Татьяна Луганцева - Та ещё штучка!
– Да, – прошептала Аня, – я, конечно, слышала, что карточные долги – страшная сила, но не думала, что до такой степени.
– Я и сам не думал. По пьяни сыграли, Чарльз тоже не особо походил на профессионального картежника, скорее на профессионального пьяницу.
– Твое беззаботное и безответственное отношение к жизни должно было закончиться чем-то подобным, – по-своему отреагировал Эрвин.
– Прекрати чесаться, – фыркнула Аня.
– Ага, думаешь, не чешется?! Непонятно, причина в клее, собственных волосах или в пыльной старой шкуре. Мне очень трудно дышать, и все тело болит.
– Хватит хныкать, давай посмотрим, что я могу сделать. – Эрвин придвинулся к нему и взялся за массивную голову медведя.
По тому, как напряглись мышцы у него на руках, Аня поняла, что силу он прикладывает нешуточную. Раздавались треск, скрип и стоны, пока медведь не взмолился человеческим голосом:
– Прекрати, Эрвин! Так ничего не получится, ко мне эта шкура прилипла насмерть! Не знаю, что делать! Срезать ее ножом или ножницами, обращаться к специалистам по разделыванию туш или в службу спасения, а может, мне просто сделать эпиляцию! Я не знаю! Но ты сейчас со своей силищей точно медвежью голову снимешь вместе с моей.
Эрвин отступил, а на его плече отчетливей проступило красное пятно.
– Тебе больно? – приблизилась к нему Аня. – Прости, я была так напугана встречей с говорящим мишкой, что даже не поблагодарила тебя за то, что ты нес меня на руках, словно благородный рыцарь, да еще тебя ранили.
– Ранение легкое, вот только много крови потерял, и слабость не позволила мне продолжить бег: открылась рана, полученная на празднике молодого вина. Спасибо Марату, что припрятал нас.
– Ага! Этот идиот, видимо, меня искал, а нарвался на вас.
– Мы как раз рассматривали пень, в который так никто денег и не положил.
– Понятно, почему Чарльз к вам пристал, – чихнул Марат, тщетно пытаясь вытереться лапой. – А я это место недавно обнаружил, решил спрятаться на время, отдохнуть и ночью попробовать выбраться к людям.
– Понятно! Ты же медведь! Вот уже и берлогу себе присмотрел, – рассмеялась Аня.
– А меня больше интересует, как бы на тебя отреагировали люди, к которым ты вышел бы со своими просьбами избавить тебя от шкуры, – засмеялся Эрвин, держась за плечо.
– Я об этом не думал. Да и какой у меня выбор? Другого вида у меня здесь, в лесу, и не предвидится, – ответил Марат.
– А ведь Чарльз – умный мужик, – задумчиво проговорил Эрвин, – он не издевался над тобой, наклеивая шкуру, он обеспечивал себе алиби.
– В смысле? – не понял Марат.
– Он не хотел выпускать тебя живым, но и руки не хотел марать. Он бы сам потом выпустил тебя в лес в таком виде, и тебя сразу же убили бы.
– Кто? – заинтересовался «мишка».
– Охотники. Сейчас открытие сезона, и много людей пойдет по лесу с ружьями наперевес. А в Австрии есть закон – убивать всех волков и медведей.
– Почему? – удивилась Аня.
– Я не знаю, может, чтобы они не уничтожали других животных? Так что, Марат, злую шутку над тобой сыграл лесничий. У ж кто-кто, а он в курсе этого отстрела. Еще и сам бы вызвал охотников на появившегося в округе медведя.
– Негодяй, – отметила Анна.
– Все просчитал, – ахнул Марат. – Хорошо, что вы рядом со мной. Хоть успеете объяснить охотникам.
– Постараемся, – успокоил его Эрвин, а Анна внезапно начала смеяться.
Смех был истеричный. Она не могла остановиться, ее трясло, а из глаз текли слезы.
– Аня, прекрати! Ну ты что? Чего смешного? – пытался привести ее в чувство Эрвин.
Но сделать она ничего не могла. Доведя себя до спазмов в животе, она наконец-то смогла выдавить из себя:
– Представляешь, и этого человека я обвиняла в расчетливом убийстве? Не может снять медвежью шкуру и голову! Ага, прямо в таком виде и к Симону, тот будет доволен, особенно когда поймет, что под маской скрывается человек из России. Умора! Я не могу! Скоморох да и только!
Мужчины, конечно, оценили чувство юмора Ани, да и причина, ввергшая ее в столь безудержное веселье, заслуживала того, чтобы они все вместе рассмеялись, чем разрядили обстановку.
– Всё! Не могу больше ржать! Щеки болят! – выдохнула Аня.
– А мне стало совсем душно, и тело чешется все сильнее, – подал жалобный голос Марат.
– Эрвин, а может, нам его вдвоем почесать? – снова засмеялась Анна, держась за живот.
– А теперь выходим по одному! – рявкнул голос снаружи, и Аня сразу же подавилась смехом.
Воцарилась мрачная тишина.
– Ну! – повторил грубый голос, и звук взведенного курка сообщил, что он шутить не намерен.
