Маргарита Южина - Свадебный марш на балалайке
– То есть как это – спал? Что, вам больше заняться нечем? И не ходили никуда? И никто вас не видел? Просто вот так спали?
– Да, как-то так получилось…
– Хорошо, допустим, вы спали. С кем?
– С Мерилин Монро! С ней! Она мне во сне приснилась, и я не собирался просыпаться, а потому ничего не слышал, не видел и храпел как удав! Все это слышали! Люся! Я храпел?
Люся знать не знала, храпел или нет, в это время она была занята и вовсе не наблюдениями за Дусей. Но сработал рефлекс, и она утвердительно кивнула:
– Да!
– Хорошо. А в вашей комнате еще кроме вас мог кто-нибудь храпеть? – Андрей Георгиевич вероятно твердо решил повесить убийство на Евдокима и не хотел расставаться со своей версией. – Так мог или нет?
– Мог! Если бы кто-то лег в мою комнату. Но там, кроме меня, никого не было.
– Кто это может подтвердить? – мгновенно насторожился новый детектив.
– Да кто угодно. Вот, Ксению спросим, – активно проникся вопросом Дуся. – Ксюша, ты у меня была ночью?
– Ты что – сдурел? – испугалась Ксения. У нее, видимо, были серьезные планы на детектива, и лишний компромат мог отпугнуть кавалера.
– Не было, значит. А ты, Люсенька?
– Ночью еще не приходилось, – потупилась девица.
– Можно еще Толика спросить, Макса… Ах ты! Мы же Марфу Николаевну забыли спросить! – опечалился Дуся, но из-за двери раздался тоненький голосок:
– Меня тоже не бывало у тебя ночью. Я ить лучше под поезд сигану, нежели в постель к мужуку ночью-то… – По всей вероятности, повариха подслушивала и участвовала в допросе на полных правах.
– Да кто вас про постель-то спрашивает? – обиделся Дуся. – Тоже мне, Орлеанская девственница!
Никто из присутствующих таких умных фраз от круглого дурака Дуси не ожидал, поэтому на некоторое время в комнате повисло молчание. Потом этот же голосок под дверью обиженно пропищал:
– Не ругайся… Я никогда, с пятнадцати лет, девственницей не была. – И послышался звук удаляющихся шагов. Повариху жестоко оскорбили.
– Ладушки, – погрустнел детектив. – А когда вы в последний раз встречались с погибшим?
– Ксения, когда мы встречались? – устало спросил Дуся.
Ксения еще не успела ответить, а по коридору быстро затопали шажки обратно – повариха вернулась на исходную позицию и затрещала из-за двери:
– Дык они в день убийства и встречались, у меня, в столовой, все вместе за столом сидели!
Дуся согласно кивнул, потом демонстративно побрел в ванную.
– Гражданин Филин! Я еще не закончил допрос! – вскочил Андрей Георгиевич.
– Я вас слушаю, слушаю. А вы не стесняйтесь, задавайте свои вопросы, если что, за меня Марфа Николаевна ответит. Правда, непонятно, почему вы держите старушку за дверью?
– Это я-то старушка? Ну ты попросишь завтра у меня оладушек на ужин! – влетела в комнату повариха. – Я еще хоть куда! Старушка! А вы чего здесь расселись? Пойдемте ко мне на кухню, я вам что угодно расскажу.
Марфа Николаевна чуть не силком утащила красавца Капелькина, а Ксения сидела на кровати Дуси, теребила на притихшей собачонке бант и чувствовала себя виноватой.
– Дуся, пойдем сейчас погуляем, – тихо попросила она брата.
– Ты сейчас с кем разговариваешь? – уточнил Дуся. – Меня зовут Евдокимом. И потом, Ксюша, ты меня прости, но мне надо еще поработать.
Ксения поднялась, а вместе с ней нехотя встала с кресла и Люся.
– Люся, а к вам это не относится. На вас у меня еще планы.
Люся немедленно брякнулась обратно, а Ксения, фыркнув, поспешила из комнаты.
– Нескучной вам ночи, – махнула она на прощание рукой и чмокнула собачонку в мордочку.
После ее ухода Дуся намеревался расспросить Люсю о том утре, когда она увидела Алекса.
– Люся… У меня к вам небольшая просьба… – начал он нерешительно.
– Да-да, конечно, – с готовностью откликнулась девушка и принялась торопливо расстегивать пуговички на кофте. – А я уж думала, может, у вас что с организмом не так, прям испереживалась вся.
– Люся! Вы не так меня поняли! У меня совсем другая просьба! Вы о чем подумали?
Люся быстро сообразила, что поторопилась, поправила одежду и расстегнула еще одну пуговицу.
– Ох, и жарко у вас, Евдоким Петрович. Прям всю пот прошиб. Так о чем вы хотели попросить? Сразу говорю: интим не предлагать.
– Не буду, честное слово. Я вас прошу: припомните, пожалуйста, как вы нашли моего отца?
