Дарья Донцова - Лунатик исчезает в полночь
— Ну и ну! — удивилась я, подходя к вешалкам. — Вещи все новые и разного размера, вот этот кардиган определенно мал Берте. Вечерние платья тоже не на нее, а на высокую очень стройную даму. Может, это гардеробная дочери Нечаевой? Она работает в пансионе горничной, коридоры пылесосит. Кажется, ее зовут Юлия. Но шмотки очень дорогие, к тому же разные, тут тридцать четвертый размер, тридцать восьмой, сороковой… Очень странный гардероб! И почему вход сюда замаскирован? Кстати, неразумно хранить вещи рядом с кухней, сквозь щель легко проникают запахи еды, мех и парадные наряды ими мгновенно пропитаются. Пансион большой, у хозяев весь третий этаж, неужели там не нашлось более подходящего места?
Светлана уронила пакетик, который держала в руке, наклонилась, из выреза ее кофточки выпал медальон и закачался на цепочке. Я залюбовалась украшением. Оно было дорогое, красивое и оригинальное: сердце, увитое виноградными листьями. Кузнецова выпрямилась и спрятала вещицу под одежду.
— О, там полушубок из соболя! — не успокаивалась я.
— Сделай пару шагов и открой шкаф, — велела Света.
Я послушалась и ахнула.
— Продукты! Но какие! Два окорока хамона на подставках со специальными ножами, чай из Англии, геркулес из Франции, бутылки молока из Америки…
— Теперь холодильник открой, — скомандовала Кузнецова.
Я потянула за никелированную ручку и подпрыгнула.
— Масло из Нормандии, сыры из Парижа, йогурты из Германии, селедочка из Швеции, коробка швейцарских конфет…
— Пробовала их? — деловито осведомилась Светлана. — Я видела такие в «Территории еды», махонькая упаковка две тыщи стоит.
— Мне их каждый вечер на тумбочку у кровати кладут, — сказала я, — по одной штучке. Шоколад горький, настоящий, сои в нем нет. Потом так хорошо спится! Обычно я долго ворочаюсь, прежде чем заснуть, часа полтора, не меньше, а две ночи в пансионе провела великолепно — съем конфетку в постели, и минут через пять глаза сами собой закрываются.
— А не ври-ка! — поморщилась Света. — Берта скорей удавится, чем жильца угостит.
— Честное слово, конфеты на тумбочке лежали, — продолжила я, — одна и сейчас там. Во многих отелях постояльцам дают сладкое, это маленький комплимент от администрации. Пустячок, но приятный.
— Еще скажи, что тебе их зеленые человечки приносят, — фыркнула Светлана.
Я решила сменить тему разговора.
— Куда это мы с тобой попали?
— В нору запасливого крота, — засмеялась Света. — Открой второе отделение шкафа.
Я уже поняла, что там очередная нычка, и не поразилась, когда увидела дорогие шампуни, кондиционеры, пену для ванны, крем для тела… Потом повернула голову и не сдержала восклицания:
— Пятислойная туалетная бумага из США? Дешевле использовать в туалете доллары! Для кого эта роскошь?
Светлана скорчила гримасу.
— Уверена, Берта Борисовна покупает гастрономические изыски для себя любимой. Днем никого из постояльцев нет, все на работе, вот она и лакомится. В ее апартаментах мы не бываем, Нечаева на третьем этаже живет. Если подняться туда, уткнешься носом в крепко запертую дверь. Не привечает хозяйка незваных гостей, не желает, чтобы они знали, в каких условиях она живет.
Я вспомнила «Кошмар в сосновом лесу». Мы с бабулей тоже жили на самом верху, но любой из клиентов мог спокойно подняться туда, нужно было только открыть незапертую дверь. Белка задвигала щеколду исключительно на ночь. И питались мы тем же, чем кормили отдыхающих.
— В холодильнике на кухне у нее копеечные сосиски, яйца, молочные продукты из самого дешевого магазина и побитые яблоки, — не успокаивалась Света. — А здесь, смотри, бутылка греческого оливкового масла по полторы тысячи рублей, экзотические фрукты.
— Зачем ей пена для ванны? В пансионе только душ!
— Это у тебя лейка, — возразила собеседница, — а у Берты и Юлии, может, пятиметровое джакузи.
Кузнецова вынула из кармана махрушку, стянула длинные волосы в хвост и усмехнулась.
— Я слышала ваш разговор про хамон. Небось ты решила купить несчастной пенсионерке немного испанской ветчины?
— Угадала, — кивнула я, — хотела завтра вечером деликатес ей привезти.
Светлана сделала шаг вперед.
