Дарья Донцова - В постели с Кинг-Конгом
Любовница быстро вытерла лицо и выпалила заготовленную фразу:
– Я тебе не жена, обманывать меня нельзя.
– Извини, Юль, – устало произнес Алексей и бросил на тумбу ключи от машины.
На связке болтался новый брелок, большая буква «А» из белого металла.
Едва Юлия увидела эту безделицу, как все накопленная обида вырвалась наружу.
– Симпатичный прибамбас появился на связке, – дрожащим голосом произнесла она, – дорогой?
– Где? – изобразил непонимание Сметанин.
– На кольце, – пояснила Лаврентьева, – раньше у тебя там череп болтался.
– Ах, это! – буркнул Алексей. – Подарок.
– Чей? – воскликнула Юлия. – Теща любимая преподнесла? Лидка денег на дерьмо не пожалела, или кто-то еще позаботился?
Сметанин поморщился.
– Леночка подарила, сказала: «Папочка, череп плохая примета, я тебе буковку купила, на завтраках сэкономила. Давай прицеплю на ключи для машины. Пусть это будет твой талисман, он тебя на дороге сбережет». Не сердись, Юль, я отправлял Леночку в Лондон, народу было много, толчея, шум.
– Куда? – поразилась Лаврентьева.
Алексей прошел на кухню.
– Говорил же тебе, хочу старшую дочь на учебу в Великобританию пристроить! Вот, удалось!
– Почему ты мне не сказал? – удивилась Юля.
– Сглазить не хотел, – ответил Сметанин, – все на волоске висело. Прости. До последней минуты волновался, кулаки держал.
Лаврентьевой стало еще обиднее, вот оно как! У Алексея есть от нее тайны! Юлия решила не показывать своего настроения, она понимала: едва Сметанин сообразит, за какую веревочку надо дергать, чтобы возлюбленная занервничала, он начнет этим пользоваться при любой возможности. Хотите, чтобы партнер вас уважал? Не рассказывайте ему ни о своих страхах, ни о комплексах. Это как в школе: признаешься лучшей подружке по секрету, что боишься мышей, та поклянется хранить тайну, а назавтра все одноклассники тебе в ранец по грызуну сунут. Поэтому, услышав про Лондон, Юлия улыбнулась:
– Поздравляю, надеюсь, Елена правильно использует предоставленный отцом шанс.
– Леночка – лучшая девочка на свете, – воскликнул Сметанин, – я ради нее готов метро через Гималаи проложить.
– Некоторые подростки, очутившись вдалеке от дома, распоясываются, – вкрадчиво произнесла Юлия, – особенно если они вырвались из-под суровой родительской опеки. Вечеринки, тусовки, танцы-шманцы-обжиманцы, выпивка, сигареты, наркотики…
– Прекрати! – сердито приказал Алексей. – Лена не такая!
– Прости, милый, я и в мыслях не держала оскорбить твою дочь, – смиренно ответила Лаврентьева, – но считаю своим долгом тебя предупредить, не упускай ее из поля зрения. Ей не много лет, ума пока не нажила. Да и опасностей вокруг полно, маньяки всякие. Джек-Потрошитель, кстати, был англичанин.
Алексей сжал пальцами край стола, он явно занервничал, а Юлия злорадствовала. Здорово! Ей удалось больно щелкнуть любовника по носу и самой сохранить лицо. Сметанин не понял, какой ад творился в течение дня в душе Юлии. Она наступила ему на самую больную мозоль. Но когда Алексей заснул, Юле стало грустно. Похоже, любовь мельчает, если получаешь удовольствие от того, что сильно ущипнула партнера. Значит, костер остывает.
На следующий день Алеша уехал, в пятницу они не встречались, выходные тоже провели порознь. У Сметанина в квартире сорвало кран у батареи, гостиную залило водой. Алеша нервно объяснил Юле ситуацию, но она уловила в его голосе фальшивые нотки и сделала то, о чем еще в конце прошлой недели не могла даже помыслить, – набрала домашний номер любимого, услышала визгливое:
– Алло, – и вежливо произнесла:
– Добрый день, позовите, пожалуйста Алексея Ивановича.
– Кто говорит? – поинтересовалась тетка.
– С работы беспокоят, диспетчер Павлова, – солгала Юлия, – у нас экспедитор заболел, хотели попросить Алексея Ивановича отработать смену по двойному тарифу.
– Ваще-то он на работе, – занервничала Лидия, – уехал давно.
– Алексея Ивановича нет дома? – уточнила Лаврентьева. – А где он?
– Хрен его знает, куда он делся, мне сказал, что у него служебные дела, – заорала супруга, – ну я ему устрою! Он у меня попляшет!
– Пожалуйста, передайте Федорову, чтобы позвонил в отдел снабжения, – попросила Юлия, – жду от него звонка. Мы на него рассчитываем. Федоров наш лучший экспедитор.
Несколько раз названная фамилия оказала нужный эффект.
– Какой Федоров! – завизжала Лидия. – Мой муж Сметанин по паспорту.
