Дарья Донцова - Три желания женщины-мечты
Я прикинулась удивленной.
— Нет.
У Ларисы загорелись глаза.
— Алку, старшую дочь Нинки, знаете?
— Очень поверхностно, — сухо ответила я, — красивая, хорошо воспитанная женщина.
Кондитерша легла грудью на прилавок.
— Что я вам расскажу! Алла сегодня мужа бросила, улетела с его отцом, своим свекром в Америку на ПМЖ. Иннокентий Ефимович в Нью-Йорке дом купил. О как! Вера Михайлова застукала парочку в аэропорту, они там сексом в разных позах занимались.
— Прямо на чемоданах? — серьезно спросила я.
Лариса выпрямилась.
— Чего?
— Алла и Иннокентий на глазах всего народа прямо на саквояжах в интимную связь вступили? — уточнила я. — Иначе откуда Вера про секс знает?
— До такого они пока не дошли, — противно захихикала Лариса, — в туалете устроились, в женском.
— А-а-а, — протянула я, — ясненько.
Кондитерша уловила в моем голосе иронические нотки, и ее понесло.
— Не верите? А зря! Свекор невестке шубу купил из соболя. Алка в ней в самолет шла.
— Небось вспотела, бедняга, — хмыкнула я, — жарко ведь в августе в дохе из меха.
— Пар костей не ломит, — заявила владелица лавки. — Алка топала вся в брюликах, на голове диадема. А потом Виктор появился, и драка случилась. Муж хотел Алку домой утянуть, а его папаша не дал, сцепились мужики не по-детски.
— Вот это да! — восхитилась я. — Прямо Санта-Барбара. И кто победил?
— Иннокентий Ефимович, — объявила сплетница. — Он невестку подхватил и в самолет унес. Короче, опозорила Алка семью Николаевых. Ко мне сегодня много народу заходило, и все только об этом судачили.
— Щелк-щелк… ложечка-корежечка, — прохрипел попугай из клетки, — бом-бом… шшш-шшш.
— Боня сегодня разговорился, — засмеялась Лариса, — с утра веселый.
— Шшш-шшш-чпок, — продолжала птица, — дзынь-дзынь-трык-трык-кхе-кхе. Щелк-щелк, ложечка-корежечка, бом-бом, шшш-шшш…
— И всегда одно и то же несет! — развеселилась Кузнецова. — Говорила уже, ни разу порядок не перепутал. Сначала щелкает, про столовый прибор вещает, затем бомкает и шипит. Сейчас следующую порцию выдаст.
Боня чуть наклонил голову.
— Шшш-шшш-чпок.
— Ну, что я вам говорила? — обрадовалась Лариса. — Ну, давай, ждем последнюю серию.
Птичка не подвела хозяйку.
— Дзынь-дзынь-трык-трык-кхе-кхе…
— Цирк в зоопарке! Ухохочешься от него! — продолжала веселиться кондитерша.
Глава 28
Дверной колокольчик звякнул, появился подросток в черных джинсах и красной рубашке.
— Сыночек пришел… — закудахтала Лариса. — Почему сердитый?
— Отстань, — бросило дитятко, заходя за прилавок и открывая кассу.
— Эй, эй, куда полез? — возмутилась мать.
— Деньги нужны, — огрызнулось чадо, — тысяч пять.
— Зачем?
— Надо.
— Это не ответ!
Сын сменил наглый тон на просительный.
— Ну, мама, дай…
— Вот, полюбуйтесь, младшенький мой, Алеша. Пока не узнаю, куда собрался такую сумму потратить, ни копейки не получишь, — заявила Кузнецова. — Я тут из платья выпрыгиваю, на жизнь зарабатываю, а лодырь погулять собрался? У тебя пересдача по биологии, помнишь? Садись за учебники, нечего по клубам шастать! Это тебя Наташка за деньгами прислала? Пиявка малолетняя решила, что богатенького нашла, с мамой, у которой магазин. Закрой кассу, не позорь меня перед покупательницей!
— Ну, пожалуйста, мне очень надо, — заныл подросток. — Гарик в больницу попал, хочу ему фруктов купить и пожрать чего.
— Расторгуев? — уточнила Лариса.
Мальчик кивнул.
— Сколько хавки ты ему на пять тыщ притащить хочешь? Грузовик? И почему я должна оборванца кормить? — зашумела Кузнецова. — У него своя мать имеется, нехай она о ребенке думает. Иди, поработай где-нибудь и зарплату за свой труд отдай Гарику.
— У него маманя пьет, не просыхает, — вздохнул Леша, — о сыне не думает.
— Хорош ребеночек, с полтонны коровеночек! — хмыкнула Лариса. — Бери метлу, помаши ею в парке и заработаешь себе на мороженое. Там сейчас объявление висит, берут на лето тех, кому пятнадцать стукнуло.
— Мне учиться надо, — нашел аргумент Алексей, — а то экзамен опять завалю.
Спор прервал женский голос, который несся со стороны паренька, хриплое сопрано произнесло: «Хелло, хелло, хелло…» — потом заиграла музыка.
— Это что? — изумилась Лариса.
У сына забегали глаза.
