Владимир Болучевский - Немного грусти в похмельном менте
— Где они?
— У нас. Мы с ними разберемся, а потом…
— Так… — Молодец вновь задумался, а потом обратился к очкарику: — Ваши документы!
— Нет, — запротестовал полковник. — Я же вам все объяснил!
— Документы па-апрашу! — рявкнул Молодец и повел автоматом.
Очкарик вздрогнул, сполз с постели и, достав откуда-то свой паспорт, протянул ему.
— Та-ак. Дипломат, значит? Откуда к нам приехали? Где работаете?
— Из Парижа он. В консульстве у нас здесь служит, — ответил за очкарика полковник Шарудило. — Во французском. Но…
— Ну что ж, — Молодец убрал паспорт француза в карман брюк. — Одевайтесь и, как у нас тут говорится… «пройдемте».
— Куда?! — стоя под наведенным на него стволом автомата Сан Паулыча, в бессильной ярости взвизгнул Шарудило. — Вы не имеете права! Вы ответите!
— Как же это я права не имею? — искренне удивился Молодец. — Очень даже имею. И задержать, и по месту работы сообщить. Французское консульство, говорите? Ну что… завтра сообщим вашему начальству о задержании, не волнуйтесь. А пока будем звонить в Париж. Наводить справки, выяснять, как вы характеризуетесь по месту жительства. А отвечать я перед своим начальством буду. Ясно? Завтра утром. За результаты рейда по злачным местам. Оделся что ли, мусью? Вот и хорошо. Пошли. Посидишь пока у нас в «обезьяннике». До выяснения.
— Прекратите ломать комедию! — на грани истерики выкрикнул полковник.
— А никакой комедии, — возразил ему Молодец. — Все по закону. В подозрительном заведении мною задержан иностранный гражданин. Я обязан разобраться.
— Это никакое не заведение, — подала голос Фаина. — Это частная квартира.
— О, кстати! — обернулся к ней Молодец. — И вас, гражданочка, на выход попрошу. И с вами разберемся…
— Чего вы добиваетесь? — устало опустился на стул полковник Шарудило.
— Чего ж тут непонятного, — Молодец поправил на плече автомат. — Парней моих верните. И разойдемся.
— Подождите, — Шарудило взглядом, ищущим телефон, посмотрел на перевернутый стол. — Сейчас я позвоню. Это согласовывать нужно.
— Звоните, — кивнул Молодец. — Только здесь ждать я не буду. Я вот эту парочку в камере у себя пока закрою. Так мне спокойнее будет. Вы ведь здание управы нашей штурмом брать не станете, верно? Вот я и подожду. Час-полтора. Пока вы будете согласовывать. А потом уже посмотрим.
— Телефон ваш служебный… — набычившись, бросил ему вслед полковник Шарудило.
— Ноль два, — Молодец, не оборачиваясь, вышел из комнаты.
* * *Сон пьяного человека неглубок и тревожен.
Вите Лобову снилось, что теща застукала его за срезанием перышек зеленого лука с заветного, возделываемого ею деревянного ящичка.
— Ага! — закричала теща.
От страха Витя почему-то завалился на спину и — как это часто бывает в кошмарах — не в силах был пошевелить ни рукой, ни ногой. Все его члены стали невероятно тяжелыми и совершенно ватными.
Теща вырвала из его рук ножницы, которые странным образом из маленьких маникюрных неожиданно превратились в громадные садовые, и, легко управляясь с ними одной рукой, зловеще щелкала острыми лезвиями перед самым его носом.
— Щас я тогда тебе тоже кой-чего отстригу! — с улыбкой ведьмы негромко пообещала теща и стала свободной рукой расстегивать на Вите штаны.
Лобов покрылся липким потом, замычал, пытаясь отмахнуться от нее, задергался всем телом, упал с топчана и проснулся. С недоумением осмотрелся вокруг.
«Похоже, вытрезвон», — догадался он.
Поднялся на ноги, подтянул трусы и, шлепая босыми ногами по крашеным доскам холодного пола, пошел к двери.
* * *В кабинете майора Молодца зазвонил телефон.
— Молодец на связи, — сиял он трубку.
— Слушай, майор, — услышал он знакомый голос. — Обсудил я вопрос. Решение положительное. Давай обсудим место и время обмена.
— Да я хоть сейчас.
— Хорошо. Давай теперь о месте. Пустырь на Крестовском этот… знаешь, наверное?
— А как же, — подтвердил Молодец, сообразив, что речь идет о традиционном месте бандитских «стрелок» — пустыре, который был так же широко известен под названием «Кричи — не кричи». — Мне тут минут двадцать езды до него.
— Вот. Давай там. Через час. Устраивает?
— Вполне. Только… без глупостей. Я автоматчиков для прикрытия захвачу.
