Татьяна Луганцева - Пуд соли на сердечную рану
– Да даст она нам! Ничего, напоили бы ее – и уломали!
Разговор двух мужчин все больше захватывал Глафиру, словно речь шла не о ней. Она буквально окаменела от страха.
– А вот и не даст! Она смотрит на нас свысока. Такие фифы считают ниже своего достоинства якшаться с охранниками, водителями, садовниками… Мы для них – люди второго сорта, Миша, понимаешь? А очень хотелось бы поиметь такую кралю…
– Ох, как я понимаю тебя, Игорек! Очень даже понимаю! Но ничего, сейчас мы ее напоим…
– А если пить откажется?
– Разве ты не знаешь «фокус-покус»? Элементарно, Ватсон! Ты хватаешь девку сзади за руки с захватом за шею – только не переусердствуй! А я вливаю ей в горло водку. Понял?
– Так у тебя же шампанское.
– Обижаешь, для экстренного случая у меня и водка есть. Ну, как в анекдоте: «Пиво должно быть правильным. Вот водка – правильное пиво!» И после водочки она тебе что хочешь даст… Тут-то мы и покуролесим!
– Втроем?
– Втроем! А если что – еще ребят позовем.
– Как я люблю унижать таких сучек… Только чего она не отвечает-то? – уже распалился собеседник.
– Может, спит? Попробуй взломать замок.
После столь «заманчивого» предложения нервы Глафиры не выдержали, и она громко закричала:
– Что надо? Проваливайте!
– Вот, Мишаня, а ты говорил, что ее нет… Небось подслушала все, королевна? Вот и открывай по-хорошему…
– Я сейчас милицию вызову!
– Они сюда приедут только минут через сто двадцать, а дверь мы вышибем за две. И к их приезду ты уже будешь пьяной в стельку. Чего ломаешься? Одна, без мужика, и мы одни… Вот и скоротаем вечерок. Открывай, дурочка!
И Глафира щекой ощутила основательный удар в дверь, поскольку та все еще была приложена к створке. Она понимала, что времени у нее действительно мало, поэтому решила не тратить его на вызов милиции, а прямиком побежала на балкон. Дверь ей, хоть и с большим трудом, удалось открыть, она вышла на обветшалый балкон, перелезла через парапет и на слегка дрожащих ногах двинулась по коридору к соседнему номеру, к Матвею. Действовала она на таком подъеме, что даже не успела подумать, что может упасть со второго этажа, сорвавшись вниз.
Окно соседнего номера было закрыто и занавешено. Чувствуя себя каскадером, Глаша залезла на балкон и постучала в балконную дверь, моля бога, чтобы Матвей был у себя. Ведь она проделала такой головокружительный путь!
– Пожалуйста… Ну пожалуйста… – шептала Глаша.
Стекло от ее дыхания запотело, а в глазах девушки появились слезы. Она прекрасно понимала, что двое сильных и весьма недалеких мужика вполне могут, поймав ее, скрутить ей руки и влить в горло бутылку водки и даже больше. Она потеряет сознание, и мерзавцы смогут сделать с ней все, что задумали, а задумали эти типы очень нехорошее.
Занавески дрогнули, и перед глазами Глафиры возникло заспанное, помятое лицо Матвея. Никому она еще не была так рада! Глаша отчаянно замахала руками, жестами прося открыть и впустить ее. Дверь балкона распахнулась, и Глафира кинулась соседу на грудь, чуть не сбив его с ног.
– Ой, как хорошо, что ты дома!
– Глаша? Что ты здесь делаешь?
– Вызывай милицию! Ко мне в номер ломятся двое охранников! Скорее всего, они не в себе…
Матвей моментально развернулся и пошел к двери. Глафира попыталась затормозить его:
– Прошу тебя: не надо! Тише! Их двое, и вдруг у них есть оружие? Лучше вызовем подкрепление и…
Ее слова просто разбились о его широкую спину.
– Оставайся здесь! – бросил Матвей через плечо и вышел в коридор, резко закрыв за собой дверь.
Глафире ничего не осталось, как подчиниться. Она даже подумала: а не закрыть ли ей дверь? Не будет ли это слишком некрасиво перед хозяином номера? Но это было его решение – выйти к бандитам. Да и изнасиловать его не могли, максимум – убить.
Но долго мучиться неизвестностью Матвей ее не заставил. Вернулся такой же спокойный и собранный, каким и уходил, только дышал несколько чаще, чем положено.
– Все кончено.
– Что? Что ты сделал? – испугалась за него Глаша.
– Начистил их лица без признаков интеллекта и спустил с лестницы. Думаю, что не вернутся. Но ты с ума сошла – так рисковала, когда лезла по балкону!
– Парапет вроде широкий, – все еще не могла успокоиться Глафира.
