Людмила Ситникова - Ядовитые стрелы Амура
Но напрасно она недооценила Катку. Если Копейкина начинает расследование, то она обязательно доводит его до конца – чего бы ей это ни стоило!
ЭПИЛОГ
В декабре Людмилу осудили на пятнадцать лет. Ирине со сроком «повезло» больше – девушка не увидит свободы шесть лет.
Дмитрий Новоселов был зачислен в число лучших друзей Катарины Копейкиной, но с одним маленьким условием. Больше он никогда в жизни не преподнесет Розалии «живой» подарок.
У Дениса Осокина появилась подружка, увидев которую Розалия Станиславовна сказала примерно следующее:
– По крайней мере, с такой харей девка от него гулять не будет!
Разумеется, как вы понимаете, мнение Розалии никто не разделяет, кроме, пожалуй, самой Розалии.
Лизавета продолжает доканывать Катку и Парамаунта своей безграничной наглостью, Арчибальд удивляет всех невероятными способностями воспроизводить все самое негативное, что только можно услышать из уст Розалии, а Минерва… Минерву пристроили в добрые руки еще в конце лета. Ужихе здорово повезло, что Катка вовремя оказалась дома. Ведь Копейкина влетела в санузел в тот самый момент, когда Розалия с криками: «Гуд-бай, май лав, гуд-бай», – пыталась спустить пресмыкающееся в унитаз. После получасовых пререканий Минерву было решено отдать в террариум.
В январе Катарина совершенно случайно столкнулась с Зоей. Мать Полины, облаченная в шубку, гордо вышагивала по торговому комплексу, искрясь, словно новогодняя гирлянда. Вначале Катке показалось, что она обозналась, но радостный возглас Зои свидетельствовал об обратном.
– Приветик! – пропела толстушка.
– Зоя Витальевна, вы ли это?
– Как видишь. Цвету и пахну.
– А как Полина? Кто у нее родился?
– Девочка! Внучка у меня, Сашенька. А Полька замуж в декабре вышла.
– Да ну?
– Можешь меня поздравить, зять – чистое золото. Полька с ним в конце июня познакомилась. У Костика машина на автобусной остановке заглохла, а Полюшка со мной была. Он, как ее увидел, голову потерял. Даже не посмотрел, что Полька с животом. Любовь-морковь у них началась, как в сказке. А когда Сашенька родилась, Костик меня из деревни в Москву выписал. Живем теперь в пятикомнатных апартаментах, будто королевны. Вон вишь, в какой одежонке щеголяю? Фирма!
Катка улыбалась.
– Я за вас рада. Полине привет передайте.
– Передам.
Зоя Витальевна поманила Катку пальцем и прошептала:
– Хочешь узнать, почему нам удача улыбнулась?
– Хочу.
– Дело в фасоли!
– Неужели?
– В ней! Только я тебе всего сказать не могу. Это секрет. Но суть такова – ешь больше фасоли с кетчупом и запивай томатным соком.
Ката прищурила глаза.
– Зоя Витальевна, вы ничего не путаете?
– Нет.
Копейкина расхохоталась.
Как же все-таки некоторые любят искажать факты, выдавая желаемое за действительное.
* * *А сегодня в славном семействе Копейкиных произошло очередное шоу, главной зачинщицей которого стала Розалия.
Опустив на пол Парамаунта, Катка с беспокойством посмотрела на Наташку. Бледное лицо Натки вкупе с трясущимися руками наводило на тревожные мысли.
– Нат, ты в порядке?
– Да как тебе сказать, по-моему, нет.
– Что-нибудь болит?
– Немного знобит, а на сердце нехорошее предчувствие, – Наталья шмыгнула носом и покосилась в сторону лестницы. – Последний раз похожее состояние у меня было, когда Розалия выдавала себя за потомственную тамаду.
Вспомнив тот кошмарный случай, Катка поежилась.
– Может, тебе прилечь?
– На кухне дел полно.
– Дела подождут.
Не успела Копейкина договорить, как в дверь позвонили.
Наталья вздрогнула.
– Ты определенно не в себе, это всего лишь звонок.
Изобразив на лице подобие улыбки, Ката распахнула дверь и уперлась взглядом в незнакомого брюнета средних лет. В руках мужик держал бутылку дорогого шампанского и коробку шоколадных конфет.
Растерявшись, Катарина промямлила:
– Вы кто?
Ответом послужил облегченный вздох визитера и тихое «йес».
– Я, кажется, задала вопрос.
Протянув Копейкиной конфеты, брюнет прошествовал в гостиную.
– Я тебя именно такой и представлял, Эсмеральда, – пробасил он.
– Да кто вы такой, в конце концов, и по какому праву так бесцеремонно проникаете в мой дом?
– Я Сурен, – лучился улыбкой чернявый.
– Кто?
– Сурен Вахтангович.
– Издеваетесь?
– Могу показать паспорт.
– Не нужен мне ваш паспорт, немедленно уходите.
– Эсмеральда, ты же сама дала мне адрес.
Катка отшатнулась.
