Дарья Донцова - Надувная женщина для Казановы
Очевидно, на лице Московской отразился ужас, потому что Миша, ухмыльнувшись, поинтересовался:
– Дошло наконец? Нас не развели. Две других моих жены мигом отнесли заявления в загс, а ты нет. Я, когда узнал об этом, просто прослезился. Решил, что ты меня сильно любишь, начал письма писать, а в ответ – тишина. Ну я и попросил знакомых ребят навести справки о Лидочке Московской. Узнал много интересного. Ты такая же преступница, как и я, и должна понести наказание.
У бедной Лиды просто помутился рассудок. Происходящее напоминало ей кошмарный сон.
– А знаешь, дорогуша, – как ни в чем не бывало продолжал Стриженов, – в твоем случае законным считается лишь первый брак. Второй, с Вацлавом, попросту аннулируют. Сомневаюсь, что ему понравится ситуация, когда он в ней разберется.
– Ты не посмеешь подойти к Вацлаву, – дрожащим голосом сказала Лида.
– Да ну, – усмехнулся Миша, – вот тут ты ошибаешься. Прямо сейчас и отправлюсь. Знаешь, чем дело кончится? Рыдающий Вацлав вернет тебя мне, уж поверь, я найду нужные слова. Да и как ему отнестись к бедному, преданно влюбленному в мерзавку мужчине? Милая, ты не дооцениваешь мои актерские способности. Пусть у меня ничего не вышло ни в театре, ни в кино, но в жизни я гениален, практически ни одного прокола.
– Пожалуйста, оставь нас в покое, – прошептала Лида.
– Душенька, в подлунном мире ничего нельзя получить бесплатно.
– Сколько ты хочешь? – обреченно спросила Лида.
– Много.
– Мы живем на заработки Вацлава, – сказала Лида, – все расходы он проверяет. Мне очень трудно утаить копейку, практически невозможно. Единственное, что могу предложить, это мои гонорары, но они нерегулярны. Буду тебе их отдавать, только уезжай.
Михаил рассмеялся:
– Нет, как тебе не повезло! Живешь со скрягой, который жаднее жадного! Бедняжка! Ну признай, я был лучше.
– Ты вообще ничего в дом не приносил! – взвилась Лида. – Сволочь!
Миша схватил Лиду за руки. Московская ойкнула, пальцы у Стриженова были как клещи.
– Очень люблю, когда ты такая сердитая, – неожиданно ласково прогудел Миша. – А что, в постели мой заместитель тоже жадничает? Все себе, тебе ничего? Со мной было лучше? А ну, давай проверим.
Не успела Лида сообразить, что происходит, как Стриженов подхватил ее на руки и отнес в кусты.
– Начнешь кричать, – предупредил он, – весь Ковальск сбежится, то-то веселье будет для местных клушек.
И что было делать Лиде? Все случилось быстро и отвратительно.
– Вот что, любимая, – сказал Стриженов, застегивая брюки, – ты моя жена, что сейчас и подтвердила. Пошли к Вацлаву. Соберешь чемодан – и домой, в Москву, квартиры, правда, пока нет, твоя продана. Ну да ничего, снимем комнату. Конечно, тебе после роскошных хоромов неудобно покажется, ну да с милым рай и в шалаше. Любимая, ты плачешь? А из-за чего?
Не в силах справиться с собой, Лида разрыдалась в голос.
– Да, – грустно подытожил Миша, – вижу, ты меня совсем разлюбила. Ладно, я ведь не зверь, а интеллигентный человек. Если настолько тебе противен, то уйду прочь.
– Правда? – с надеждой спросила Лида. – Навсегда?
– Да, – кивнул Миша, – но для того, чтобы уехать, исчезнуть, мне нужны деньги, много, целая куча, и ты мне их дашь!
– У меня ничего нет.
– Извини, я не так выразился, – поправился Миша, – имел в виду, что ты поможешь мне получить немалую сумму.
– Но каким образом? – удивилась Лида.
Миша улыбнулся:
– Хорошо разговор потек. Значит, так, давай договоримся. Ты работаешь некоторое время на меня, а потом я испарюсь и более никогда не побеспокою тебя. Я никому не рассказываю о наших с тобой взаимоотношениях и делаю вид, что мы незнакомы, ясно? Впрочем, если кто-то вдруг что-то заподозрит – скажем, что мы сводные брат и сестра. Мама у нас одна, папы разные. Ясно?
Лида кивнула:
– Что мне придется делать?
Миша пожевал нижнюю губу:
– Если в двух словах, то искать мои деньги.
– Твои деньги? – изумилась Лида.
– Слушай, – приказал Михаил, – история, которую я сейчас расскажу, может показаться тебе неправдоподобной, но как бы фантастично ни выглядели события, они имели место быть. Значит, так, встретил я на зоне интересного человека со странным именем Митрофан…
Лида тихо сидела на скамейке, стараясь не упустить ни слова из рассказа. Чем дольше говорил Миша, тем меньше верилось Московской в услышанное.