— Берта ловко прикидывается несчастной козой. Я случайно про ее «Форт Нокс»[3] узнала. Купила новые туфли, надела их, пошла к метро, а на полпути так пальцы заболели, что решила вернуться и переобуться. Входная дверь почему-то оказалась незапертой, наверное, Нечаева закрыть забыла, случается с ней такое. Я без звонка вышла в холл. Скинула лодочки, решила водички попить. Вхожу босиком на кухню и вижу: деревянная панель распахнута, внутри за ней свет горит. Ну и понятно стало, что у хозяюшки потайное местечко имеется. Пошли отсюда, не хочу, чтобы кто-нибудь из жильцов про запасы прознал. Да и ты бы ничего не учуяла, не урони я случайно банку с крабами.
— Причем ты проделала это дважды, — хихикнула я. — Услышав первое «бух», я удивилась, но собиралась спокойно уйти. Тебя выдал Патрик — он царапал панель, мяукал.
— Вот пакостник, учуял меня!
Кузнецова взяла небольшой пакетик, который лежал на одной из полок. Я пригляделась к прозрачной упаковке и тут только поняла, зачем Светлана посетила кладовую.
— Ты пришла за хамоном! Берешь без спроса чужие продукты?
Кузнецова стала оправдываться:
— Всего пару тонюсеньких кусочков!
— Некрасиво воровать, — не удержалась я от замечания.
— Нашлась совесть человечества! — скривилась блондинка. — И как я без твоих советов раньше жила? Сейчас еще йогурт прихвачу и вон тот кусок сыра!
Светлана взяла продукты, дернула за ручку, дверь открылась, и я выскочила в кухню. Кузнецова вылетела следом, захлопнула створку, вытащила из кармана нечто, смахивающее на старый ртутный термометр, подняла руку, приложила «градусник» к панели, повертела рукой и отошла от стены со словами:
— Не обеднеет жадина! Значит, брать чужое плохо?
— Да, — кивнула я.
— Даже ломтик ветчинки нельзя? — усмехнулась Света. — Даже очень голодному человеку?
— В соседнем доме открыт круглосуточный супермаркет, — напомнила я.
— Неужели? — всплеснула руками Света. — Круто! Еще вопросик: а врать красиво? Тот, кто брешет про конфеты в комнате, не имеет права осуждать других. Сначала ты лжешь, потом тоже в чулан за жрачкой полезешь. Но не откроешь его!
Кузнецова повертела в воздухе «градусником».
— Тут вот такой электронный ключик нужен.
— Интересный у тебя инструмент… — пробормотала я. — Ошибаешься, я крысятничать не стану, отмычками для отпирания чужих дверей пользоваться не собираюсь. И стараюсь не врать без необходимости. Конфета лежит на моей тумбочке.
— Покажи! — потребовала Кузнецова и пошла к лестнице.
Мы поднялись на второй этаж, я открыла дверь в свой номер.
— Вон она, у лампы лежит. Видишь?
Света проскользнула в комнату, без спроса схватила шоколадку, развернула, сунула в рот и через пару секунд сказала:
— Супер! Но я тебе все равно не верю. Ты сама конфеты купила. Берте легче в кипятке искупаться, чем своим «милым дружочкам» дорогие сладости предлагать. Да она на леденец не разорится, а тут швейцарский шоколад! Пойду поужинаю. Спокойной тебе ночи.
Кузнецова убежала.
На меня напала зевота, пора было спать. Я заползла под одеяло и закрыла глаза. В тот момент, когда руки и ноги стали свинцово-тяжелыми, а из головы исчезли все мысли, до слуха долетел звук осторожных легких шагов, потом тихий скрип, шорох, в воздухе повеяло ароматом фиалки и розы…
Сон немедленно испарился. Я приоткрыла правый глаз и — в углу комнаты, где был встроенный шкаф, маячила тень. Кто-то открывал окно.
У меня неожиданно прорезался голос.
— Как вы попали в мою спальню?
Тень дернулась. И тут же, прежде чем я поняла, что происходит, запрыгнула на подоконник и раскинула руки. Я снова оцепенела. Не может быть! Это же гигантская летучая мышь! Она без колебания шагнула вниз и пропала из вида.
Секунд десять я провела в ступоре. Наконец снова обрела способность двигаться, кинулась к открытому окну и разинула рот.
Здание, в котором я находилась, имеет форму буквы «Г». Основная его часть смотрит на шумную улицу, а другая, короткая, выходит в крохотный тихий переулочек, где всего два дома: «ответвление» «Уютного уголка» и через дорогу офисное здание. Окна всех комнат гостей и хозяев отеля выходят на никогда не спящую магистраль, только окно моего временного пристанища расположено напротив офиса. То есть мне повезло, совершенно случайно я оказалась в наилучших условиях — могу спокойно спать, распахнув раму, никакого шума нет, как нет и любопытных глаз напротив. Все постояльцы живут на втором этаже, но на самом деле почти на третьем, потому что у дома, в котором расположен пансион, очень высокий фундамент. Любой человек, спрыгнувший с моего подоконника, разобьется насмерть или уж точно переломает все кости. Одним словом, я приготовилась увидеть на асфальте распростертое тело, вызвать «Скорую», но моему взору предстала иная картина.
