Наталья Александрова - Заколдованное колье
В духе времени подъезд пятиэтажки был оснащен домофоном, но кто-то из сообразительных местных жителей приладил к двери подъезда дощечку, так что она не закрывалась, и домофон играл исключительно декоративную роль.
Леня поднялся на второй этаж и нажал кнопку звонка.
Звонок не зазвонил, и, оглядев дверь, Леня понял причину этого явления: провод был оборван рядом с кнопкой.
Тогда Леня деликатно постучал в дверь костяшками пальцев.
На этот раз также ничего не произошло.
Леня постучал сильнее.
Из-за соседней двери донесся сочувственный женский голос:
– Да как следует стучи, этот педик наверняка дрыхнет! Он всю ночь где-то шляется, а потом спит весь день!
– Благодарю вас, мадам! – вежливо проговорил Леня в сторону соседней двери и постучал кулаком.
– Еще один голубило притащился! – раздался из-за другой двери недовольный мужской голос. – Вот я щас выйду и по башке тебе как следует постучу! Люди у себя дома культурно отдыхают, а он тут устроил танец на барабане!
Леня не успел отреагировать на эту реплику, поскольку дверь нужной ему квартиры приоткрылась, оттуда высунулась бледная рука с наманикюренными пальцами и втащила Маркиза внутрь.
Перед ним стоял бледный молодой человек в тренировочном костюме, с деликатно подкрашенными глазами и разглядывал Леню с несомненным интересом.
– Вот такие тут люди, – проговорил он после минутной паузы. – Вот в таком окружении я вынужден вращаться! Никакой политкорректности! Средневековые нравы! А вы симпатичный! Меня зовут Энтони, но для друзей – Антосик, а мы, надеюсь, подружимся…
– Леон, – представился Маркиз.
– Вы, наверное, от Иннокентия Васильевича?
– Нет, я от Виссариона Прохоровича, – ответил Леня не моргнув глазом.
– Он что – тоже продюсер?
– А как же! Сейчас, знаете ли, каждый второй продюсер. А все остальные – помощники продюсеров, вот я, например!
– А вы остроумный! – сообщил Ленин собеседник. – Обожаю остроумных мужчин! А что, Иннокентий Васильевич утратил интерес к моему предложению?
– Не то чтобы утратил, просто он решил сменить сферу деятельности. Он теперь продюсирует не музыкальные дарования, а производство куриных окорочков. Кто-то ему сказал, что за окорочками будущее. А Виссарион Прохорович приобрел его продюсерскую компанию вместе с персоналом и перспективными проектами, вот поэтому я у вас…
– А что этот Виссарион Прохорович, – произнес Антосик заинтересованно, – что он представляет собой в чисто человеческом плане? Какие у него личные интересы?
– Такие же, как у Иннокентия Васильевича, – успокоил его Маркиз. – Так что можешь не беспокоиться, Антосик, вы с ним непременно найдете общий язык!
– А ты догадливый! – проговорил Антосик и отступил в глубину квартиры. – Что же мы в прихожей разговариваем? Пройдем в кухню или в спальню?
– Лучше в кухню, – ответил Леня поспешно. – Виссарион Прохорович такой ревнивый! Вот, кстати, его интересовали твои отношения с покойным адвокатом Мировольским…
– А что? – Антосик прошел в тесную обшарпанную кухню, опустился на табуретку и посмотрел на Леню снизу вверх. – Молодым талантам нужно как-то пробиваться! И вообще, я с этим Мировольским уже месяц как порвал, он оказался таким грубым, бесчувственным типом…
– Месяц?! – переспросил Маркиз, усаживаясь на шаткий стул напротив гостеприимного хозяина. – А вас видели с ним третьего дня в бутике «Стерви и Каналли»…
– О Боже! – Антосик поднял глаза к потолку. – Везде найдется какая-то зараза…
– А что ты думал? Питер – город маленький!
– Ну да, встретились мы с ним совершенно случайно, Илья хотел возобновить отношения… ну, купил мне кое-что из одежды… молодым талантам нужно как-то одеваться!
– Безусловно, – охотно согласился Маркиз. – Нельзя же ходить по городу в китайском тренировочном костюме, это может быть неверно истолковано…
– Ты насчет этого? – Антосик осмотрел свой костюм, как будто первый раз его увидел. – Ну да, я же зарядку делал… а я догадываюсь, кто настучал твоему Виссариону. Эта маленькая стервочка, дочка Ильи… она подошла к нам, как раз когда я мерил такую дивную футболочку от Александра Мак-Куина – черная, с квадратным вырезом и совсем не дорогая, всего полторы тысячи евро… – Глаза Антосика мечтательно затуманились. – А тут подходит эта бесстыжая девица и начинает нагло требовать у Ильи денег! Можешь себе представить?