В лагере заключенных, как правило, делят на отряды, человек по тридцать-сорок в одной команде. Подразделение занимает барак и везде ходит строем: на работу, в столовую, в клуб. День на зоне четко расписан, время спрессовано, преступившим закон остается мало свободных минут, потому что досуг тоже распланирован. Вам диктуют, когда можно смотреть телик, а когда следует писать письма родным. Никаких особых излишеств на обычной зоне нет, в бараке ряды кроватей, выкрашенных синей краской, и одна тумбочка на двоих, в ней зэки хранят немудреные вещички и кое-какие припасы, присланные сердобольными родственниками: сигареты, сушки, сахар.
У Миши с Митрофаном оказалась общая тумбочка. Люди бывалые, не раз мотавшие срок, объяснят вам, что и в тюрьме, и в лагере жить можно. И хорошо за решеткой тому, кому хорошо и на воле, то есть человеку, имеющему деньги и родственников. За зеленые бумажки сотрудники зоны могут сильно облегчить вашу участь, причем речь идет не о каких-то глобальных вещах. Чего скрывать, кое-кто из криминальных авторитетов приезжает на зону не в автозаке, а на легковом автомобиле. Живут такие личности не со всеми, а в отдельной комнате, с телевизором и мобильным телефоном, еду получают из местного ресторана, а ближе к ночи их навещают девочки. Но все же подобное – большая редкость. Чаще же заключенные, способные отстегнуть начальству энную сумму, имеют мелкие послабления: им разрешают получать лишнюю посылку в месяц и закрывают глаза на превышение веса привезенных продуктов. В неурочный час водят их в баню, дают внеплановые свидания с родственниками, не замечают «неуставные» ботинки на натуральном меху и прочее. Пустячок, скажете вы. Верно, но очень приятный, в особенности если учесть, что рейтинг зэка сильно повышается от количества имеющихся у него сигарет и чая, а обладание банкой строго запрещенного растворимого кофе вообще выводит его в разряд богов.
Вот Митрофан и был таким парнем. С воли ему постоянно перепадал грев, а Мише не присылали ничего. Единственным способом для Стриженова получить курево, чай и сахар было пойти в услужение к богатому соотряднику. Чистить тому сапоги, гладить форму, стирать белье. Кое-кто из зэков так и поступает и полностью теряет уважение окружающих. Миша же был умен, правила зоны он усвоил сразу, за пачку «Примы» продаваться не стал, а, чтобы не страдать от отсутствия табака, просто решил бросить курить.
Мишина полка в тумбочке всегда была пустой. Митрофану же не хватало места, и один раз он попросил:
– Слышь, Мишка, дай твою часть займу.
Стриженов вместо того чтобы поторговаться, согласился.
Митрофан правильно понял ситуацию, но сразу не дал Стриженову сигареты, однако на следующий день предложил:
– Хочешь чайку? С мармеладом.
Так началась их дружба. Многие из тех, кто мотали в свое время срок, могут рассказать, что отношения, завязавшиеся на зоне, особые, они намного крепче той дружбы, которая возникает на воле. «Тюрьма вяжет сильнее кровных уз», – говорят бывалые парни, и это так. Митрофан и Миша скорешились, и очень скоро первый стал доверять второму. Миша постоянно писал жалобы на некорректное ведение следствия, его новый друг надеялся только на будущую свободу. Но Митрофан заболел туберкулезом, причем в самой опасной, скоротечной форме.
Парня положили в больницу, а Мишу выпустили на свободу. Ему просто повезло. В стране в очередной раз разгорелась компания под названием: «Свободу жертвам МВД». В деле Стриженова и впрямь обнаружились нестыковки, и Миша оказался за воротами колонии. Такое очень редко, но все же случается. И тут Стриженов доказал, что он на самом деле хороший друг. Забыв про все дела, Миша приехал в лечебное учреждение и начал ухаживать за Митрофаном.
Глава 21
Принято считать, что туберкулез в наше время не представляет серьезной опасности. Это, мол, в начале двадцатого века люди от него умирали пачками, сегодня же, в эпоху антибиотиков и других сильнодействующих лекарств, туберкулез низведен до уровня самого обычного насморка. Но, поверьте, это неправда. Митрофан так никогда и не вышел на свободу, умер в заключении, а перед смертью открыл другу тайну.
– Был у меня приятель, – шептал Митрофан, полулежа в подушках, – мы вместе с ним ворочали большими делами. В одном дворе родились и по жизни рядом шли. Сергей Кольский, слышал такое имя?
– Нет, – честно ответил Миша.
– Ну да, откуда тебе знать, – вздохнул Митрофан. – Крутым Серега стал, умный он, по лезвию ходил, всем угодить сумел: и браткам, и ментам. Пацаны ему доверяли, общак Серега держал, смотрящим был.
