Анна Ольховская - Прекрасная дикарка
– Ну допустим, – дрожащим голосом произнесла Изабелла, – допустим, вы правы. И мое настоящее, вернее – первое, имя, которое я очень хочу забыть, – на самом деле Антонина. Антонина Евсеева, да. И диагноз у Антонины имелся, а кто сейчас из детских домов выходит без диагноза? И то, что в буйном отделении психушки оказалась, – было! Было! – девушка вскочила из-за стола и замерла, вытянувшись в звенящую струнку. – А что делать, если сироту угораздило родиться слишком красивой! Если каждый похотливый павиан мужского рода норовит завалить девчонку и оттрахать во все дыры! Если девчонка однажды устала бояться и, украв в столовой вилку, вогнала эту вилку в пах директору детского дома?! Да, ее отправили в психушку! И спасибо тем, кто помогал мне забыть об этом, кто дал мне новое имя, новую жизнь!
– И кому вы были и остаетесь преданной, как собака? – вкрадчиво уточнил Падма.
– Да! Я помню добро! – запальчиво выкрикнула Изабелла.
– Оставьте ее в покое, вы, продажная душа! – презрительно завизжала экзальтированная дамочка, представлявшая модный женский журнал. – Ради денег вы готовы защищать отвратительного ублюдка, измывавшегося над беззащитными девушками, вываливая при этом грязь на голову несчастной жены этого ублюдка! Ну была она в психушке, и что? Какое это имеет отношение к преступлениям Дракулы?
– Самое прямое! – жестко оборвал бабскую истерику адвокат. Голос его из вкрадчиво-бархатного стал металлическим и властным. – Тебе нравилось то ощущение абсолютной власти, которое ты испытывала, получая в свое распоряжение очередную жертву, да, Изабелла?
– Что? – вздрогнула девушка.
– Меня одно интересует – как вы умудрились оставлять биологические следы Алексея Майорова на теле своих жертв?
– Очень просто, – деловито пояснила Изабелла, усаживаясь обратно за стол. – Я всего лишь не выбрасывала использованные накануне презервативы, вот и все.
– Что она несет?! – взвизгнула все та же дамочка, но ее тут же заткнули почуявшие невероятную сенсацию остальные журналисты.
А Изабелла тем временем устроилась поудобнее, закинула ногу на ногу и высокомерно осмотрела собравшихся в зале. Сидевшая за столом женщина больше не выглядела ни хрупкой, ни беззащитной, ни нежной. И если в природе обычно из уродливой и корявой куколки появляется прелестная бабочка, то здесь, сейчас, произошла обратная метаморфоза. Прелестная красотка превратилась в нечто омерзительное и тошнотворное, вызывающее одно желание – раздавить гадость немедленно.
Хотя черты лица и остались прежними, утонченными и красивыми, изменилось только выражение этого лица.
Вместо нежности, преданности, любви из глаз черным гноем сочилось ЗЛО.
– Скажите, – теперь адвоката никто больше не перебивал, – почему именно Майоров? Что он вам сделал такого?
– Мне лично? – усмехнулась Изабелла. – Ничего. Это он Жанке с Мишкой насолил, в тюрягу их засадил когда-то.
– Каким еще Жанке с Мишкой?
– А вон сидят, – кивок в сторону сжавшихся Кармановых. – Это сестра моя двоюродная, Жанка Евсеева, и ее муж, Мишка. Они все и придумали. Еще когда на зоне были. Жанка первой освободилась, нашла меня, из психушки вытащила. Под Майорова подложила, а я и не против была, он классно трахается. Правда, когда Анька, первая жена Майорова, куда-то слиняла, сеструха моя долго бесилась. Она ведь Аньку даже больше самого Майорова ненавидела. Ну вот, – Изабелла отпила воды и тем же скучным голосом продолжила: – В общем, теперь у них остался только Майоров, и родственнички занялись разработкой плана. Мишка больше не хотел ошибаться, поэтому все продумал очень здорово, Майорову ни за что из зоны не выйти теперь.
– Заткнись, дура! – заорал Карманов, попытавшись вскочить с места, но тяжелая ладонь генерала Левандовского удержала его.
– Сам дебил, – презрительно фыркнула Изабелла. – Хотя придумал все классно. Ох, как же мне нравилось пускать кровь этим девкам! Сучки балованные, как они визжали! Как унижались, как ноги мне лизали, умоляя о пощаде! Жаль только, что очень редко мне развлекаться давали, всего раз в месяц. Но хоть интересно стало, а то до этого, пока Мишка срок досиживал, мне скучно было. Нет, кино – это здорово, Майоров тоже ничего, но крови, я так хотела крови!
Из глаз сидевшего за столиком существа окончательно исчезли последние искорки разума, оно оскалилось и зарычало, шумно нюхая воздух. Потом поднялось и медленно, крадучись, двинулось в зал, не отрывая горящего взгляда от той самой дамочки, что недавно так рьяно защищала бедную девушку.
