Татьяна Луганцева - Шоу гремящих костей
Карлу стало неудобно сидеть на нем, он понял также, почему так скованно чувствовал себя в присутствии Алевтины. Князь всегда ощущал исходящую от нее негативную энергию, она играла роль милой девушки, а на самом деле эта женщина была развратна и коварна.
— Я сам не знал, что творю! — оправдывался режиссер. — Алевтина была талантлива на сцене и ужасна в жизни, в отношениях со мной. Она издевалась, становясь то пылкой и любящей, то холодной и ненавидящей. Это словно контрастный душ! Не знаю, сколько бы я выдержал, если бы она не бросила меня и не увлеклась хозяином ресторана Арнольдом. Я унижался, плакал, пытался ее вернуть, но Алевтина оставалась непреклонной. Тогда я скорее от отчаяния, чем от здравого смысла, пригрозил ей, что выгоню из театра, если Аля не вернется ко мне, на что она только презрительно рассмеялась. Оказывается, наши любовные утехи Алевтина записывала на диктофон и в любой момент могла отослать их моей супруге, у которой слабое сердце… Она умела подстраховываться… Что мне оставалось делать? Я был уничтожен, сломлен, я смирился…
— У вас был веский мотив писать письма с угрозами Алевтине, чтобы она покинула ваш театр и ушла с ваших глаз и из вашего сердца, — сказал Карл.
— Я знал, что вы так подумаете, — вздохнул Виктор Владиславович, — но, как ни странно, я их не писал. Можете считать меня чудовищем, но я люблю Алевтину. Такое чувство бывает один раз в жизни! Кроме того, брали образцы почерков, в том числе и у меня, но это ничего не дало.
— Почему Алевтина носит фамилию Михайлова, такую же, как и у вашего друга Владимира Михайлова?
— У нее псевдоним… Я боялся, что моя жена Клавдия узнает о чувствах, раздирающих мое старое сердце, и мы вместе с Алевтиной придумали легенду о том, что я помогаю сироте в память о своем хорошем друге. Эту историю она и рассказала наивной Люсе Цветковой. На самом деле фамилия у нее Кабанова, согласитесь, не лучшая для такой утонченной актрисы.
— Да она ей подходит! Ваша Алевтина — форменная свинья!
— Не говорите так, молодой человек! В жизни не поверю, что вы не заинтересовались Алей как женщиной, живя с ней в одном номере!
— Не заинтересовался.
— Это из-за того, что вы все время смотрите на Яну, только я не понимаю, что вы нашли в этой не от мира сего дочке Люси Цветковой? Я знал Яну с детства и знаю, что она совершила много несуразных поступков.
— Яна — честный, открытый человек! Что бы она ни делала, она делает это от чистого сердца.
— Но если бы Яны не существовало, вы бы уже были с Алевтиной. Перед ней не устоять, — не унимался режиссер, приписывая актрисе магическую силу, чтобы прежде всего оправдать свою слабость.
— Я не буду с вами спорить, может, я бы и спал с вашей Алевтиной, но уж влюбляться в нее не стал бы, это точно, — отмахнулся Карл.
— Кстати, интересный факт, но Арнольд Иванович, тот мужчина, на которого променяла меня Аля, был единственным, кто первый бросил ее. Я отлично помню, как она ворвалась ко мне в кабинет, рвала и метала от переполнявшей ее злости. Она по-всякому обзывала его и кричала на весь театр, что как он посмел так поступить с ней?!
Карл вспомнил, как Арнольд тактично ушел от ответа на вопрос, почему Алевтина бросила его. Оказывается, все было не так, и он, как истинный джентльмен, не хотел распространяться на эту тему.
— Не могла ваша жена узнать о вашем романе с Алевтиной и начать писать записки с угрозами своей сопернице? — спросил Карл. — Кстати, у нее не брали образец почерка?
— О, нет! Только не впутывайте мою жену в эту историю! Она ничего не знала и не знает.
«Да, конечно, — подумал князь, — жена, прожившая со своим мужем около тридцати лет, не замечает, как ее немолодой муж начинает летать на крыльях любви».
Тут у Карла зазвонил сотовый телефон.
— Извините, — проговорил он и включил связь: — Алло?
— Карл? Я хочу вам рассказать… — раздался мужской голос сквозь помехи, треск плохой связи, затем голос спохватился и представился: — Прораб Родион.
— Про каких баб? Чьей родины? — оторопел Карл, не понимая, с кем он разговаривает.
— Каких баб?! — бесновался голос. — Я говорю, что я прораб Родион, звоню из квартиры вашей подруги Дианы. Хотя на баб я и хочу вам пожаловаться, вернее, на одну! Для этого я и звоню.
— Что случилось? — Наконец-то князь понял, с кем он разговаривает.
