Ольга Степнова - Вселенский стриптиз
Он появился на кухне свежий, бодрый, без очков и с голым торсом. Брюки были подвернуты, и эта небрежность делала его образ не таким напыщенным и высокомерным.
Дина громко фыркнула и понеслась в туалет, потому что пользоваться платным сортиром в городе, имея собственную квартиру, было бы унизительно и несправедливо. К тому же терпежу уже не хватало.
– С облегченьицем! – хамовато усмехнулся он, когда Дина вернулась на кухню. – Там, кстати, слив плохо работает, нужно ручку сильнее дергать.
– Вот и дергайте то, что у вас плохо работает, а у меня слив отличный, – огрызнулась она, стараясь не смотреть на него. На нем уже был легкий светлый свитер, и очочки заняли свое место на тонкой, породистой переносице.
– Вы испортили мне пальто, – нахмурился Левин, выгребая из кармана куриные кости. – Теперь карман жирный и воняет. Зачем вы это сделали? Господи… какое свинство! – Мусорного ведра не оказалось, и Левин, брезгливо держа в руке кости, огляделся, куда бы их выбросить.
– Свинство – это жрать чужие продукты, – отрезала Дина, снимая с гвоздя на стене свою шубу.
– Вы хотите сказать, мадам, что я съел вашу поганую курицу? – Он уставился на нее в упор поверх тонкой оправы.
– А вы хотите сказать, что с утра ничего не ели? – Тут Дина увидела, что бутылка «Вдовы Клико» пуста. – И не пили?! – заорала она, схватив бутылку и потрясая ей в воздухе.
– Нет!!! – Левин отшвырнул кости в угол, выхватил у нее бутылку и с размаху отправил к костям. Не разбившись, бутылка шумно покатилась по полу и вернулась к его ногам. – Я ничего не ел и не пил! Мне противно даже прикасаться к вашим вещам!
– Может, и храпели ночью не вы? – прищурившись, тихо спросила она.
– Это вы храпели, мадам! Вы! Я не спал ни секунды!
– Я?! Храпела?! А вы не спали?!! – Дина захлебнулась, подавилась своим возмущением и вдруг поняла: если немедленно не остынет, не придет в себя, это плохо кончится: разрывом сердца, истерическим припадком или хуже того – помешательством.
– Так, – одевая шубу сказала она, – так… господин Как Вас Там… Не знаю, как вы, а я прямо сейчас иду… Куда нужно идти в таких случаях?! В отдел по борьбе с бандитизмом? Или с экономическими преступлениями?! Или это мошенничество, и нужно топать уголовный розыск?!
– Я не знаю, куда нужно топать в этой стране в таких случаях, – сказал Левин вдруг с жутким акцентом и вытер пот с холеного лба. – Не знаю…
– В этой стране! – раздраженно передразнила Дина его ломкое произношение. – Тоже мне иностранец! Скажите, зачем вы врете, что не ели мои продукты? Зачем говорите, что я храпела? Хотите обидеть меня? Запугать?! Не выйдет! Это в вашей сраной Англии привидений больше, чем нормальных людей, а у нас на Арбате…
– Господи, хоть бы эту квартиру второй раз продали не вам… – пробормотал Левин.
Дина поняла, что истерический припадок близок, разрыв сердца не за горами, а помешательство уже практически наступило. Она сглотнула, поборов подступившие слезы, не попадая крючками в петли, попыталась застегнуть шубу, но, не справившись с этой простой задачей, выскочила за дверь, хлопнув ею изо всех сил.
– Я вернусь! – из подъезда закричала она. – Еще как вернусь! Это моя квартира!!
В подъезде воняло кошками. Дина разрыдалась. Подхватив норковые полы, она сбежала с лестницы и помчалась к метро.
Левин схватился за голову и подошел к окну.
Внизу, на подтаявшем снегу, ярким пятном желтел многострадальный лимон.
Пожалуй, первое, чем стоит сейчас заняться, это заказать мебель, посуду, шторы, ковры, – что там еще нужно, чтобы застолбить территорию?..
Или здесь все это по телефону не заказывают, и нужно самому бегать по магазинам?
Левин сорвал с двери пальто и надел его.
Он не отдаст квартиру, чего бы это ему ни стоило, какая бы чудовищная авантюра за всем этим ни стояла. Заплатит двойную цену мошенникам, милиции суду, – кому угодно, лишь бы именно эта квартира досталась ему. Пусть дамочка бегает по инстанциям. За это время он обживет территорию так, что его можно будет вынести отсюда только с квадратными метрами.
Неожиданно Левину стало весело. Может, судьба специально подкинула ему нестандартную ситуацию, чтобы отвлечь от личной трагедии?
Надо же, и курицу кто-то съел, и храпел неизвестно кто!
– Йес!! – сказал Левин и сделал тинейджерский жест рукой, означавший, что все получилось. – Йес! Йес!
