Наталия Клевалина - Убийственная осень
— Так где ты вылезла? — не отставали парни.
— У озера. На той стороне, под холмом.
— Не парь нам мозги. Туда семь километров идти. Как ты могла за сорок минут добраться?
— Не знаю. Добралась, и все.
Парни напоследок еще раз обругали Овчарку и пошли поглядеть, правда ли у озера есть ход под холмом или это Овчарка все сочинила.
А Овчарка, придя домой, увидела, что Васса помогает старушке копать грядку под лук. Васса яростно воткнула лопату в землю и устроила Овчарке выволочку:
— Ты сказала, что прямо домой идешь, а сама пропала! Зачем-то мобилу отключила! Ты, может, забыла, что тебя убить хотели?
— Васса, хватит. Сперва на меня орали кладоискатели, а теперь еще и ты!
— Какие кладоискатели?
— С которыми я в катакомбы лазила.
— В какие катакомбы?
— Под монастырем. Только не говори «Под каким монастырем?» — он тут один.
И Овчарка стала рассказывать. Потом она пошла в комнату и улеглась на кровать — ноги очень гудели. Васса не отставала.
— Овчарка, с тобой сдохнуть можно. Я тебе что сказала — одной не ходить. А ты в катакомбы полезла. Небось шла и кричала: «Ау, убийца, ты где? А вот и я! Я уже здесь». Ты чем думаешь — головой или задницей? Ты еще себе на лбу напиши: «Я дура, мне жить надоело. Убейте меня, пожалуйста, кто-нибудь». — Васса здорово рассердилась.
— Столько слов на лбу не уместится, — заметила Овчарка.
— Иди ты знаешь куда!
Овчарка почему-то ничего не сказала Вассе про лист из органайзера, и теперь ее мучила совесть, как будто она наврала подруге или ее предала. Она только показала ей серебряный карандаш. Васса повертела карандаш:
— А больше там ничего не валялось?
— Нет, я все там переворошила, — сказала Овчарка, и ей захотелось сдохнуть. Она и не знала раньше, что так скверно делается на душе, когда врешь кому-нибудь, кто тебе дорог. — Васса, знаешь что, поехали домой, а?
— Так ведь мы и двух недель не пробыли. А хотели на три. Что это на тебя накатило?
— Надоело мне, — буркнула Овчарка, — просто достал этот остров дурацкий.
— Тебе ж тут нравилось. Ты чего такая злая?
Овчарка отвернулась к стене. Не могла же она сказать Вассе, что злится сама на себя, потому что наврала Вассе.
— Хочу и злюсь! Захочу и уеду! Ближайшим катером. Вот сейчас пойду в турбюро и спрошу, когда он пойдет. А ты можешь тут оставаться хоть на вечное жительство.
Васса пожала плечами. Овчарка, как всегда, уперлась.
— Ну ладно. Поехали, раз ты так хочешь. Но мы ведь еще не видели дамбу и Крестовое озеро.
— Да пошли они!
— Овчарка, ты меня подожди. Я сейчас грядку докопаю и вместе в турбюро сходим, ладно?
— Не говори со мной как с ребенком! — рявкнула Овчарка.
— Так ты себя ведешь в точности как ребенок. Будь умницей, подожди меня.
И Васса ушла.
Овчарка села на кровати. Вассы все не было, и от нечего делать Овчарка достала с полки книжку и стала ее листать. Книга называлась «Женская обитель Бабьего острова со дня основания». Так вышло, что книга открылась на странице, верхний уголок которой был загнут. Овчарка прочитала: «Житие преподобномученицы Феодоры».
«Год рождения святой никому не известен. Также и место рождения ее. Имя ее в миру было — Феодора Нефедова. В 1882 году она пришла в женскую обитель и работала трудницею. Пришла от веселой жизни и, говорят, была больна нехорошей болезнью, которая после первой исповеди прошла без следа. Как-то увидела ее преподобная Ефросинья, когда та носила дрова, и сказала бывшим при том сестрам: «Женщина эта будет великой святой» и взяла трудницу под свою опеку.
Но соблазны мира не давали покоя девушке. Голоса демонов преследовали ее днем и ночью совращающими речами и отступали только после благословения преподобной Ефросиньи. Сперва даже отнимала преподобная у девушки романы, которые та втихомолку читала. От бесовских наваждений девушка стала спасаться непрестанной Иисусовой молитвой, по наущению преподобной. Но однажды девушка сбежала из монастыря, украв у преподобной икону в золотом окладе, крест серебряный — все, что было ценного в ее келии, да еще два каравая. Через месяц пришла обратно, худая и оборванная, совестью терзаемая. Преподобная ее простила. Но та все кричала «Предайте смерти!» и два дня лежала в жестокой горячке. Потом преподобная дала ей сухариков, и она исцелилась.
