут уж удержу ей и вовсе нету.
– Но твоя семья пока что держится?
– Мой предок приехал в эту страну одним из первых. И мы не отдадим черным то, что создавалось не одним поколением!
Однако, как могли видеть подруги, большинство черного населения ЮАР до сих пор ютилось в трущобах. Вероятно, их братья, засев в политическом собрании или даже встав у руля правления страны, больше были озабочены личным обогащением, чем благополучием своих соплеменников.
Дорога до дома оказалась не такой уж веселой. Крис явно вспомнил о проблемах своей страны, задумался и совсем забыл о своей роли радушного хозяина. Измученная Верунчик дремала на заднем сиденье. А подруги молча смотрели в окна.
– Вот мы и приехали! – неожиданно произнес Крис, затормозив перед большими воротами, которые в ту же секунду услужливо раздвинулись перед их машиной.
– О! – пораженно ахнули подруги. – Какое великолепие!
Перед их глазами был настоящий дом их мечты. Современный, с белыми стенами и огромными окнами, создававшими ощущение, что зеленый газон и голубая гладь бассейна плавно переходят в гостиную и столовую. Участок был сформирован на трех уровнях, так же как и сам дом. Один уровень – зеленый двор и кухня. Ступенька вверх – и вот уже вы оказываетесь на уровне бассейна и гостиной. А дальше еще одна ступень, и вы уже вновь идете по зеленой траве, утопая в цветах, и попадаете в столовую.
Что касается Верунчика, то она просто ошеломленно таращилась на это великолепие, явно не в силах поверить, что скоро это все будет принадлежать и ей тоже.
– Все спальни размещены на втором этаже, – рассказывал Крис, провожая гостий к дому. – Уверен, вам будет удобно. Лимпо! Эй, Лимпо! Встречай нас!
Крис хлопнул в ладоши, и тут же появился пожилой седовласый негр, который величественно приветствовал подруг наклоном головы.
– Лимпо служил еще у моего отца, – засмеялся Крис. – Он очень старый и любит важничать. Признаюсь, он порядком меня раздражает. Но отец запретил мне его выгонять. Да Лимпо и сам бы никуда не ушел. Его предки были рабами еще у моего прапрадеда с матушкиной стороны.
Чаша симпатий вновь качнулась в пользу черного населения ЮАР. В самом деле, жили себе веселые, дочерна загорелые ребята, горя не знали. А приехали к ним белые переселенцы, мало того что земли отняли, так еще и их самих рабами сделали. А после отмены рабства начался апартеид, жизнь цветных при этом политическом режиме была далеко не сахар.
