Дарья Донцова - Билет на ковер-вертолет
— Хороший совет. Одна беда — я даже не в курсе, как звали моих бабушек и дедушек. Думаю, будет не просто выяснить, где их родина.
— Да уж, — кивнул Антон, — мы не любопытны, у бывших советских людей нет привычки составлять генеалогические древа. В прошлом году я ездил на конгресс в Германию, и меня приглашали в гости немецкие коллеги. Так вот, к кому ни приходил, везде обнаруживал прямо-таки стенд с семейными фотографиями. Хозяева торжественно объясняли: «Это дедушка Гюнтер, он был фермер, рядом его жена, бабушка Карин, она воспитывала детей, там, слева, дядя Курт, погибший во время войны…» Ну и так далее. Причем никаких великих людей в этих семьях не обнаруживалось, самые обычные граждане. На наш российский взгляд, гордиться нечем — ни политиков, ни великих ученых, ни деятелей культуры. Но немцы почти обожествляют предков, произносят фразу: «Они честно прожили жизнь» — и считают, что этого достаточно, чтобы внуки с придыханием вспоминали о дедах. А мы? Много вы встречали квартир, украшенных фотографиями родственников?
Я пожала плечами:
— Да нет.
— Вот! — назидательно поднял палец Антон. — Иваны мы, не помнящие родства! Вы, например, не знаете имен деда и бабки. Нонсенс! Неужели трудно спросить?
— У кого? Я и матери-то своей никогда не видела, воспитывалась мачехой, — по непонятной причине стала оправдываться я.
— А ваш отец? — удивился Антон. — Он ведь в добром здравии, очень приятный человек. Отчего не хотите его порасспрашивать? Разве не интересно? Наука утверждает, что люди очень часто во многом генетически копируют своих предков. Ну, допустим, вы похожи на свою прапрабабушку — одно лицо, фигура, привычки. Если выясните, сколько лет прожила та женщина, чем болела и вообще какова была ее судьба, то с большой долей вероятности спрогнозируете свое будущее. Знаете, с чего началось мое увлечение генеалогией? Приметил интересную вещь. Зовут меня сделать массаж ребенку, допустим, девочке лет двенадцати. Приходишь, видишь позвоночник и тяжело вздыхаешь — подростку нужно укреплять мышечную массу, заниматься спортом, а не лежать в кровати. Не успеешь родителям растолковать ситуацию, как они просят: «У нас еще бабушка приболела, гляньте и на ее спину». Ведут в спальню, и передо мной тот же позвоночник, что у девочки, только на полвека старше. Просто диву даюсь: копия, клон! А еще больше поражаюсь тупости людей: если ваши старики к семидесяти годам приобрели букет болезней, то, если подумаете головой, поймете — вас ждет та же участь. Генетика. Если не хотите развалиться — принимайте меры. А большинство народа думает, как вы: ничего про бабку с дедом не слышали и знать не хотим!
Мне стало обидно.
— Вы противоречите сам себе. Если болезни заложены изначально, от бога, то и бороться с ними бесполезно.
Антон доел суп и отодвинул тарелку.
— По статистике длина человеческой жизни на десять процентов зависит от среды обитания. Ясное дело, житель слаборазвитой африканской страны протянет на белом свете меньше, чем гражданин Швейцарии или Германии. Двадцать процентов долголетия заложены от предков, итого выходит тридцать. А остальные семьдесят зависят лично от вас. Любое, даже не слишком хорошее наследство можно купировать. Объясняю. Допустим, ваша бабушка скончалась от рака легких. Прямой связи между нею и вами нет, но вы в зоне риска, в семье имелся случай онкологического заболевания, а где тонко, там и рвется. И что вам следует сделать, дабы избежать болезни или оттянуть ее начало? Переехать из крупного, загазованного, промышленного города в тихое, чистое, сельское место, ни в коем случае не курить, раз в полгода проходить диспансеризацию в поликлинике, сдавать анализы, заниматься спортом, не иметь лишний вес. Вот тогда, вполне вероятно, напасть вас не тронет, или она обнаружится на такой ранней стадии, когда излечение почти стопроцентно. Но ведь нет! Человек словно нарочно себя губит! Хватает сигареты, водку…
Занудная нотация стала меня раздражать. Встречаются на свете такие личности, старающиеся все делать правильно, аккуратно, так, как велено в учебнике. Ладно бы они сами являлись образцом для подражания, а то ведь на поверку выясняется интересная вещь: поучает человек весь божий свет, а сам еще тот безобразник!
— Согласна, — вклинилась я в ровное бурчание Антона, — следует хоть что-то знать о родственниках. Я не права. Но вы-то! Где ваши семейные фото на стенах? А?