– Да что ты говоришь? – ужаснулся Маркиз. – Эти девицы… они бывают такими беспардонными!
– Вот именно… а я, ты знаешь, сперва подумал, что она – любовница Ильи…
– Как – любовница? – удивился Леня. – Разве он натурал?
– Ну, ты знаешь, бывают люди широкого профиля… так сказать, и нашим, и вашим… ну, и я немножко приревновал… даже хотел с ней поцапаться… тем более что она меня обозвала разными словами… ну, ты знаешь, как обзывают нас некоторые неполиткорректные натуралы! Но Илья мне объяснил, что она – его дочь, еще с тех времен, когда он действительно был натуралом. В общем, они с ней крупно поговорили, и она отбыла ни с чем…
– А футболочку-то он тебе купил?
– В том-то и дело! – воскликнул Антосик с глубоким чувством. – Пока Илья разбирался со своей дочкой, в бутик пришла певица Доротея со своим новым мужем – ну, ты знаешь, прежний был моложе ее на пятнадцать лет, а этот уже на двадцать… в общем, они увели у меня футболку буквально из-под носа!
– Да, обидно! – сочувственно проговорил Маркиз. – Послушай, Антосик, а пока вы общались с Ильей, у вас не заходила речь о бриллиантах? Ну или вообще о драгоценностях?
Задавая этот вопрос, Леня внимательно следил за лицом Антосика.
Однако он никак не отреагировал на упоминание о бриллиантах. Точнее – просто удивился.
– Бриллианты? – переспросил он. – Ну, ты же знаешь Илью – он такой скупой! У него лишнюю пару джинсов от Армани не всегда выпросишь, какие уж тут бриллианты! Потом, зачем мне бриллианты? Это не мой стиль, я же все-таки мужчина…
– Вроде бы да… – согласился Маркиз, оглядев молодое дарование с ног до головы.
– Так что ни о каких бриллиантах речи не было…
– А такое название – «Сердце Африки» – тебе тоже ничего не говорит? И Мировольский его при тебе не упоминал?
– Нет. – На лице Антосика ничего не отразилось. – Я вообще-то от Африки держусь подальше. Там, говорят, каждый второй – ВИЧ-инфицированный…
– Да, вот еще что, – спохватился Леня. – Пока вы общались с Мировольским, к нему больше никто не подходил?
– Ну, кроме этой маленькой стервочки, больше никто… мы же с ним выясняли отношения, так что, сам понимаешь, нам было не до посторонних…
– Понимаю… – вздохнул Маркиз.
По всему выходило, что и на этот раз он вытянул пустой номер.
– Ну и когда вы с Ильей расстались? – задал Леня последний вопрос.
– Когда? – Антосик наморщил лоб, припоминая. – Часов в пять, наверное. Илья сказал, что ему нужно переодеться, он куда-то собирался – то ли на прием, то ли на какую-то премьеру…
– На премьеру, – машинально подтвердил Маркиз.
– А вообще, зачем ты меня обо всем этом расспрашиваешь? – неожиданно насторожился Антосик. – Ты точно от этого… Виссариона Прополисовича?
– Точно, точно! – успокоил его Леня. – Я же говорю – он дико ревнивый и велел мне подробно выяснить, что было у вас с покойным Мировольским…
– Он же все равно уже того… на том свете! – недоуменно проговорил Антосик. – Какой смысл к нему ревновать?
– Не скажи! У него, у Виссариона Прохоровича, одно время был приятель, который все время говорил про своего покойного любовника. И умнее тот был, и тактичнее, и щедрее, и в постели лучше… в общем, так достал, что пришлось от него отделаться. Отправил его Виссарион в тундру, собирать ямало-ненецкий фольклор для нового фольклорного проекта. Так что он теперь оленям и полярным совам про своего бывшего хахаля рассказывает…
На этой мажорной ноте Леня закончил разговор с Антосиком и покинул его гостеприимный дом.
Выруливая на магистраль, ведущую к центру города, Леня обдумывал результаты своего визита.
Нет, конечно, Антосик ничего не знает о пропавшем колье. Если бы знал – не смог бы этого скрыть, он очень простодушен и все его эмоции тут же проступают на лице.
Да к тому же он глуповат, и никому не пришло бы в голову поручить ему подмену такого дорогого колье.
Мировольский был с Антосиком до пяти часов, когда сказал, что едет домой переодеваться перед спектаклем.
А значит, остался невыясненным последний промежуток из жизни покойного адвоката – с пяти часов до семи, когда он появился в ложе Резунов со своей спутницей из эскорт-агентства.
В театре у него было уже фальшивое колье, значит, его подменили именно в эти оставшиеся два часа.
И значит, последний человек, который может быть причастен к этой подмене, или по крайней мере мог быть ее свидетелем, – это девица из службы эскорта.