— Как хочешь. Только зря ты это. Нам шум ни к чему. Меняем моих на твоих и расходимся. По-тихому. Никто ничего и не узнает. Согласен?
— Через час встречаемся, — Молодец положил трубку на рычаг.
* * *— Ты до управы-то своей дойдешь? — наблюдая, как Лобов одевается, «вытрезвоновский» сержант покосился на литровую бутылку.
— Ребята, — перехватил этот его взгляд Витя. — Я бы, конечно, с удовольствием вас угостил. За то, что приютили, и вообще… отнеслись по-человечески. Но не могу. Это же не просто выпивка.
— А что?
— В ней клофелин. Это… короче, бутылка эта проходит по делу об убийстве.
— А-а… — разочарованно протянул сержант. — Ну тогда ладно.
Виктор засунул бутылку под ремень брюк, пожал сержанту руку и, выйдя из вытрезвителя, пустынными темными улицами потопал в родную управу. Отчитываться по итогам проведенного рейда.
* * *Милицейский «уазик» въехал на пустырь и, не глуша двигатель, погасил фары. Насчет прикрытия Молодец блефовал. На этот раз, кроме водителя Самоделкина, с ним не было даже старшины ППС. Сан Паулыч, вернувшись с оперативного мероприятия, препроводил задержанных в «обезьянник», запер их там и, саданув на нервной почве полторы бутылочки припасенного в укромном месте портвейну, окончательно скис. Он и на операцию-то выехал не совсем трезвым, а тут и вообще… Никак не смог растолкать его Молодец. И поехал один. Что теперь делать-то?
Он даже каску с бронежилетом и автомат оставил в кабинете. Блефовать так блефовать. Пусть думают, что его взвод автоматчиков прикрывает, и опасаться ему совершенно нечего.
— Как думаешь, Петрович, — всматриваясь в темноту пустыря, негромко спросил Рукодельников, — а подставы тут какой-нибудь быть не может?
— Не должно, — нервно ответил начальник «убойщиков».
Наконец на пустырь въехали две белые «Волги» и остановились метрах в двадцати от милицейской машины. Одна из них помигала фарами.
Водитель «уазика» ответил аналогичным сигналом.
Из той «Волги», которая мигала фарами, вышел мужчина в темном пальто. Он осмотрелся и неторопливо направился к «уазику». Молодец тоже выбрался из кабины и пошел ему на встречу.
Где-то на полдороги они встретились.
— Ребят моих привезли? — сурово глядя на мужчину, спросил Молодец.
— Да. А вы наших?
— В машине они.
— Выводите.
— А вы моих.
Мужчина обернулся и чуть приподнял руку. Задние двери одной из забрызганных грязным снегом белых «Волг» распахнулись, и оттуда выбрались Калинин и Заботин. В сопровождении еще одного, внешне ничем не отличимого от того, с которым разговаривал Молодец, мужчины в темном пальто они медленно двинулись к точке обмена.
Молодец обернулся и взмахнул рукой Самоделкину:
— Выводи!
Тот обошел «уазик», открыл дверь «собачника» и выпустил француза с Фаиной на волю.
— Вон, — указал им Самоделкин. — Туда идите, к своим.
Спотыкаясь на покрытых снегом колдобинах темного пустыря и загораживая лица от пронизывающего февральского ветра, хватанувшие стресса агент «Тюльпан» и перевербованный резидент иностранной разведки шли навстречу угрюмым, еще толком не протрезвевшим операм-«убойщикам».
Встретившись в той точке, где их поджидали Молодец и сотрудник спецслужбы, никто из четверых даже и не взглянул в сторону тех, на кого их обменивали. Все заторопились к своим машинам. «Волги» синхронно развернулись и растворились во тьме пустыря.
Рукодельников со страшным скрежетом врубил передачу, пару раз газанул, «уазик» выпустил большое облако черного дыма и поехал в сторону РУВД.
* * *Моргулис и Трофим Мышкин спешно покинули квартиру, в которой занимался пожар.
Крепко держа закованного в наручники «агента национальной безопасности» с двух сторон под руки, они торопливо шагали по темной улице.
— Надо было бы пожарных вызвать, — обеспокоился Мышкин, — А мы не вызвали.
— Сейчас разгорится, соседи вызовут, — успокоил его Моргулис. — А нам в управу давно уже вернуться надо было. Времени-то уже… ого-го сколько! Петрович уже небось психует.
— Да, — вздохнул на ходу Мышкин. — Наверное, ругаться будет.
— Хорошо еще не с пустыми руками идем, — покосился Николай на «бедуина».
Пашка Пончиков, успевший схлопотать от Моргулиса рукоятью пистолета по башке, вел себя смирно, послушно переставлял ноги и только сверкал горящим взглядом.