Макаркин вскочил:
— Пойдемте! Сюда, налево, в гостиную…
Через пару секунд мне пришлось признать: мой сосед — из породы людей, у которых слова не расходятся с делом. В большой комнате, набитой всякими безделушками, на широком комоде теснилось множество рамок.
— Это моя прабабка, — начал рассказывать Антон, — она служила горничной в доме у барина. Снимок не слишком хорошего качества, а говорят, Анфиса Ивановна была редкой красавицей. А еще про нее ходило множество сплетен, женщину подозревали в интимной связи с барином. Ну, сами посудите, родила Анфиса подряд пять дочерей, потом попала к Глебу Семеновичу в прислуги, и появился на свет мой дед, единственный у нее мальчик.
И еще, девочек, моих двоюродных бабок, звали очень просто, по-крестьянски: Фекла, Авдотья, Акулина, Дуня и Стюра, а сына мать нарекла Овадий. Вы можете себе представить? Ребенок горничной — и Овадий! Ясное дело, барин помог имечко придумать. Овадий, кроме того, получил образование…
Речь Антона текла полноводной рекой, врач и впрямь много знал о своих предках.
— А где фото родни Лизы? — спросила я, когда Макаркин умолк.
Антон тяжело вздохнул:
— У Лизы ситуация сродни вашей. Ее отец умер, когда она была школьницей, и являлся полусумасшедшим коллекционером, который все деньги тратил на всякое старье. Мне эта страсть непонятна, но кое-кто охвачен ею, словно пожаром. Детство Лизы прошло тяжело, оказалось полуголодным и безрадостным, ее мать полностью растворилась в муже, о детях не заботилась. Закончилось все очень и очень плохо: Марина, так звали старшую сестру Лизы, убежала из дома, прихватив какую-то суперценную, по мнению родителей, вещь. Отец из-за поступка дочери умер от разрыва сердца, мать оказалась в психиатрической лечебнице, Лизоньку воспитывали дальние родственники. И вот вам иллюстрация к нашей беседе. Лизочка хорошо знала, как закончила свои дни ее мама, часто навещала безумную и понимала: сумасшествие может передаться и ее детям. Поэтому мы сознательно не заводили наследников. А вот представьте, если бы Лиза была не в курсе…
— Можете назвать девичью фамилию супруги? — воскликнула я, покрываясь потом.
— Конечно, — ответил Антон, — Константинова. Елизавета Федоровна Константинова.
Глава 23
— Вот это да! — не удержалась я от возгласа.
— Что вас так удивило? — вздернул брови Макаркин. — Самое обычное сочетание: Елизавета Федоровна Константинова.
Я открыла сумочку, вытащила фотографии и сунула их Антону под нос.
— Посмотрите, может, узнаете, кто на снимке?
Макаркин взял в руки фото.
— Откуда они у вас?
— Долго объяснять, — отмахнулась я от его вопроса, — но, насколько знаю, девочка, сидящая на окне, Марина, а на другом фото сестры запечатлены вместе.
Антон поднял на меня глаза.
— Верно. Вот странно…
— Что?
— У нас имеются точь-в-точь такие же снимки. — Да?
Макаркин кивнул, потом встал, открыл большой шкаф, набитый книгами, вытащил толстый альбом в серой обложке и, перелистывая страницы, сказал:
— Я, наверное, не правильно сопоставил вашу ситуацию с Лизиной. У жены имелись фото родственников, просто детские воспоминания вызывали у нее такие отрицательные эмоции, что лучше было похоронить их. Так, это свадебная фотография тещи и тестя… Я никого из них в живых не застал, но Лиза рассказывала о родителях. Вот школьный снимок моей жены, а дальше, если не ошибаюсь… О! Пусто!
Взор Макаркина с удивлением переместился на меня.
— Глядите! Снимки исчезли! Ну и ну!
— Действительно странно, — согласилась я. — Только уголок от отодранного фото остался… Вы разрешите?
Антон кивнул. Я быстро приложила одну из «моих» фотографий к странице и констатировала:
— Похоже, карточку выдрали именно отсюда.
— И кому это понадобилось? — нервно воскликнул Антон.
— Не знаю. У вас много людей бывает дома?
— Лиза очень общительна… — Антон вздохнул. — Была общительна. Она вечно всем помогала, к ней полдома носилось — просили градусник, мерили давление, консультировались по поводу лекарств, а женщины узнавали о новинках косметологии, жена ведь в клинике пластической хирургии медсестрой работала. Я все время удивлялся человеческой лени и жадности: в двух шагах круглосуточная аптека, сходи туда, купи термометр или аспирин. Так нет, неслись к нам! И ведь пострадала Лиза за свою доброту, ее убила Аня Галкина, девочка, которой моя жена сильно помогла.
