Елена Логунова - Секретная миссия Пиковой дамы
— Что ты хочешь услышать? — не поняла я.
— Как все прошло?
— Какие могли быть варианты? — Я пожала плечами, а потом обхватила их руками и затряслась, как отбойный молоток. — Ух, как я замерзла! Холодина страшная! Слушай, может, не пойдем на поминки? Я продрогла до костей, и потом, все это так грустно…
— Нет уж! — рассердилась Ирка. — Ты была на похоронах, а я — нет, так хоть на поминках появлюсь!
— Тогда давай так: я была на похоронах, а ты пойдешь на поминки! — я тут же нашла компромисс. — До кафе я тебя отвезу, а обратно приедешь с кем-нибудь из гостей, у тебя же там наверняка полно знакомых, Ника был твоим одноклассником, а не моим.
— А ты куда? — с подозрением спросила подруга.
Я уже крутила «баранку», медленно ведя машину по заснеженным аллеям кладбища. Дорога была скользкой, «шестерку» заносило.
— Я-то? Даже не знаю. — Я немного подумала.
Погода вкупе с похоронами навевала печальные мысли, хорошо бы хоть немного развеять тоску, а как?
— Пожалуй, я загляну к себе домой, — решила я. — Постираю Коляновы домашние джинсы, поутюжу Масянькины вещички… Ага, еще елку разберу! Слава богу, все новогодние праздники позади.
— Не все, — сказала Ирка, оглядываясь, чтобы проверить, следуют ли за нами другие машины, составлявшие траурный кортеж. — Ближе к концу февраля еще будет Новый год по-буддистски!
— Это уже без меня. — Я покачала головой. — Или, во всяком случае, без елки. Она и сейчас-то, наверное, уже осыпается вовсю, а к концу февраля от нее только палка останется.
— А вот я слышала, что в Германии существует специальная команда, которая после Рождества собирает выброшенные елки и высаживает их в землю. Каждая четвертая приживается, — сообщила Ирка.
Она немного помолчала и жалобно спросила:
— Но к вечеру ты вернешься, да? Иначе мне одной в доме будет очень неуютно.
— Вернусь, не волнуйся. — Я остановила машину у кафе, в котором был заказан поминальный обед. — Я тебе до вечера еще позвоню.
— А, кстати, тебе тут звонили! — Ирка, уже наполовину вылезшая из салона, плюхнулась обратно в кресло. — Ты вообще заметила, что забыла свою сумку в машине, или нет?
— Я не забыла, я ее нарочно оставила. У меня там сверху «молния» сломалась, не сумка, а раззява какая-то получилась! Не хотелось, чтобы в нее снег набился, мало ли, что может промокнуть, — сказала я.
— А-а, понятно, — протянула подруга. — Ну, в общем, пока тебя не было, твой сотовый звонил.
Оказывается, пока я мерзла на кладбище, в машине раздался звонок. Ирка, которая тщетно пыталась рассмотреть происходящую в отдалении траурную церемонию в окошко, не хотела брать трубку, чтобы не отвлекаться. Однако пронзительный звон мобильника мешал ей скорбеть, и подруга не выдержала.
— Ну? — сердито прорычала она в трубку, на полуслове перебив чье-то осторожное: «Алло?»
— Лену можно услышать? — спросил приятный мужской голос.
— Нет, — отрывисто бросила Ирка.
— А почему?
— Потому! — отбрила подруга.
— А где она? — не отставал незнакомый надоеда.
— На кладбище! — прокричала Ирка. — Еще вопросы есть?
Других вопросов у звонившего не нашлось. Ирка выключила мобильник, чтобы не мешал, и снова влипла мордой в стекло.
— Так кто звонил-то? — попыталась уточнить я. — Чей это был приятный голос?
— Почем я знаю? Голос я не узнала, приятный — и все. Посмотри на номер, с которого звонили, может, он тебе знаком!
Номер был абсолютно незнакомый, поэтому я и забыла думать о звонке. Если я кому-то очень нужна, перезвонят попозже.
Сердито пыхтя, Ирка вылезла из машины и неуклюже побрела к кафе, на входе в которое уже стояли какие-то женщины с ведром воды и суровыми полотенцами. Я вспомнила, что после кладбища по обычаю обязательно нужно помыть руки. Ладно, дома помою!
Убедившись, что подруга благополучно дохромала до дверей, я покатила к себе, на улицу Гагарина.
Антуан, ведущий преимущественно ночной образ жизни, привык спать до полудня. Нынче он пробудился раньше, чтобы сделать контрольный телефонный звонок, после чего снова с облегчением упал в объятия Морфея. Утренний сон его был спокоен и сладок, молодому человеку снилось тихое, мирное кладбище — белое-белое, покрытое чистым снегом, пышным, как взбитые сливки. Крупные, затейливой формы снежинки, кружась, опускались на кремово-белую мраморную плиту, сияющую новизной. Яркая позолота буковок радужно искрилась, поверх выбитой на плите надписи лежали цветы: две белоснежные орхидеи.