– Вы ошибаетесь, я не Эсмеральда.
Сурен Вахтангович хмыкнул, откашлялся и выудил из кармана пиджака мятый листок. Протянув его Катке, он с некоторым разочарованием посмотрел на Натали.
– Да, все верно, это мой адрес. Откуда он у вас?
Потеряв к Копейкиной всякий интерес, Сурен приблизился к Натке.
– Значит, это ты Эсмеральда Ванхутан?
Пятясь назад, Натусик испуганно лепетала:
– Н-нет, я не Эсмеральда, я Натиральда… вернее, Наталья. Клянусь, честное слово. И никакой Ванхутан в глаза не видела. Кат, скажи ему, что я не вру.
Поставив на столик бутылку шампанского, Сурен Вахтангович почесал подбородок.
– Ничего не понимаю. Если адрес ваш, то где, скажите на милость, Эсмеральда?
– Да кто она такая, ваша Эсмеральда, и с чего вы вообще решили ее искать именно в нашем доме?
– Так она сама дала мне этот адрес.
– Сумасшедший дом, – Катарина дотронулась до виска. – В любом случае вынуждена вас разочаровать, вы зря прокатились. Всего доброго.
– Она не могла обмануть, – стоял на своем незваный гость.
– И тем не менее вас ввели в заблуждение.
Катка подошла к телефону, подняла трубку и прогудела:
– Если вы сейчас же не уйдете, я позвоню в милицию.
Сурен чуть не разрыдался от досады.
– Прошу меня простить, наверное, вы правы, произошла грубейшая ошибка.
И вдруг Катку осенило.
– Стойте!
Сурен Вахтангович замер.
– Одну минуту, – Копейкина продефилировала к лестнице. – Я сейчас на пару минут поднимусь наверх, а вы пока выпейте чаю. Нат, принеси гостю напиток.
Натка с вытаращенными глазами выбежала из гостиной.
Метнувшись наверх, Катарина отчаянно боролась с внезапно напавшей на нее нервной дрожью.
Нет, она вовсе не спятила, когда предложила мужику остаться, просто-напросто Катка вспомнила про Розалию. Если в доме находится свекровь, то любой, даже самый невероятный на первый взгляд визит на деле может иметь свое объяснение.
Розалия, как никто, способна вляпаться непонятно во что и потащить за собой всех и каждого. Следовательно, прежде чем распрощаться с черноволосым Суреном, – на всякий пожарный – необходимо переброситься парой фраз с горячо любимой свекрухой.
Розалия лежала на кровати, уставившись в потолок. Лизавета, свернувшись калачиком, посапывала у нее в ногах, а Арчи гордо восседал на спинке кресла.
Увидев невестку, Станиславовна недовольно пробормотала:
– Чего надо, я только собралась вздремнуть.
– Розалия Станиславовна, у меня к вам один маленький вопросик. Как только получу ответ, сразу испарюсь.
– Валяй.
– Вам знаком мужчина по имени Сурен?
Розалия вскочила с кровати как ошпаренная.
– Сурен?
– Ага.
– Вахтангович?
– Он самый.
– Впервые о таком слышу.
– Я так и знала. Опять ваши штучки. Немедленно говорите, кто он такой? А еще мне интересно узнать, кто такая Эсмеральда Ванхутан?
– Откуда ты про него узнала?
– Он сидит внизу, ждет Эсмеральду.
Свекровь схватилась за голову.
– Боже! Какой кошмар! Какая неловкость! Ну и урод!
– Я жду объяснений.
– Детка, сядь и выслушай меня внимательно. Выложу всю правду, как перед священником.
– Хочется верить.
– Тебе же прекрасно известно, что такое Интернет. Это чудо двадцать первого века! Без Интернета мы никто.
– К чему вы клоните?
– Я женщина современная, посему просто обязана время от времени тусоваться в чатах. Понимаешь?
– Не совсем.
– С Суреном я познакомилась в чате. Мы мило общались на протяжении месяца. Говорили о разной ерунде: о сексе, свободной любви и тому подобной чуши.
У Катка вспыхнули щеки.
– А в тот вечер, после славного празднования твоего дня рождения, он попросил мой адрес. Не знаю, какая муха меня укусила, но я, вероятно, находясь под действием спиртного, написала наши координаты.
– Зачем?
– Не знаю, – свекровь топнула ножкой, – говорю же, перебрала маленько.
– А Эсмеральда Ванхутан?
– Господи, ты, как древнее ископаемое. В чатах принято называться не своими именами.
Копейкина встала.
– Раз все разрешилось, спускайтесь вниз и развлекайте своего Ромео.
– Ты спятила?! Ни за что!
– Но он к вам приехал.
– Не ко мне, а к Эсмеральде. К двадцатишестилетней манекенщице.
Катарина сжала кулаки.
– Ну знаете, это уже слишком.
– Я не виновата! Сама понимаешь, спуститься вниз я не могу. Надо смотреть правде в глаза, на двадцать шесть я не выгляжу. На тридцать три еще потяну, а на меньшее – никак.
