Дарья Донцова - Другая жизнь оборотня
– Она собиралась, но умер Виктор Маркович. Поминки заказали в ресторане, дома-то несметное количество людей, желавших проститься с великим врачом, принять невозможно. В течение нескольких дней после похорон сюда ехали люди. Мама не решилась бросить Луизу Ивановну одну, подумала, что ей будет трудно, если на кухне станет распоряжаться временная повариха, чужой человек, вот и решила сама готовить угощение для тех, кто пожелал выразить соболезнование семье Шкодиных. Это была ее дань уважения прекрасному человеку, которого Зинаида Афанасьевна искренне любила.
Произнеся сей пламенный спич, управляющий удалился.
Нина посмотрела вслед Борису.
– Вот так живешь с рождения рядом с человеком, видишься с ним каждый день и понятия не имеешь о его фобии. Мы подчас крайне невнимательны к тем, кто рядом с нами. Прямо стыдно, что я о Зинаиде Афанасьевне ничего не знаю. А ведь она обо мне, малышке, заботилась… Помню, однажды учила меня печенье делать – сама большой скалкой тесто раскатывала, мне маленькую дала… Неприятная история с той цыганкой. Лучше было деньги ей дать и забыть о ней. Как вы думаете?
– Вы правы, – согласилась я и пошла в столовую.
Сомневаюсь, что изложенная управляющим сага про ромалу правда. Похоже, Боря на ходу ее придумал. Но кое-что в его повествовании не ложь. Много лет назад девятнадцатого октября в доме Шкодиных произошло нечто очень неприятное для Зинаиды Афанасьевны. Настолько нехорошее, что она за несколько дней до этой даты начинает нервничать. Виктор Маркович знал, что именно пугает кухарку, и отправлял ее подальше от дома, но вовсе не для того, чтобы она поменьше переживала. Узнав об академике кое-какие сведения, я поняла: он был эгоистичным человеком, жил как хотел, но сильно зависел от общественного мнения, поэтому не рисковал открыто заводить при живой жене романы. Маловероятно, что профессор заботился о душевном комфорте поварихи. Нет, он покупал ей путевки, опасаясь, что Зина может не справиться с собой, у нее откажут тормоза, развяжется язык, еще ляпнет во всеуслышание что не надо. Борис тоже знает о случившемся девятнадцатого октября, он пытается не дать матери выложить правду.
А еще управляющий лихо солгал, сказав, что старый дом, который сгорел, принадлежал родителям Виктора Марковича. Хорошо помню: молочница Роза Михайловна утверждала, что особняк построил отец Валентины, первой жены Шкодина.
Мне было интересно проверить слова деревенской старушки, я попросила Легасова выяснить все о землевладении. Оказалось: участок когда-то приобрел Матвей Петрович Нестеров. Поэтому я точно знаю: Борис говорил неправду. И зачем он врал?
Глава 31
Девятнадцатого октября в полдень приехал Юрий Петрович и привез большой конверт. Хозяева и гости собрались в кабинете покойного. Адвокат сел за стол, откашлялся, и тут появилась молоденькая горничная.
– В чем дело, Татьяна? – недовольно спросила Луиза. – Мы заняты.
– К вам гости, – пролепетала прислуга, – начальник полиции из Кондакова, с ним женщина и ребенок.
– Что ему надо? – воскликнул Антон.
– Скажите, что хозяев нет дома, – распорядилась Луиза.
– Но вы на месте, – раздалось из коридора, и через порог переступил Вадим Легасов.
За ним молчаливой тенью проскользнула Алиса, держа за руку хныкающую Юлю.
– Вы кто? – изумилась Луиза. – И зачем привели в мой дом сию особу?
– Мы прекрасно знаем главного местного полисмена, – добавил Антон, – не надо им прикидываться.
Юрий Петрович встал.
– Если вы адвокат госпожи Ведерниковой и пришли обсудить вопросы, связанные с ее претензиями к семье Шкодиных, то момент выбран неудачно. У нас сегодня вскрытие завещания. Я бы попросил вас удалиться, при этой церемонии имеют право присутствовать исключительно лица, упомянутые в документе, содержащем последнюю волю умершего.
Вадим подошел к Луизе и показал ей удостоверение.
– Разрешите представиться. Вадим Олегович Легасов. Назначен начальником местной полиции, господин Серапионов по состоянию здоровья ушел на пенсию.
– Он действительно теперь главный, – пробормотала вдова, рассматривая «корочки».
Горюнов подошел к хозяйке дома и тоже внимательно изучил удостоверение. Затем произнес:
– Ну что ж, приятно познакомиться. Мы рады, что более не встретимся с господином Серапионовым. Но, повторяю, у нас сегодня особый день. Семья желает остаться в тесном кругу.
Вадим обвел взглядом присутствующих.
– Господа! Алиса Ведерникова пришла сегодня в мой кабинет с заявлением. И мне кажется, вам надо ее выслушать.