Не застегиваясь и стараясь ненароком не сунуть руку в жирный карман, он вышел из квартиры, закрыл дверь и, насвистывая, сбежал по лестнице вниз. Сейчас он объедет все магазины, купит все, что нужно для дома, и даже немного больше. По инстанциям пусть носится мадам, а он расслабится и получит удовольствие.
Ведь квартирка-то была на Арбате.
С привидениями…
Глава 2
Заговор
– Здравствуй, милая!
– Привет, дорогая!
– Дуська-то у тебя?!
– Сейчас ковер выбьет и к тебе побежит!
– Отлично, а то у меня гора грязной посуды. Как прошла ночь?
– Нескучно. Гадала на картах.
– Почему не на кофейной гуще?
– На кофейной гуще гадают только старые перечницы.
– А ты у нас, конечно же, юная фея!
– Во всяком случае, до кофейной гущи пока еще не дожила.
– Ладно, не злись. Что говорят твои карты?
– Дело может закончиться тюрьмой.
– Тюрьмо-о-ой?! Что, так и говорят?!
– Не дословно, конечно, но наше благое дело завершится казенным домом. Так утверждают карты.
– Ну, милая моя, казенный дом – понятие растяжимое. Это может быть супермаркет, кинотеатр, фитнес-клуб, поликлиника, клуб ветеранов, сауна, загс, наконец!
– Ох, Верочка, страшно мне! А ну как все откроется раньше времени?! На нары в моем возрасте… стыдно и несолидно.
– Ты же у нас юная фея! Тебе всегда «…до» и ни на секунду «после…»!
– Верунь, вот что ты всегда умела, так это утешить!
– Ладно, Кларка, не дрейфь! Кто нас посадит? Мы две милые, добропорядочные старушки. Подумаешь, пошутили.
– Сейчас поругаемся! Я не старушка. Мне место в метро не уступают, и я не хожу в дурацкие ветеранские клубы!
– Ну хорошо, мы две добропорядочные, милые дамы.
– Вот так-то. Верунь, мне кажется, они друг другу совсем не понравились.
– Это хорошо.
– Почему?
– Настоящие чувства замешиваются на противоречиях. Все, что случается нахрапом и по мгновенной обоюдной симпатии, – очень недолговечно и оправданно только в животном мире.
– Ой, не знаю… Мне очень страшно. Они начинают ненавидеть друг друга!
– Мы это исправим.
– Как?
– Пускаем в ход запасной вариант Б!
– Ой! Это нужно хорошенько обдумать. Приезжай ко мне в восемь вечера, все обмозгуем. Угощу тебя «Щечками королевы», заодно и поговорим.
– Чем ты меня угостишь?
– Дуська сделала обалденное блюдо по моему рецепту! Берешь черную икру, фаршируешь ею помидоры, а сверху украшаешь зеленью и тертым сыром.
– Давай-ка лучше ты ко мне приезжай на диетические хлебцы с зеленым чаем. В твоем рационе слишком много черной икры, ты суешь ее везде по поводу и без повода. А в нашем возрасте, пардон… в моем возрасте, пора считать сахар и холестерин. Так что давай ко мне!
– А как же «Щечки»?
– Скорми их Дуське. Приедешь?
– Да! Но «Щечки» Дуське? Это как-то несправедливо…
– Ладно, привози их моему коту. Бай, милая!
– Бай-бай, дорогая!
Весна зарождалась в недрах хмурой московской зимы исподволь, незаметно, но очень настойчиво. Еще было очень холодно, по-прежнему продолжались короткие дни и длинные ночи, но вдруг иногда, в полдень, выглядывало шальное солнце и начинало жарить совсем по-летнему. И тогда снег плавился под ногами, капель барабанила по металлическим подоконникам, с крыш валились сосульки величиной с французский батон. Прохожие стаскивали шапки, расстегивали верхние пуговицы шуб и пальто, и глаза у них становились весенними – блестящими и немного блудливыми.
Все ждали обновления и любви. Даже старушки на лавочках и бездомные больные собаки.
Цветочницы хищно высматривали среди мужского населения своих жертв, норовя всучить им втридорога увядающие букеты. До Восьмого марта оставалось чуть меньше двух недель, и город истерично готовился к празднику.
Евдокия остановилась у цветочного ларька и, прикрывшись от солнца рукой в вязаной варежке, придирчиво осмотрела витрину.
Цветочница, не узрев в ней серьезного покупателя, продолжила лузгать семечки и листать какой-то журнал.
– Добрая женщина, у меня десять детей, муж-алкоголик и мать-инвалид, мне никогда не купить цветов! А так хочется праздника, ведь весна, солнце светит, птички поют… Может быть, у вас завалялся никудышный, вялый букетик, который нельзя продать? И вы отдадите мне его просто так, задаром, добрая женщина?! У меня десять детей, муж-инвалид и мать-алкоголик, мне никто никогда не дарил цветов! Купить их я себе не могу позволить, а так хочется, так хочется иметь хоть какой-нибудь завалящий букетик! – Евдокия протараторила текст, стараясь заглянуть продавщице в глаза.