Несмотря ни на что, Антуан не перестал быть романтиком. Ему нравилось дарить женщинам цветы, хотя мертвой он посылал впервые.
Дома было пусто, пахло пылью и сухой хвоей. Я распахнула балконную дверь, чтобы проветрить душное помещение, вытерла пыль, вымыла полы и собрала с батареи урожай детских штанишек, высохших до крахмальной жесткости. Потом осторожно сняла с елки разноцветные игрушки и упаковала их в коробку. Отправила все на антресоли, а саму елочку выставила на балкон. Убрала насыпавшуюся хвою.
Затосковав, взяла с полки фотоальбом и перелистала его, любуясь снимками своих любимых Колюшек — мужа и сына. Закономерно вспомнила про последнюю отснятую пленку, фотографии с которой хотела распечатать, да не сделала этого, потому что по ошибке отнесла в фотоателье летнюю пленку с затмением. Нашла коробочку с нужной пленкой и сунула ее в карман шубо-куртки — из опасения, что такая маленькая вещица может вывалиться из сумки со сломанной «молнией». Хотела еще залезть в кладовку и поискать какую-нибудь другую торбу на замену прохудившейся, но не успела, потому что зазвонил телефон.
— Да! — воскликнула я, обрадовавшись тому, что тоскливую тишину необитаемого жилища нарушила бодрая телефонная трель.
— Леночка, это вы?
— Да, Татьяна Валерьевна, это я!
Я узнала голос: звонила та самая директриса ЗАГСа, которая обещала мне поискать в своих талмудах Наталью Андреевну Лукову. С некоторым опозданием я сообразила, что не оставила ей номера Иркиного домашнего телефона, совсем забыла, где квартирую! Как удачно вышло, что я заглянула к себе домой!
— Леночка, хорошо, что вы дома, — словно услышав, о чем я думаю, мягко попеняла мне Татьяна Валерьевна. — А то я звоню, звоню вам на мобильный — абонент недоступен, позвонила на рабочий телефон — коллеги ваши сказали, что вы в отпуске.
— Действительно, мой сотовый был выключен, — призналась я, мысленно помянув недобрым словом Ирку. — Но вот вы дозвонились, и я с нетерпением жду рассказ о свадьбе Натальи Луковой. Была ли такая в вашем ЗАГСе?
— Была и сплыла!
Из рассказа Татьяны Валерьевны выяснилось, что я была права в своих догадках: Наталья Андреевна Лукова действительно сочеталась браком в ЗАГСе Ноябрьского района. Чуть больше года тому назад она вышла замуж за Сергея Ивановича Долгова, хотя при вступлении в брак оставила себе девичью фамилию. И как в воду глядела: не пришлось менять паспорт при разводе!
— Так они развелись?
Я расстроилась так, словно очень дорожила семейным союзом Лукова — Долгов.
— В этом сентябре, — подтвердила моя собеседница. — То есть в сентябре прошлого года. Детей у них не было, имущества не делили, поэтому развелись быстро и без проблем.
— Без проблем — это хорошо, — эхом повторила я, понимая, что моя-то проблема не решилась: не сумею я найти Наталью Лукову через ее мужа по причине отсутствия такового.
Хотя я, пожалуй, все-таки прозвоню знакомой барышне в Горсправкe — так, на всякий случай…
Записав под диктовку любезной директрисы ЗАГСа паспортные данные экс-супруга Натальи Луковой, господина Долгова, я поблагодарила любезную даму, положила трубочку, рассеянным взглядом окинула прибранную квартиру и удалилась.
В Пионерском микрорайоне я была уже через полчаса — спешила, чтобы поскорее присоединиться к Ирке, которую посещение поминок могло повергнуть в уныние. Оказалось, однако, что подруга еще даже не вернулась домой. Борясь с надвигающейся простудой, я сделала себе чай с медом и позвонила подруге на мобильный, но он не отвечал. Наверное, она отключила сотовый по соображениям такта, чтобы не перебивать скорбные речи бодрыми трелями, решила я.
Тут эта самая бодрая телефонная трель прервала мои размышления. Трезвонил домашний аппарат.
Я протянула руку над кухонным столом и сняла трубку:
— Алло?
— Добрый вечер, — оживленно проговорил незнакомый девичий голос.
Я машинально посмотрела на керамического слона, беременного хронометром: половина четвертого, разве это можно считать вечером? Детское время!
— Скажите, пожалуйста, это не вы звонили Андрею Вадимовичу Лукову по поводу его дочери?
— Какой дочери? — переспросила я, чтобы потянуть время.
Я еще не решила, признаваться, что это я звонила Луковым, или не признаваться? Честно говоря, после истории со звонком Антуану, результатом которого стала гибель безымянной бомжихи, я побаивалась новых телефонных откровений.