Аня с удивлением и обреченностью посмотрела на мужчин и полезла к выходу.
– Подожди! Я первый! – попытался остановить ее Эрвин, но она успела выскользнуть наружу.
«Что характерно, смех не всегда продлевает жизнь», – подумала она, рассматривая мужчину, стоящего напротив нее в пятнадцати шагах от их укрытия с ружьем наперевес.
Это был человек огромного роста и внушительного веса. Аицо у него было вытянутое, со скошенным подбородком и толстыми мясистыми губами. Устрашало то, что одет он был в камуфляжную форму, его лошадиное лицо было раскрашено, а глаза горели ненасытным, злым огнем.
Создавалось впечатление, что он вообразил себя эдаким Рембо, только среди альпийских гор. Аню же сразу насторожил безумный взгляд Чарльза.
«Он точно псих!» – решила она, слыша позади себя хруст веток и краем глаза наблюдая, как вылезают наружу Эрвин и «медведь».
– Все голубчики в сборе! – обрадовался маньяк, приветственно дернув стволом ружья. – Не шевелитесь и не приближайтесь ко мне ни на шаг. Я служил в специальных войсках, и вам не удастся обвести меня вокруг пальца.
– Да что тебе от нас надо? – возмутился Марат.
– Молчи, животное! Надо было тебя сразу пристрелить, а не тратить столько клея. Быстро по одному вперед и не оглядываться!
– Чего ради мы должны тебя слушаться? Какая разница, пристрелишь ты нас здесь или отведешь куда-то? – подал голос Эрвин.
– Хочешь испытать судьбу, Ламар? Хозяин жизни! Любимец женщин! Но передо мной ты – никто! Поборись за свою жизнь, богатей! Вдруг я смягчусь и подарю тебе ее за определенную плату? Быстро вперед! – прикрикнул Чарльз.
– Отпусти девушку, она иностранка, выкуп за нее внести некому, и вообще, она здесь ни при чем, – попросил Эрвин.
– Чтобы она сообщила куда следует? Ну уж нет! Мне еще не заплатили, так что пусть шагает вместе с вами. А выкуп за нее внесешь сам, или, думаешь, я идиот и ничего не вижу?
Аня, Эрвин и «медведь» двинулись туда, куда их гнал Чарльз.
– Ведет в свою хибару, – прошептал Марат.
– Заткнись! Уроды! Я всю жизнь жил справедливо и от других требую того же. Проиграл в карты – плати. И нечего из себя клоуна корчить!
– Но ты не говорил, что мы играем на миллион! – рявкнул Марат.
– Заткнись! Прочисти уши! Виноват – плати и не пей столько, что ничего не помнишь!
– Да мы вместе пили!
– Заткнись! Любой порок должен быть наказан!
– Тоже мне – Робин Гуд! – фыркнула Аня, которая потеряла страх от переизбытка отрицательных эпизодов в ее жизни в последнее время.
– Шалава! Жулики! Хороши друзья! Вместо того чтобы внести за этого дегенерата деньги, шатаются по лесу в полной праздности! За идиота меня держите? Ничего не выйдет! Сами себя и наказали! Не только вам, богатеньким, мешочкам с деньгами, пить свое вино со своих виноградников. Я всю жизнь работаю на земле, в этом чертовом лесу, и тоже заслуживаю стать собственником своего участка. И вы, трусы, мне это обеспечите!
– Он свихнулся на почве пьянки, – решила Анна. – Что он пил в последний раз?
– Вы будете смеяться, но мы с ним нагружались вином… Ламаров, – тяжело вздохнул «медведь».
– На чем вы его делаете? – спросила Анна у широкой, потной спины Эрвина. – «Виноград – сок земли, вобравший в себя энергию солнца!» – передразнила она его. – Чем травите паразитов?
– Купоросом, – ответил Эрвин.
– Вот и перестарались! Винные деревни у них и праздники молодого вина полгода, а оставшиеся полгода – старого вина! Допились! Вон как у человека голову снесло!
– Долго будете бубнить? Или прострелить вам что-нибудь, чтобы заткнулись? – подал голос лесник.
– Интересно, а нас в чьи шкуры он нарядит? – тихо проговорил Эрвин.
Поднявшись вверх по горе, они оказались в лесу перед небольшим невзрачным домиком с окнами в одну сторону и небольшой открытой террасой. Этот дом отличался от всех остальных сельских домов, что видела здесь Аня, тем, что не был украшен цветами. Это выглядело по крайней мере странно, а то и мрачновато.
– Вот и мое гнездышко, птички! И никто отсюда не вылетит без моего разрешения.
Действовал Чарльз профессионально, несмотря на свою одержимость. Он не дал ни малейшего шанса никому из пленников приблизиться к нему и вступить в бой. Зато сделал пару выстрелов, чтобы все прочувствовали, что он не шутит. Поэтому, когда Чарльз приказал поднять крышку люка от подвала, вырытого в земле, и быстренько спрыгнуть туда без помощи лестницы, все ему повиновались. Мало того, не пришлось даже повторять. Когда за ними закрылась крышка, на мгновение показалось, что они в полной темноте, но потом стало понятно, что в прохладный подвал проникает рассеянный свет.
