Людмила Милевская - Дурдом на выезде
— За какое короткое время? — озадачилась Ася.
— Ну, сама посуди. Пока ты здесь, я спокоен. Но так будет не всегда. Закончив «операцию», мы будем вынуждены вернуться в Москву. И вот там-то сразу и выяснится, что ты не Савинова.
— Я докажу, что я Савинова.
Она сказала это с такой уверенностью, что Горохов вздохнул с облегчением:
— А я тебе помогу.
— Вот и начнем прямо сейчас, — обрадовалась Александра, ловя себя на мысли, что ей даже интересно побольше узнать о сопернице.
Но Горохов покачал головой:
— По легенде будем работать каждый день понемногу. Разом все не упомнишь. И начнем чуть позже. А пока надо решить другой важный вопрос.
— Ага! Так вот почему ты пришел! — прозрела Ася. — И что за вопрос?
— Твоя вчерашняя беседа с королевой возымела потрясающий успех. Я получил из «центра» сообщение…
Он запнулся и, решив не продолжать, сказал:
— Короче, алгоритм дальнейших действий такой: на днях едем в Америку. Очень влиятельный человек (я даже в мыслях боюсь назвать его имя) рассчитывает на личную беседу с тобой.
— На какую беседу?
— Тебе, дорогуша, видней. Я-то не знаю о чем вы толковали там с королевой.
— О кулинарных рецептах, — промямлила Ася.
— О чем, о чем? — поразился Горохов.
— Я рассказывала королеве рецепт Зинкиного борща.
— Дурдом! — воскликнул он, имея ввиду не дворец королевы, а состояние своих собственных дел.
— Но она просила сама.
— Да-а, — задумчиво почесав затылок, он заключил: — Теперь ясно почему королева выдала тебе такие странные, на мой взгляд, рекомендации в высоких кругах.
Ася охнула:
— Она поругала меня?
— Напротив, очень хвалила.
— Королева хвалила мои кулинарные способности?
— Уж не знаю, что именно королева хвалила. Знаю только одно: поговорив с тобой, она через доверенных лиц играла на бирже от чего стала богаче на несколько миллионов. Теперь и этот важный американец, ее друг, тоже мечтает разжиться у тебя парочкой русских рецептов, оракул ты наш. Уж и не знаю чем кончится эта немыслимая афера, но ехать надо. Приказ из «центра». Обсуждению не подлежит. Как только американец получит рецепт, сразу летим во Францию.
— А как же этот, как его… Ну тот, который старый друг Савиновой?
— Гудмэн? — безразлично осведомился Горохов и с обидой добавил: — Ну и козыряла же она этим дружком. Только из-за него и терпели в «центре» эту бездарность. Ну как же, сам Гудмэн благоволит…
— Тогда как же мы сразу летим во Францию? Ты же говорил, что я должна встретиться с Гудмэном.
— Он нам не нужен. Твои связи гораздо полезней. У нас нет времени распыляться на какого-то там Гудмэна. Сразу летим в Париж.
— А там что?
— То же самое.
— Рецепты?
— Они.
— А язык? — растерялась Ася.
Горохов рявкнул:
— Что-о? Ты до сих пор не знаешь французского языка? Язык к тому времени выучишь!
— Понятно, — испуганно кивнула она.
Он усмехнулся и, взглянув на часы, спросил:
— Ну что, Савинова, у тебя есть сегодня дела?
— Сегодня как раз и нет, — ответила Ася и, подумав, добавила: — Кроме гипнотизера. Но мы с ним по несколько часов в день уже занимаемся.
— Значит пойдешь после обеда, — постановил Горохов.
— А сейчас что будем делать?
— Легенду учить. И все остальное. Ты же теперь Савинова, должна о себе все знать.
И они начали учить «легенду». Сначала Горохов вкратце рассказал биографию Савиновой, потом перешел к деталям. Однако детали Ася уже поглощать не могла. Она переваривала потрясшую ее информацию: оказалось, что Стерлядь старше на целых пять лет.
«А прикинулась молодой, морочила Игоря моего», — страдая, думала Ася.
Горохов, заметив ее отстраненность, раздраженно спросил:
— Не слушаешь, что ли, меня? Для кого я все это рассказываю?
— Старуху нашел мой дурак! — от ужаса закатывая глаза, простонала Ася. — Это надо же! Тридцать три года!
— Старуху? — удивился Горохов. — Какая Ритка старуха? И мне тридцать три, но я стариком себя не считаю.
Ася с гордостью сообщила:
— Стерляди уже тридцать три, а мне всего двадцать восемь!
Он отмахнулся:
— Да знаю я.
Ей стало обидно:
— А вот я ничего не знаю. Не с того ты начал эту легенду. Где родилась, где училась, — чепуха. Зачем это мне? Ты начни мне с главного!
