Наталья Александрова - Полюблю до гроба
– Извините, потерпевшая! – перебил ее милиционер. – Но прошлый раз вы говорили иначе!
– Я нервничаю! – воскликнула Инна Васильевна, и на глазах у нее выступили слезы. – Я переживаю, меня только что обокрали! А тут еще вы меня сбиваете! Ну да, конечно, я перепутала. Серьги с сапфирами в форме веточки…
Вдруг на пороге кухни появился крупный мрачный мужчина. Уставившись на Инну Васильевну, он проговорил:
– Инна, какие сапфиры? Какие бриллианты?
– А вы кто? – спросил вошедшего милиционер.
– Муж мой, Сергей Петрович! – ответила за него потерпевшая, и глаза ее забегали.
– Ага! – оживился милиционер. – Присаживайтесь, потерпевший. Мы тут с вашей женой составляем список пропавших драгоценностей, так у нас кое-что не совпадает. Может быть, вы нам поможете?
– Драгоценностей? – переспросил муж. – Да у нее в жизни не было никаких драгоценностей!
– Как же, а соседи говорят, что ваша жена всегда была, извиняюсь, с ног до головы обвешена драгоценностями…
– Какими драгоценностями! – отмахнулся Иванов. – Бижутерию она покупала! Любит все блестящее, как сорока! Обвешается вечно стекляшками и ходит довольная… откуда у нас деньги на настоящие драгоценности? Мы за эту квартиру двадцать лет будем расплачиваться! Все в долгах как в шелках…
– Но вы же работаете в крупной коммерческой фирме, ездите на дорогой машине?..
– Так я в этой фирме шофером работаю, на этой самой машине главного бухгалтера вожу, и машина, само собой, не моя, а хозяйская! А возле дома я ее держу, чтобы утром время не терять…
– Понятно! – проговорил милиционер, отложив список «драгоценностей». – Значит, вот какая картина вырисовывается! Ваша супруга от большого ума убедила соседей, что вы богатые люди, что у нее полно драгоценностей, мехов и прочих дорогих вещей. Возможно, кто-то из соседей и навел на вас грабителей. Хотя, возможно, соседи здесь ни при чем, какой-то случайный человек слышал эти разговоры и сделал из них выводы… во всяком случае, Инна Васильевна своим поведением спровоцировала преступление.
– Ну, ты и дура! – в сердцах выпалил муж.
Однако, хотя ценность украденного оказалась сильно преувеличенной, факт квартирной кражи оставался, дело было заведено, и милиция занялась расследованием. В первую очередь стали расспрашивать соседей – не видели ли они с половины второго до половины третьего возле дома каких-нибудь незнакомых людей.
Как выяснилось, в это самое время пенсионерка с третьего этажа выгуливала своего пекинеса. Ее допросили, и она после недолгих размышлений вспомнила, что в указанное время около дома стоял незнакомый черный автомобиль.
– Такой, знаете, большой, на высоких колесах…
– Джип, что ли? – уточнил милиционер.
– Во-во, джип!
Правда, показания хозяйки пекинеса тут же опровергла местная дворничиха.
Она сказала, что джип возле дома действительно стоял, но только вовсе не черный, а, наоборот, красный.
– Как же красный… – неуверенно возразила пенсионерка, – а мне помнится, что черный…
– А вам, Полина Сидоровна, вечно кажется! – перебила ее дворничиха. – Вам вот прошлый раз показалось, что к Катерине из шестнадцатой квартиры любовник ходит, а это оказался брат двоюродный! Некрасиво тогда получилось!
– Ну, может, я и ошибаюсь… – вздохнула Полина Сидоровна, – возраст все-таки… пенсию зря не дают…
А наблюдательная дворничиха еще добавила, что из красной машины вышли два человека: один – маленького роста и бородатый, а второй – высокий и смуглый, скорее всего, лицо кавказской национальности, как говорили в советские времена.
– А номер той красной машины вы случайно не запомнили? – с надеждой спросил милиционер.
– Нет, вот номера не запомнила! – со вздохом призналась дворничиха. – Номер оттуда, где я мела, не был виден, а подойти поближе я не догадалась…
– Так что согласно показаниям свидетельницы Хомяковой это ограбление никак не подходит под нашу серию, – закончил свой разговор Бахчинян.
– А моя интуиция… – включился в разговор молчавший до того Творогов.
– Да отстань ты, Творогов, со своей интуицией! – повысил голос Ашот. – Нам и с шестью кражами не разобраться, а ты норовишь седьмую подсуропить! Что тебе – мало?
– Постой, Ашотик! – перебила я Бахчиняна. – Какую ты сейчас фамилию назвал?
– Какую фамилию? – удивленно переспросил он. – Лешину фамилию… Творогов… а что – ты его фамилию забыла? Вот что значит – долго с нами не виделась!