– Да никогда! – вспылила Луиза. – Она уже один раз являлась сюда клеветать на моего мужа.
– Наврала, что ее дочь наша с Антошей сестра! – воскликнула Нина. – Требовала платить ей непомерного размера алименты, в случае отказа грозила затеять эксгумацию тела папы.
– Что бы Ведерникова ни выдумала, она сообщит это Шкодиным завтра, – отрезал адвокат.
– «Все лучше решить сегодня, завтра может и не наступить», – тихо произнесла я. – Вот, пришла мне в голову цитата из какой-то умной книги.
– Ой! – воскликнула Зинаида. – Ой! Я так и знала! Девятнадцатое число на дворе! Точно случится страшная беда! Хочу уйти… Прямо сейчас…
– Зинаида Афанасьевна, успокойтесь, – попросил Юрий Петрович, – ничего ужасного не произойдет. Вам нужно остаться, поскольку Виктор Маркович упомянул вас в завещании. Вы же хотите узнать, сколько хозяин оставил вам за верную службу?
– Да, – пролепетала повариха, – мне нужны деньги. А зачем она так сказала?
– Дарья, и правда, на что вы намекаете? – нахмурилась Луиза. – К чему ваша фраза: «Завтра может и не наступить»?
– Давайте лучше займемся завещанием, – попытался вернуть беседу в иное русло адвокат. – И семья и гости хотят получить…
– Мне просто вспомнился роман Смоляковой, там один из героев эти слова произнес.
– Ой, у меня голова болит, – прошептала Зина.
– Успокойся, – велел ей Антон, – сейчас принесу капли.
– Они ни фига не помогают, – отрезал Кирилл, – ерунда.
– Не смей так говорить! – рассердилась Луиза. – Тоша гениальный гомеопат. Богатов уехал исцеленным. Выпил настой, сделанный Антоном, и сказал мне на прощание: «Твой сын уникальный специалист, я теперь совсем не боюсь ни сглаза, ни порчи. Буквально стал другим человеком».
Кирилл расхохотался.
– Вот уж не знаю, где Антон раздобыл яйцо красноногой панды, о котором дурак Степан всем растрепал.
– Красномордой панки, – поправила я.
– Ой, да как ни назови, а такого животного нет на свете, – веселился муж Нины.
– Кирюша, перестань, – попросила жена. – Какая муха тебя укусила? Тоша чудесный доктор.
– Почему он тогда ничего не зарабатывает? – прищурился ее супруг.
– Клевета! – рассердилась Луиза. – Антон получает хорошие деньги.
– Пить хочу, – заныла Юля. – И есть.
Алиса дернула девочку за руку.
– Не сейчас.
– Пи-и-ить! – затянула Юля. – Пи-и-ить!
Я встала, взяла бутылку с минералкой, налила воды в стакан и подала ребенку. Малышка оттолкнула мою руку.
– Нет, хочу лимонад! Сладкий.
Я поставила стакан на столик со словами:
– Похоже, ты не испытываешь жажды, просто капризничаешь.
– Господа, завещание! – напомнил Юрий Петрович. – Гости уходят. Ну? Уходят!
– С места не сдвинусь, пока сервиз не получу, – объявила Лариса. – Лиможский. Я его выбрала.
– А я хочу люстру, – заканючила Виктория, – из гостиной.
– Господи, зачем она вам? – удивилась Елена. – Чтобы такую повесить, потолок должен быть высотой пять метров с лишним.
– Продам, – отрезала Кузнецова, – богатым людям.
– Уходите не вы, – уточнил адвокат, – а полицейский с Ведерниковой.
– Я хочу писать, – завела Юля новую песню. – Писать!
– Ты уж определись, – усмехнулся, глянув на девочку, Вадим, – или пить, или наоборот.
Малышка поджала губы, насупилась и через секунду выкрикнула:
– Какать!
– Вот почему я не желаю заводить детей, – заявил Анатолий, – от них одни неприятности. Сначала маленькие безобразничают, а потом, когда вырастут, на родителей плюют.
– Не ругайте девочку, ей просто скучно, – сказал Антон, – надо ребенку игрушки дать.
– Ага, а еще спеть-сплясать, – заржал Кирилл. – Экий ты добренький!
– Возможно, она моя сестра, – протянул гомеопат.
– Я вас обманула, – сказала Алиса. – Это была неправда! Одна неправда!
Все повернулись к девушке.
– Интересное заявление, – заметила Луиза. – Значит, в прошлый раз вы нам соврали?
– Да! – выкрикнула Ведерникова.
– Господа! Завещание! – повысил голос Юрий Петрович. – Согласно желанию составителя, вскрыть его необходимо именно девятнадцатого октября. Надо уважать волю покойного. Давайте займемся делом. Госпожа Ведерникова придет завтра и сделает свое заявление.
– День длинный, – сказала я, – сейчас только начало первого, до полуночи целый вагон времени. Виктор Маркович указал точный час вскрытия конверта? Минуты? Полагаю, что нет.