– Алексей Иванович? – ломала дальше комедию Лаврентьева.
В ответ раздалось:
– Да!!!
– Извините, я ошиблась номером, – зачастила Юля, – Алексей Иванович далеко не редкие имя с отчеством!
– Набирай аккуратнее! Не тычь пальцем, как дура, – отрезала Лидия и отсоединилась.
Юлия постояла пару минут с пищащей трубкой в руке и пошла собирать вещи Сметанина.
Алексей вошел в ее квартиру вечером, сел на табуретку у входа и сказал:
– Юль! Прости меня!
– Ничего, – делано спокойно ответила любовница, хотела добавить: «Забирай шмотки и уруливай к своей новой бабе», но не успела, Сметанин достал из сумки коробочку размером с сигаретную пачку и продолжил:
– Я наврал тебе. Не провожал я Лену в Лондон.
Лаврентьева удивилась, она отлично слышала в трубке телефона шум аэровокзала, голос девушки, приглашавшей пассажиров на посадку.
– Она никуда не улетела, – со странным, словно замороженным лицом говорил Сметанин, – она здесь, со мной.
– Где? – поразилась Юля. – За дверью? Ты привел дочку сюда?
– Нет, она здесь, – повторил Сметанин и протянул любовнице коробку, – открой и увидишь.
Растерянная Лаврентьева взяла ее, приподняла крышку и заорала. Было от чего лишиться самообладания. Внутри лежало ухо, из маленькой мочки торчала сережка, трогательный розовый бантик с крохотной жемчужинкой посередине.
– Тише, пожалуйста! – взмолился любовник. – Умоляю, замолчи!
Юля с огромным усилием взяла себя в руки и пролепетала:
– Боже! Это ухо Лены?
Алексей прикрыл глаза ладонью.
– Серьги я подарил дочери на тринадцать лет, она их не снимала!
Юлия села на пол, прижалась к ногам Сметанина и спросила:
– Что случилось?
Любовник начал рассказывать.
В среду рано утром Леночка ушла в школу безо всяких проблем. А Таня, как водится, закатила скандал с припевом: «Не хочу на занятия, голова болит, температура поднялась». Лидия надавала младшей пощечин, девочка зарыдала и бросилась к отцу с криком:
– Почему мама меня бьет?
Он предпочел отмолчаться.
Надежда Ивановна не замедлила вступиться за внучку, предложила оставить лентяйку в постели. Алексей удалился в прихожую, Лидия помчалась за ним, голося на ходу:
– Вечно ты удираешь, никогда девчонке замечания не сделаешь.
– Какой смысл орать на нее вдвоем, – трусливо заявил папаша и уехал на лифте.
Едва Алексей сел в машину, как ожил его мобильный, на экране появились слова «абонент неизвестен», Сметанин решил, что его разыскивает Юлия, и, переведя дух, ответил:
– Слушаю.
– Елена у нас, – произнес странно булькающий голос, – два миллиона евро.
– Кто говорит? – испугался Алексей.
Из сотового долетело шуршание, раздался голос его старшей дочки.
– Папа, папа, спаси, я…
– Два «лимона», – повторил тот же явно измененный бас, – если пойдешь в милицию, она покойница. Скажешь кому, она в могиле. За тобой следят.
– Пожалуйста, объясните! – закричал Алексей, но звонивший повесил трубку.
Ничего не понимающий Сметанин, несмотря на весь ужас положения, сообразил, что очень скоро Лидия выйдет из подъезда, заметит его машину, привяжется с вопросами, и он решил отъехать на пару кварталов. Когда ошалевший Алексей запарковался у супермаркета, телефон снова запищал.
– Зачем встал у магазина? – пробулькал бас.
– Вы меня видите, – обмер Алексей.
– Следим! – подтвердил незнакомец. – Два миллиона евро. В пачках по пятьсот. Купюры должны быть новые. Позвоню. Назову место передачи.
– Где я возьму такие деньги? – заскулил Алексей.
– Сам знаешь, – жестко прозвучало в ответ, – не выделывайся. Два миллиона. Если пойдешь к ментам, мы сразу увидим. Тогда Лене капец.
– Она жива? – прошептал Сметанин.
– Пока да. Будешь жадничать – умрет. Два «лимона» евро. Никому ни слова. Жене. Теще. Татьяне. Мы тебя контролируем.
– Они будут спрашивать, где Лена, – промямлил Алексей, – что им отвечать?
Но из трубки уже летели короткие гудки.
Глава 25
Деморализованный Алексей второпях придумал историю про отлет Лены в Лондон и получил скандал.
Лидия возмущалась, что муж ей ничего не сообщил, Надежда Ивановна поджала губы и процедила:
– Понятненько. Хорошо, когда отец обеспокоен образованием любимой дочери, но некоторые мужья, планируя серьезный шаг, советуются с женами. Нет, о теще и речи не идет, тем более что я мачеха, не совсем родная бабушка девочке, и права голоса не имею, хотя тупая, маразматическая старуха фактически содержит семью. Но Лидочке-то ты должен был сказать!