– Да не болтай глупостей, ваши фамилии я уж как-нибудь помню! Хоть посреди ночи разбуди… А ты перед этим назвал фамилию свидетельницы. Мне послышалось, или она Хомякова?
– Ну да, фамилия той бдительной дворничихи Хомякова, – подтвердил Ашот. – А что такое? Ее, кстати, оттуда уже уволили. Вроде бы за пьянство…
– А звали ее как?
– Звали? – Бахчинян наморщил лоб, пытаясь вспомнить. – Вроде Нина или Лина, а, вот, Зина, а отчества не помню.
– Зина, Зинаида Федоровна, – мрачно сообщил Творогов. – А при чем тут ее отчество?
– А притом, мальчики, – сообщила я загадочным тоном. – Притом, что у нас с Василием Макаровичем по совершенно другому делу проходит Зинаида Федоровна Хомякова.
– Ну, мало ли… – отмахнулся Творогов.
– Тебе мало? – воскликнула я. – Ну, так я сейчас добавлю. Эта самая Хомякова числится владельцем черного внедорожника!
– Шутишь? – удивленно проговорил Бахчинян.
– Нехорошо так шутить! – поддержал его Творогов. – Видишь же, что мы переживаем!
– Никаких шуток! – заверила я приятелей. – Все более чем серьезно! И вообще, я не понимаю – вам соучастника преступления на блюдечке подносят, а вы еще недовольны…
– Правда, Вася-джан! – опомнился Ашот. – Спасибо тебе большое! Надо найти эту Хомякову и тряхнуть ее как следует… и это… передай Василию Макарычу нашу горячую благодарность!
– Благодарность? – с сомнением протянул Творогов. – А ты не забыл, что нам начальство строго наказало никаких дел с Куликовым не иметь, потому как от него одни неприятности? Сколько раз я зарекался его слушать! Каждый раз через него в какую-нибудь историю вляпываемся!
– Ну, какие же вы оба неблагодарные! – возмутилась я. – Вам от нас с дядей Васей столько пользы было! Кто вам раскрыл серию ограблений казино и торговых центров[3]? Да без нас с дядей Васей вы бы ни за что на преступников не вышли!
– Не сердись на него, Вася-джан! – Ашот погладил меня по руке. – Ты же знаешь, он нервный, но отходчивый. Сейчас мы объявим в розыск эту Хомякову…
– Нечего ее искать, мы ее уже нашли! – проворчала я и сообщила адрес бывшей дворничихи.
Нет, все-таки не заслуживают они такого хорошего отношения!
Наутро Василий Макарович встал рано, потому что душа у него болела по поводу важного дела. Во сне даже привиделась ему заказчица Светлана Борисовна. Она была отчего-то в черном наглухо закрытом платье, с мрачным выражением лица и плотно сжатыми губами. Все ясно, клиентка им недовольна. И есть за что.
Он не может сообщить ей ничего определенного насчет Павла Дроздова. Кто он такой? Какие у него дела с дамами? Скорее всего, не любовные. Но явно криминальные, иначе Дроздов не шифровался бы так. И он, Куликов, так бездарно упустил его в океанариуме!
Осталась единственная ниточка – посадочный талон на рейс в Москву. Туда-то Василий Макарович и решил отправиться с утра пораньше.
Он оставил свою машину на стоянке возле аэропорта и прошел в зал вылета.
Вокруг него бурлило человеческое море, раздавались разговоры на многих языках. Впрочем, здесь не звучали самые распространенные языки мира – китайский, хинди, английский, испанский. Окружающая Василия Макаровича толпа в основном переговаривалась на языках стран СНГ, а именно – языках Средней Азии и Кавказа. Вокруг звучала таджикская, узбекская, азербайджанская речь. Отсюда, из аэропорта Пулково-1, вылетали самолеты в Душанбе и Баку, в Ашхабад и в Бухару, в Самарканд и Бишкек, в Махачкалу и Фергану.
Отсюда возвращались в родные кишлаки и аулы многочисленные гастарбайтеры, которые отработали несколько месяцев на стройках нашего огромного города и теперь летели к семьям, нагруженные покупками и посылками.
В нескольких километрах от этого аэропорта расположен второй терминал – аэропорт Пулково-2. Он гораздо меньше и тише, там нет таких многоязыких толп – оттуда наши соотечественники летят в отпуск на курорты Турции, Египта и Таиланда, туда же прилетают самолеты из Парижа и Рима, из Стокгольма и Лондона.
Но здесь же, на первом терминале, вместе с шумными среднеазиатскими и кавказскими рейсами, вылетают многочисленные самолеты в столицу – в московские аэропорты Шереметьево, Домодедово и Внуково.
Регистрация пассажиров на московские рейсы проходит в отдельном зале, в стороне от толп гастарбайтеров. Туда, в этот зал, и направился Василий Макарович.