– А зданию лет сто. Сама же видишь, что все запущено и ничего не ремонтируется! А если бы карниз обломился под тобой? Хочешь сказать, что невысоко? Покалечиться все равно можно, мало тебе руки травмированной… – Матвей смягчил тон, скользнув взглядом по руке Глафиры.
А та вдруг почувствовала прилив нежности к нему:
– Спасибо!
– Ну что ты… Всегда рядом! – улыбнулся Матвей.
– Не всегда. Я была утром, и ты не открыл…
– Был в городе. Сегодня приезжает мой друг, сын Павла Петровича. Еще я приобрел инвалидную тележку с моторчиком для Антонины – ей и так плохо, а тут еще нога в гипсе. Мы ведь были практически вместе, когда с ней произошло несчастье, значит, я и должен ей помочь.
– Где она?
– У себя. Грустит, плачет. Все-таки была знакома с покойным, вроде даже любила его. Выпьешь? – внезапно спросил Матвей.
– А потом ты сделаешь со мной все, что захочешь, пока я буду в бессознательном состоянии? – насторожилась Глафира, находившаяся все еще под впечатлением несостоявшегося «банкета» с охранниками.
Матвей внимательно посмотрел на нее.
– Я сделаю с тобой все, что захочешь, если ты будешь в полном сознании и твердой памяти. Такой ответ тебя устраивает?
– Вот верю я тебе… Совсем не знаю, а верю…
– Умею я располагать к себе дам? – уточнил мужчина, улыбаясь одними глазами.
– Я бы сказала чуть иначе: умеешь даже расположить к себе недоверчивых дам. Или я, дурочка, расслабилась на отдыхе…
– Шутишь? М-да, у тебя вообще сплошной напряг получился, а не отдых… А хочешь, я увезу тебя в деревню?
– Где твой дом родной? – заулыбалась Глафира.
– Где родной дом моих родителей. В Ярославской области. Прекрасная природа, речка… Вот уж там я тебя в чувство-то приведу! Станешь ядреной русской бабой, кровь с молоком.
– Я не желаю такой быть! Ничего не имею против «ядреных баб», но сама таковой никогда не была и не хочу, – отозвалась Глаша. – Или ты меня будешь готовить к тому, чтобы я, если что, и в горячую избу вошла, и коня, как там это, остановила?
– А может, и пригодится по жизни-то? – предположил Матвей.
– Ой, не хочу… – Она уныло посмотрела на бутылку красного вина в руках Матвея, которую тот начал откупоривать.
– А жизнь, Глаша, не спрашивает, к сожалению, чего мы хотим, а чего нет. Иногда преподносит сюрпризы, и частенько не совсем приятные.
Пробка из бутылки выскочила с характерным звуком.
– Согласна с тобой.
– Ничего, что у меня только пластиковые стаканчики?
– Не до изысков, мне бы в себя прийти… Наливай, выпьем по-простому, – отмахнулась она.
– Вот и в деревне жизнь простая и здоровая, – снова начал подтрунивать над ней Матвей. – В лес будем ходить по грибы, по ягоды…
– Я, когда по грибы хожу – пару раз и правда приходилось, – только мухоморы и вижу… потому что они одни яркие такие.
– Будешь их собирать, – не унимался Матвей.
– Зачем?
– Может, и они пригодятся.
– Так ведь ядовитые же! – Глаша присела в кресло и, подперев свое личико руками, показала свои знания в грибном деле.
– Зато красивые. Может, они нужны в фармакологии, при производстве лекарств каких-нибудь… Разберемся. А я буду собирать белые и лисички. Любишь лисички?
– Не пробовала. А белые только в сушеном варианте – из покупного пакетика суп варила. Чего ты с таким недоверием смотришь на меня? Ну, не было у моих родителей домика в деревне.
– Все, решено, я тебя познакомлю с Русью-матушкой. С ума сойти, человек всю жизнь живет на асфальте и не знает, что такое природа! Отсюда будут разные заболевания, товарищ доктор.
– Какие, интересно?
– Нервные! Потому что человек – часть природы, и если нет единения, подсознательно разрыв наружу и вылезет. Чем ты дышишь в городе? Испражнениями, извини, заводов, машин и тысяч людей. Нет, дорогая, в деревню! Да, в деревню! Я лично соберу для тебя боровиков и приготовлю классический грибной суп – наваристый, с хрустящими, упругими кусочками грибочков, с собственным экологически чистым золотистым лучком и яркой морковкой… А еще мы туда добавим чего? – хитро посмотрел он на нее.
– Чего? – сглотнула Глаша слюну и отпила вина, чтобы хоть чем-то наполнить неожиданно напомнивший о себе во время его рассказа желудок. И куда только недавно съеденные чебуреки делись? Наверное, только что от пережитого стресса испарились.
– Добавим домашней сметанки. Густой, кремовато-ванильного цвета, в которой ложка стоит, – продолжал между тем искуситель.