И после уже усердно молилась и постилась, спала на полу, отягчила себя большим нательным медным крестом, который носила не снимая. Так прошло много лет. И вот однажды в монастырь приехал один господин, с которым она прежде когда-то зналась. Опять не выдержала, убежала. Прошел год, и преподобная Ефросинья тяжко занемогла. Муки телесные ее не трогали, но душа ее скорбела о молодой труднице, которая сама от себя отринула спасение. И вот в смертный свой час преподобная явилась во сне Феодоре. Та тотчас отправилась в путь, надеясь, что застанет еще ее живой. Пешком пришла она в Кемь. Не знала тогда она, что уже как две недели постигла преподобную блаженная тихая кончина. Она шла не останавливаясь и пришла в одну деревню. Уже стемнело, но Феодора решила идти дальше, чтобы к утру дойти до моря и найти лодку, дабы доплыть до обители. Кто-то из местных остерегал девушку, говоря, что завелись тут лихие люди на дорогах. Но та ответила только: «Меня Богородица охранит» — и в путь отправилась.
Было время уже за полночь, когда услышала она крики за поворотом дороги. Феодора даже и не подумала таиться и побежала вперед. Трое лиходеев гнались за девушкой. Эта девушка тоже шла в обитель, чтобы поступить туда послушницей. Двух ее провожатых, ее родных братьев, эти люди убили и теперь хотели учинить над ней насилие. Феодора подбежала и оттолкнула одного лиходея.
Силы в ней вдруг появились откуда-то — одна с тремя смогла схватиться, помогла ей Богородица. Та девушка кинулась прочь не оглядываясь.
Но те трое одолели в конце концов святую. Мученическую кончину приняла — сперва ее снасильничали, потом уж убили ножами, а тело на дереве повесили, раздев донага. Жила блудницей, умерла святой. А лиходеи пошли к берегу. И видят все трое — поднялась из моря Богородица с небесным воинством и грозно так на них смотрит. Этих троих потом мертвыми у моря нашли. Зарезали друг друга, добычу деля. В эту ночь одной сестре в обители явилась во сне мученица в великой славе, сиянием окруженная, в золотых одеждах. Благоухание разлилось по келии, будто липовым медом запахло и летним лугом, ангельское слышалось пение. «Обитель не оставлю, — сказала она сестре, — в самые плохие времена перед Богом заступницей вашей буду».
С тех пор многие видели мученицу, одетую в белое, которая помогала рыбакам найти в тумане верную дорогу к острову.
Один раз на острове рыбак убил жену и закопал в погребе. Всем сказал, что жена уехала пожить к матери в деревню близ Кеми. Но тут стала ему являться преподобномученица в белом. Она глядела на него с гневом, и спустя три дня явился он в околоток и во всем признался.
Было пять случаев, когда преподобномученица похожим образом побуждала преступников к признанию, причем всякий раз жертвою преступления была женщина. Нетленные мощи святой, хранящиеся в обители в большой дубовой колоде, исцелили многих болящих и явили множество чудес».
Больше про Феодору ничего не было. Овчарка отложила книжку и решила не уезжать с острова, пока не побывает у этих мощей и не поблагодарит Феодору.
«Так, значит, тот старцев Федорка — совсем не мужчина, а женщина, к тому же давно умершая. Ишь как он ее назвал — Федорка, будто он с ней на короткой ноге. А что, действительно на короткой — оба святые. Значит, не приглючилось мне. Вот кто меня спас».
Вошла Васса. Овчарке, честно говоря, уже не слишком хотелось уезжать с острова. Но не быть же дерьмом в проруби. И Овчарка и Васса отправились к турбюро. Там им сказали, что ближайший катер «Створ» пойдет сегодня в два ночи.
— Нет, ночью мы не хотим, — сказала Овчарка, — ночью спать надо, а не по морям плавать. В пять утра, а может, и раньше, мы будем в Кеми, к шести до вокзала доберемся, если машину поймаем. Если повезет сразу сесть на поезд — хорошо. А нет — так досыпать придется на стуле на вокзале. Шикарная ночка будет. К тому же напоследок не грех берегами полюбоваться. А следующий катер когда?
Овчарке та же самая девица в донельзя цивильном полосатом костюме сказала, что следующий катер уйдет соответственно следующей ночью.
— Наказание какое-то, — рассердилась Овчарка — что, днем плавать теперь запрещается? Следующий когда?
Оказалось, что в ночь с воскресенья на понедельник.
— А когда что-нибудь пойдет днем? — спросила Овчарка.
— В понедельник, в двенадцать дня. Это не ваша коза наш шиповник объедает?
— Я что, похожа на человека, владеющего козой?! — разозлилась совсем Овчарка.