— С главного я и начал, — разозлился Горохов. — Разве не должен человек в первую очередь знать где он родился и кто его мать да отец?
— Нет! — воскликнула Ася. — В первую очередь мне надо знать где эта Стерлядь Игорька моего подцепила! А ну, рассказывай, когда твоя Стерлядь с Игорьком моим снюхалась?
— Да тогда же и снюхалась, — начала Горохов и, зло сплюнув, поправился: — Тогда же и познакомилась, когда в его школу пришла.
— Стерлядь училась с моим Игорьком?! — хватаясь за голову, воскликнула Ася.
— Мы же все в одном классе учились: Игорек, Стерлядь и я… Тьфу на тебя! — опять рассердился Горохов. — Какая еще Стерлядь! Ритка она! Мы с Игорьком и Риткой в одном классе учились.
Ася опешила:
— Вы учились в одном классе? А как же я?
— Что ты? Ты жила в своем Распердяевске.
— Как ты смеешь! — взвизгнула Ася. — Мой город называется Растердяевск! Славное русское имя!
— Да я же не против, — миролюбиво согласился Горохов. — Был я там, неплохой городишко: куры, свиньи по проспекту гуляют, грязь везде по колено. Родина еще та, без прикрас, в полном своем естестве.
— Мне разве это надо знать для легенды? — зверея, спросила Ася. — Это я знаю!
Он не стал спорить:
— Это ты знаешь.
— Вот и рассказывай, как я появилась!
— А ты появилась пять лет назад…
Она резко и нетерпеливо его перебила:
— Когда появилась, теперь я знаю! Рассказывай как я появилась?
Горохов поскреб в затылке и нехотя сообщил:
— Ты появилась тогда, когда окончательно решено было начать подготовку операции «Домохозяйка». На главные роли Игоря и Риту уже утвердили, меня утвердили их непосредственным руководителем, точнее — куратором. Оставалось выбрать подходящую домохозяйку. Короче, сама понимаешь, какая нужна нам была биография: что бы из провинции, из простой семьи.
— Но похожа на Стерлядь! — ревниво вставила Ася и с обидой подумала: «Выходит, не она на меня, а я на нее должна была походить».
— Телосложением, — уточнил Горохов. — Остальное, дело пластики. Домохозяйке своей внешности лишаться нельзя. Она какой родилась, такой нам и пригодилась. Это Ритку пришлось под нее перекраивать. Поэтому в специальной комиссии были врачи. Они и смотрели чтобы лицо кандидатки под пластическую операцию подходить: ну скулы, конструкция черепа и так далее. В связи с этим мы объявили конкурс, якобы в актерскую школу девиц набираем.
Ася, заламывая руки, воскликнула:
— А я, дура, мечтала артисткой стать и клюнула!
Горохов ее успокоил:
— И не только ты. Явилось много девиц. Среди них было достаточно похожих на Ритку. Внешность у нее, в общем-то, ординарная.
— Хватит! — топнула ногой Ася. — Наслушалась я уже «комплиментов»!
— Я не понял, ты что, уже Стерлядь… Тьфу, вот же привязалось словечко! Ты что, Ритку уже защищаешь?
— Я защищаю себя! Игорь мне говорил, что у меня обаятельная и редкая внешность! И выдающаяся!
— Правильно говорил, — не моргнув глазом, солгал Горохов и подумал: «Только редкой выдающейся внешности домохозяйке нашей и не хватало. Она что, топ-модель? Вот обаяние, это да! Это важная деталь в домохозяйке, но этого у нее не отнимешь. Обаятельная, чертовка!»
— Именно поэтому комиссия и выбрала тебя, что ты обаятельная, — закончил он свою мысль уже вслух. — Им понравилось и твое имя: уменьшительное — Ася, милое и простое; большое — Александра, звучное, зовущее к победе. Короче, как у меня!
— От скромности ты не умрешь, — буркнула Ася.
— И тебе это не грозит, — «лягнулся» Горохов.
Сквозь слезы она усмехнулась и с легким кокетством спросила:
— Значит, я обаятельная?
— Ты — да! Именно такой в «центре» и видели свою будущую героиню. Впоследствии, правда, выяснилось, что обаяние идет изнутри. Внешность твою Ритке приправили, а вот обаяние не удалось. Как была она самовлюбленной дурехой, так и осталась.
Ася хлюпнула носом:
— А мой Игорек как раз такую дуреху и полюбил.
Горохов нахмурился и сообщил:
— Да Игорь на Ритку до тех пор внимания не обращал, пока ей внешность не изменили. А она, как позже выяснилось, еще в школе глаз на него положила.
Она возмутилась:
— А вы Стерляди помогли! Вы разрушили нашу семью!
— Да как ты не поймешь, — рассердился Горохов, — не было никакой семьи!
Ася опешила:
— Как это «не было»? Почти пять лет мы с Игорем прожили в полном согласии.