Дамочка тоненько, на ультразвуке, завизжала, существо ухмыльнулось и, плотоядно облизнувшись, продолжило свой путь.
– Охрана! – боязливо вякнул кто-то из присутствующих.
Но охрана не понадобилась.
Когда до выбранной жертвы осталось не больше метра, существо вдруг конвульсивно задергалось, словно от удара током, и, закатив глаза, популярная актриса и новая муза Алексея Майорова, утонченная и сексапильная Изабелла Флоренская грохнулась на пол, где и осталась сидеть, пуская слюни, в расплывающейся под ней зловонной луже.
ЭПИЛОГ
– Кушай, Алешенька, кушай, – ласково проворковала Ирина Ильинична, подкладывая на тарелку очередной румяный пирожок. – Похудел-то как, осунулся! А седины сколько прибавилось! – она провела рукой по густой вьющейся шевелюре Майорова. – Бедный ты мой мальчик, сколько же на тебя всего свалилось!
– Мальчик! – усмехнулся Алексей. – Довольно потрепанный мальчик, прямо скажем.
– Ну не девочка же, – сидевший рядом Виктор подтолкнул друга локтем. – Или я чего не знаю? В СИЗО свои порядки, да и статья у тебя была пикантная…
– Витенька! – укоризненно покачала головой хозяйка дома. – Как тебе не стыдно! Тут же дети, между прочим!
– Это кто дети? – немедленно возмутилась Инга. – Мне, между прочим, уже восемнадцать исполнилось, бабуля, и я учусь на первом курсе журфака МГУ. А для журналистов запретных тем не существует! Дядька Алька! – она вскочила со своего места и, подбежав к Алексею, звонко чмокнула его в макушку. – Как же здорово, что вся эта гнусь осталась позади! Если бы ты знал, как мы все за тебя переживали! Папка даже гастроли отменил, бабуля на пару с Катериной пытались затопить нашу квартиру слезами, а Май, – услышав свое имя, постаревший, но все еще грозный пес, лежавший у камина, поднял голову, – есть отказывался, представляешь? Мы уже думали, что наш старичок не выживет. А ты там дулся на нас и никого видеть не хотел!
– Просто я… – Мальчики не плачут, они мужественны и сильны, но куда же девать перехватывающие дыхание эмоции? Алексей на секунду закрыл глаза, глубоко вздохнул, пытаясь убрать дрожь из голоса, и продолжил: – Я думал, что вы поверили обвинениям, поверили в то, что я делал все это…
– До седых волос дожил, а ума так и не набрался, – шутливо проворчал генерал. – Артур, – повернулся он к сыну, – если следовать поговорке «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты», ты, получается, такой же болван, как и твой друг?
– Такой же, не сомневайтесь, – хихикнула Алина, дернув мужа за мочку уха. – Представляете, наш музыкант всерьез продумывал план побега Майорова из СИЗО! Хотя ты, Лешка, можешь смело претендовать на приз «Болван года». Это же надо такое придумать – мы, видите ли, поверили, что наш друг Алексей Майоров – тот самый Дракула!
– Но ведь доказательства…
– Да, в этот раз Кармановы все продумали на сто шагов вперед, – генерал поднялся из-за щедро накрытого стола, за которым они праздновали реабилитацию Алексея, и устроился в своем любимом кресле у камина, рядом с Маем. – По-моему, они тоже не далеко ушли от своей родственницы, такие же психи. Хотя экспертиза со мной не согласна. Но разве может нормальный человек столько лет лелеять и подкармливать свою злобу! – он покачал головой, задумчиво глядя на пляшущие языки пламени в камине. – Несколько лет сети на тебя, Алеша, расставлялись! Еще и ведьму эту приплели! Мракобесие какое-то – привороты, отвороты! Лет десять назад я бы только посмеялся над этим, но после появления Ники с ее способностями… – Сергей Львович осекся и виновато глянул на Майорова. – Прости, Леша.
– Не за что прощать, – Алексей попытался улыбнуться, но щеки словно судорогой свело. – Я хочу говорить о них, понимаете? Так, словно и Анна, и Ника здесь, рядом, просто вышли на минутку в другую комнату! Потому что теперь, когда дурман, наведенный старой ведьмой, окончательно исчез, мне так больно!
Он откинул голову и судорожно прижал к глазам сгибы ладоней, заталкивая обратно слезы.
– Тише, мой хороший, тише, – захлопотала возле него Ирина Ильинична. – Может, они еще и найдутся, кто знает? И даже хорошо, что девочек наших не оказалось здесь, когда эти дьяволицы начали кровь проливать! Представляешь, что они могли сделать с Анечкой, с Никушей? А так – надежда остается. Сереженька, – она явно хотела отвлечь Майорова, – а как же все-таки удалось до правды докопаться? Ты же вроде тоже искал, да ничего не нашел?