— Ничего. Плеер.
— Не смей врать! — взвизгнула мать.
Алексей развернулся и хотел удрать, но Лариса, неожиданно проявив проворность, вцепилась сыну в рубашку, засунула руку в карман его брюк и вытащила мобильный в темно-бордовом кожаном чехле.
— Откуда у тебя сотовый? — спросила она.
— Купил, — огрызнулся Алексей.
— И на какие шиши? — не отставала Лариса.
— Заработал, накопил.
— Где деньги получал?
Парень решил сменить тактику.
— Ну, мамуль, мобильник не мой.
— Вижу, что чужой, — взвизгнула та, — немедленно объясни, как он оказался в твоем кармане.
— Вовка свой поносить дал, — с самым честным видом сказал лгунишка.
— Зачем ему дорогую мобилу другому давать? — искренне удивилась Лариса.
Алексей слегка воспрял духом.
— Я Ленку в кино пригласил, она на лоха с древней трубкой и не посмотрит. У меня не мобильник, а позор.
— И Владимир тебя выручил? — прищурилась Лариса. — Фамилию назови.
— Чью? — прикинулся дурачком Леша.
— Доброго Вовы, — заорала мать.
— Филиппов, — выпалил сынуля.
Лариса сжала кулаки.
— Убью на хрен! У Филиппова мать уборщица, за воротник заложить любит, у нее денег на хлеб не хватает. За что мне это горе? Почему сын в отца-уголовника удался? Где мои хорошие качества, а?
«Хелло, хелло, хелло…» — вновь запела трубка.
— Можно посмотреть? — спросила я, протягивая руку к сотовому. И, не дожидаясь разрешения, приложила телефон к уху.
— Котик, это Сергей Иванович, продюсер, — захихикал девичий голосок. — Ты один или крокодилица рядом? Ага, поняла, раз молчишь, значит…
— Это крокодилица, но не та, про которую вы думаете, — ответила я. — Я нашла сотовый на улице, похоже, хозяин его посеял, хочу отдать, но не знаю кому. Подскажите…
Договорить мне не удалось — из мобильного раздалось несколько коротких гудков, затем повисла тишина.
Модель сенсорного аппарата, который я держала в руке, была мне прекрасно знакома, у самой такая же. Я открыла «Избранное», увидела записи «дом», «мать», «жена», «бабушка» и нажала на первую строчку.
— Алло, — откликнулась на звонок Элла. — Олежек, ты уже закончил? Домой едешь?
— Это Виола, — ответила я.
— Вот чудеса! — изумилась супруга режиссера. — А у меня определился номер мужа. Как это получилось?
— Надо же, как сотовая связь глючит, — удивилась я, — звоню, чтобы вас успокоить: печенье в целости. Скоро принесу его.
Я взглянула на поникшего Алексея.
— Однако ты дурак. В следующий раз, когда украдешь мобильник, сразу выбрасывай симку и отключай аппарат. И тебе фатально не повезло: звонок у телефона легко запоминается, я узнала мелодию. Трубка принадлежит режиссеру Олегу Николаеву, который снимает мой сериал. Ты сегодня ездил на «Кинофабрику»? Или обокрал Олега в маршрутке?
Лариса отвесила сыну оплеуху.
— Отвечай, сволочь! По отцовским стопам решил пойти? На зоне хочешь, как папаша-недоумок, очутиться? Я тебе помогать не стану, хватит мне одного урода.
— Это не я, — захныкал Алексей, — Гарик спер. Мы были на кастинге. Объявление в Инете увидели: «Для съемок приглашаются подростки от тринадцати до шестнадцати лет», ну и поперлись. Приехали, а там одни герлы, им, оказывается, тока девки нужны. Решили по «Кинофабрике» погулять, жрать захотели, а денег нет. Гарик у одной двери остановился и сказал: «Во! На табличке написано: «Режиссер-постановщик». Давай зайдем? Таким всегда коньяк-пирожные-бутеры на стол ставят». Вынул он отмычку…
Лариса застонала.
— Отмычку! С вором дружишь!
— В комнате ваще ничего стоящего не было, — огорчился Леша, — ничего вкусного не нашлось. Только пакет лежал фольговый, а рядом папка с бумагами, розовая в зеленую клеточку. Расторгуев ее проглядел, думал, может, деньги там есть. Ни фига. В кульке обнаружили сэндвичи. Нормально так пахли. Гарик на диване мобилу увидел, взял ее, потом бутеры слопал в одно рыло, я к ним и не притронулся.
— Моральные принципы не позволили полакомиться украденным? — усмехнулась я.
— На хлеб паштет был намазан, — пояснил подросток, — а у меня на свинину аллергия, сразу задыхаться начинаю, решил не рисковать. Неизвестно же, из чего жрачка, неохота в больницу загреметь.
Я спокойно слушала кающегося грешника. Алексей зря осторожничал, патэ было из гусиной печени. Экими путешественниками оказались тостики: их приготовили для Елизаветы Гавриловны, но пакет из холодильника стащил Олег, затем бутеры очутились у подростков и в конце концов закончили свое «турне» в желудке воришки Расторгуева.