— Спасите нас от вашей Яны Цветковой! Что она тут творит! Она вошла в раж и не внимает никакому здравому смыслу! Мы перекрашиваем стены в комнате уже в третий раз, потому что Яне Цветковой кажется, что краски недостаточно яркие и жизнеутверждающие! Она пригласила какого-то художника, который разрисовывает пошлыми картинками потолок прямо по зеркальной поверхности. А сейчас Яне Карловне показалось, что старый паркетный пол плохо сочетается с ее новым современным дизайном. Если бы вы видели, как она самолично начала отчекрыживать паркетные доски! Поднялось облако пыли, и стоит страшный грохот. Прибежали жильцы, все кричат и ругаются, и их можно понять. По шуму, который производит ваша подруга, можно подумать, что рушится весь дом. А больше всех возмущается соседка Дианы Дарья Михайловна. Вы, мол, мне обещали, что будете делать косметический ремонт, а сами крушите стены, ломаете пол! В ее квартиру тоже проникла пыль, она старый больной человек и долго так не выдержит! Карл, не знаю, как вас там по батюшке, сделайте что-нибудь! Должен же хоть кто-то иметь какое-то влияние на эту женщину!
Карл явственно представил всю эту картину под названием «конец света» и помрачнел. Он знал характер Яны и то упорство, с которым она берется за выполнение очередной задачи, и понимал, что спорить с ней бесполезно. Пока он размышлял, чем он может помочь прорабу Родиону в сложившейся ситуации, в кабинет режиссера влетела вездесущая Зинаида Львовна.
— Виктор Владиславович! Поймали! Наконец-то поймали!
— Кого? — спросил режиссер театра.
— Как кого?! Маньяка, конечно же! Убийцу! Преступника! Шастал за кулисами, искал новую жертву! Если бы вы видели его! Страшен, черт! Пойдемте, его держат в одной из гримерных.
Виктор Владиславович, Карл и Зинаида Львовна понеслись в сторону гримерных, где Тихон Хрусталев прохаживался в коридоре перед уборными артистов, словно индюк.
— Я его сразу заметил. Я тотчас же сообщил дежурному милиционеру о подозрительном типе. Его закрыли в моей гримерной, я пожертвовал ею ради спокойствия театра, — пояснил он всем собравшимся, повышая свой авторитет в глазах коллег.
Режиссер прошел мимо коллег и вошел в гримерную Тихона Хрусталева. Там в старинном кресле — реквизите! — сидел мужчина лет сорока с темными кудрявыми волосами, черными глазами и со смуглым цветом лица. Левую щеку его пересекал уродующий шрам. На этом мужчине были старый рваный ватник, дырявые валенки и дорогие, но неопрятные брюки. Следователь Клементьев сидел напротив странного мужчины с горящими глазами идущей по следу гончей и допрашивал его. Он уже видел на своих погонах новую звездочку и добавку к зарплате за поимку опасного преступника. Лейтенант Клементьев кивнул режиссеру театра и продолжил допрос пойманного преступника:
— Что вы делали в театре?
— Искал знакомого человека, — хриплым голосом ответил подозреваемый и пойманный преступник.
— Чтобы убить?
— Смотря в какой ситуации я бы обнаружил искомого человека.
— Я не совсем понимаю вас… Ваше имя? — спохватился молодой следователь.
— Ричард. Ричард Тимурович Алисов.
— И какого же конкретного человека вы разыскивали, чтобы совершить преступление?
— Свою жену Яну Карловну Цветкову.
Карл окаменел, разглядывая этого странного мужчину. Виктор Владиславович тихонечко засмеялся, шепча Карлу на ухо:
— Кого-то мне этот тип напоминает… Уж не тебя ли в день нашей первой встречи? Ты, по-моему, тоже разыскивал нашу небезызвестную Цветкову. Она всех вводит в столь плачевное состояние?
— Только очень близких людей… — ответил Карл и громко сказал: — Я думаю, что здесь произошло недоразумение. Этот человек действительно муж Яны Цветковой. Я говорил с ним по телефону.
Ричард поднял на него глаза и стиснул зубы.
— Штольберг… — прошипел он.
Следователь поправил ворот рубашки весьма нервным жестом, он не хотел расставаться с мечтой о повышении в должности.
— Знаете что!..
— Что?
— Я думаю, что ваша Цветкова и является маньяком-убийцей! Как только она приехала к нам в город, так у нас и начались неприятности. Ни одно странное событие в театре не обошлось без ее присутствия или присутствия ее странных знакомых. Один пришел… словно бомж, теперь второй… Говорили, что муж Цветковой — крупный бизнесмен в Москве, — сокрушался Клементьев, скорее всего от собственного бессилия.
— Я таким и являюсь, просто я очень спешил и забыл взять свой паспорт, — подтвердил род своей деятельности Ричард.