– Ах, это… Ну знаете, на ночь глядя такие страсти, я прям не знаю… – заартачилась Люся, но быстро исправилась, вспомнив, что Дуся теперь в этом семействе какой-никакой, а вес имеет. – Я, значит, утром…
– Вы с вечера начните, – попросил Дуся.
Люся заколебалась. Она, вероятно, неплохо помнила и с вечера все события, только вот отчего-то не спешила поделиться ими с Евдокимом. Но потом, очевидно, поняла, что от него все равно никуда не деться, вздохнула поглубже, напустила в глаза побольше романтичности и начала:
– С вечера, вы говорите? Господи. Ну чем может вечером заниматься горничная на выданье? Конечно же, я приняла ванну, потом наложила крем из простокваши, мне Марфа Николаевна дала, у нее с завтрака молоко прокисло, а потом… потом легла в постель, вот так откинула руку, ногу положила немножко вкось…
– Мне не нужны такие тонкости! Про ноги потом. Вы легли в постель, что дальше?
– Ах, ну да. Я почитала Ноутбукова… в подлиннике. Так, знаете, на ночь, интеллектуальное чтение…
– Ноутбукова?
– Ну да! «Мастер и… эта, как ее… Мастерица»! А потом, когда он пришел, я уже…
– Стоп! С этого момента подробнее, – насторожился Дуся. – Кто пришел?
– Ну как кто! Сон! Когда пришел сон, то я уже ничего не слышала, не видела и вообще! Вы говорили, вам только про вечер надо, а это уже ночь получается! – опомнилась Люся. – Про ночь вам тоже, что ли, рассказывать?
– Ладно, давайте я сам спрашивать буду. В общем, когда Он пришел, вы ничего не слышали, так?
– Ага.
– А потом, когда Он ушел?
– А когда он ушел, сон то есть, я проснулась. Вернее, не сама, меня всегда Марфа с постели поднимает. Орет так, что из любого летаргического сна выудит. Она подняла меня и кричит: «Ты спишь, а хозяин на работу опоздает!» Можно подумать, я с хозяином сплю! Ну и вытолкала меня к нему в спальню – будить. Я пошла, а сама еще толком не проснулась. Зашла, говорю, так, мол, и так. Времени уже черт знает сколько, а вы о работе и не вспомнили! Сколько ж можно храпеть? А сама его за руку трясу… а потом вдруг понимаю, что рука у него трясется, а сам подниматься не думает. Глянула, а он уже и мертвый весь! Ну я, как и полагается в таких случаях, заорала во все легкие. Марфа прибежала, на меня накинулась: «Чего орешь – всех перебудишь!» А когда сама увидела, так раза в три голосистей оказалась. Потом мы к Ксении прибежали, ей сказали, парней наших из охраны разбудили, вызвали «Скорую», а те уже сами в милицию позвонили. Вот и все. А, нет, не все. Потом, когда увезли Александра Ивановича, я смотрю – Марфа тряпки свои в чемодан кидает. Говорю: «Ты далеко ли собралась?» А она: «Как гадалка сказала, так и оказалось. Ни часа больше в этом доме не просижу! Нам же говорили, предупреждали, а мы не верили… Бежать отсюда надо, а то все здесь перемрем!» Я вот так думаю, ей надо зарплаты в этом месяце меньше выдать, чтобы не паниковала в следующий раз. А то сама сбежала и меня совратила! Но потом, мы только-только до города добрались, в Марфу опять что-то вступило. Прямо в автобусе как взвоет: «Люська! Разворачивайся быстрее! Едем обратно! Мы с тобой две Иуды получились – оставили бедную Ксению одну! Надо вернуться!» И орет не переставая: «Разворачивайся да разворачивайся!» Как будто, если я развернусь, автобус в другую сторону поедет! Ну и приехали назад. Не сразу, конечно, пока добрались…
– Хорошо. А вот такой моментик вспомни: когда ты подбегала к Алексу, у него на тумбочке ничего не стояло?
– Нет, ничего я не могу вспомнить. Я же говорю – я еще сама толком не проснулась.
Дуся узнал все, что хотел. Во всяком случае, больше ничем его порадовать Люся не могла. Поблагодарив девушку за содержательную беседу и осыпав ее интригующими взглядами, Евдоким по-джентльменски проводил даму до двери и без сил рухнул в кровать. Сегодня день был такой насыщенный, что Дуся захрапел сразу же.
С утра солнце точно взбесилось – слепило даже закрытые глаза. Надо было встать и задернуть темную штору. Но вставать не хотелось, да и не имело смысла – темных штор в комнате Евдокима не было. Он перевернулся на другой бок, но с той стороны нос уткнулся во что-то прыгучее и щекотливое. Оставалось одно – закрыться с головой одеялом. Но тогда Дуся как-то очень быстро задыхался. Провернув сложную операцию, натянув одеяло только на глаза, Дуся наконец успокоился, но теперь его выводил из себя непонятный вой, доносившийся откуда-то из кухни. Пришлось подняться. Оказалось, ничего страшного не произошло – нос Филина все время утыкался в терьериху Дусю, а та копошилась на его подушке, по всей видимости, привычно устраиваясь по нужде.
