Наталья Саморукова - Сезон охоты на падчериц
— Мы вам расскажем…
И они рассказали. Лучше бы я все-таки не возвращалась. Ушла бы в буфет, в окружении добропорядочных граждан выпила бы чаю, съела бы булочку и сама решила проблемы с Лешкой. В любом случае я представляла, какую помощь могут предложить мне они. На это я была несогласна даже под угрозой провести остаток жизни в синих чулках. Было минутное помешательство, когда я подумала, что баба с возу — кобыле легче. Но довольно скоро в голове просветлело. За свое счастье, конечно, можно и нужно бороться, но далеко не все способы хороши. И мораль здесь ни при чем, просто терпеть не могу насилия ни в каком виде.
С самого детства Анна и Мария знали — прав сильный. И люди будут плясать под твою дудку, если ты сам уверен в своей правоте. Их уверенность родилась вместе с ними. Иначе и быть не могло. Едва ли не с младенческого возраста они всегда, везде и во всем были лучшими — самими красивыми, самыми умными, самыми здоровыми. Они обладали прекрасной памятью, физической ловкостью, необыкновенными способностями ко всему, чем бы ни занимались. Неприятности и опасности они чувствовали за версту и умели найти подход к любому — взрослому, ребенку, мужчине, женщине. В жизни им встретились лишь два человека, с которыми они не смогли управиться. Но об этом чуть позже.
Им было смертельно скучно среди обычных заурядных людей. Ни занятия спортом, ни бесконечные проказы, ни победы над мальчиками, а потом и над взрослыми мужчинами не могли утолить их вечно беспокойные души. Изнутри их словно пожирал огонь, требующий постоянного расширения пространства. Сестры даже обрадовались, когда новый кавалер Ангелины, очень скоро ставший ее законным мужем, предложил им поехать за границу. Это обещало хоть какую-то смену обстановки, новых людей, новое поле деятельности. Они были уверены, что через год заскучают и, скорее всего, вернутся обратно, чтобы скоротать в бесшабашной России оставшиеся до совершеннолетия годы. Уж потом-то они развернутся!
Однако ни через год, ни через два они не покинули школу. Это и физически невозможно было сделать. Но даже если б ворота отворились настежь, Анна и Мария сто раз бы подумали, прежде чем шагнуть за порог. В школе они научились управляться не только с окружающим миром, но и с самими собой.
Это была очень странная школа. Она имела название “Молния” и свои особые порядки и секреты обучения. Учеников на каждом потоке — двадцать душ. Перед тем как принять сестренок на постой, с них взяли письменное обязательство, никогда ни при каких обстоятельствах не рассказывать остальным ученикам о своем прошлом. Нельзя было даже говорить о том, из какой страны приехал. Вместо имен — прозвища. Анна — Фея, Мария — Стрекоза. Среди основных предметов — история, психология, языки и боевые искусства. Последним уделялось едва ли не больше времени, чем всем другим учебным дисциплинам, вместе взятым. Возможно, только благодаря этому подопечные тетушки Боннор держались в установленных дисциплинарных рамках. Все как один, здешние мальчики и девочки были деятельными неугомонными натурами. Их энергии мирное русло не годилось.
Сама тетушка Боннор, особа внешне медлительная, сдобная и благодушная, была железным человеком. Вне пола, вне привычной морали, вне добра и зла. Эдакая надзирательница на все времена. За нарушения била, и удар у нее был поставлен не хуже, чем у тренера по карате. Но мало кто что-нибудь нарушал. К вечеру детки валились на свои жесткие кровати, точно маленькие мертвецы. Здесь не было ни одного, кто имел бы хоть грамм лишнего жира. Далеко не все были так красивы, как Фея и Стрекоза, но все были яркими, неординарными людьми. Помимо классических видов мордобоя, какие только смогло изобрести человечество, подростки изучали мировую историю оружия, учились не только нападать, но и быть неуязвимыми. Это ценилось даже выше.
От родителей из учебной программы “Молнии” секрета не делали. Ее преподносили как ноу-хау в борьбе с трудными характерами отпрысков. Правда, трудный характер был не единственным условием, которое выдвигали перед соискателями на право обучения. Требовалось пройти сложное многоуровневое тестирование. Только по его результатам зачисляли в школу. Если итоги не устраивали педагогический совет, никакой самый толстый папин-мамин кошелек не мог спасти. Отсеянных разбойников пристраивали в другие заведения. В любом случае родители не спешили поднимать переполох по поводу дискриминации своих непутевых чад. Кому охота публично признаваться в том, что сын или дочка нуждается в корректирующем воспитании. Тем более что цена вопроса автоматически отсекала людей среднего класса. А известные состоятельные персоны не любят повышенного внимания к себе.
После первого года обучения Анна, она же Фея, и Мария, она же Стрекоза, а также восемнадцать их школьных друзей — Мартышка, Викинг, Лис, Барон, Сирень, Тигр, Рыбак и другие уже не питали иллюзий относительно высоких педагогических устремлений своих учителей. Целью учебы было не исправить характеры подопечных, а научить их маскироваться, прятать свою истинную сущность. В качестве эталона рассматривалась тетушка Боннор, в которой ни один человек не распознал бы натуру жестокую, беспощадную и сокрушительно сильную. Даже по локоть в крови, ее руки пахли бы пирогами с черникой и вишней.
Очень быстро все подростки безоговорочно подчинились новым жизненным установкам. Педагогов, воспитателей и тренеров они вознесли чуть ли не на небеса. Те стали для них идолами, пророками новой веры. Из неофитов дети быстро превратились в фанатично преданных делу адептов.
Но Анна и Мария решили: где на них сядут, там и слезут. До поры до времени они вели себя тихо. То, чему учили в школе, действительно было интересно девочкам. Но верили они только в себя. Природа подарила им удивительные мозги. Как компьютер с хорошей защитой, они охотно закачивали в себя новые программы, но ни один вирус не проникал в матрицу. Может быть, именно потому, что их было двое. Они были маленьким, но очень сплоченным сообществом.
Пребывание в школе было максимально закрытым, что заранее обговаривалось с родителями еще до начала учебы. После того как дети переступали порог заведения, обратного пути не было. А если кому-то из папочек или мамочек пришла бы в голову идея забрать детей в середине программы, пришлось бы выплачивать неустойку, существенную даже для кармана миллиардера. И спустя три года детки уже были готовым продуктом. Родители и на смертном одре не узнали бы, кого вылепили из их капризной глины.
Анна и Мария, несмотря на то что полностью разделяли многие вдалбливаемые в их головы постулаты, окончательное право выбора оставляли за собой. Уж такими они были норовистыми девицами. Им не нравилось, когда ими пытались управлять. Это создавало им, если хотите, физический дискомфорт. Шагать в ногу, пусть даже и с избранным меньшинством, бунтаркам не улыбалось.
Противостоять, оставаясь внешне совершенно послушными, было непросто. Каждый ученик регулярно посещал психолога, и это был всем психологам психолог. Он сумел бы нащупать брешь даже в филигранно подогнанных частях человеческой души. Но повторимся: у девочек была счастливая особенность — не допускать внутрь вообще ничего. Вся внешняя информация словно оседала на съемных дисках. Конечно, если бы они не были близнецами, кто знает, удалось бы им выстоять. Но все их таланты автоматически следовало умножить на два, и тут количество перерастало в качество. Да еще в какое! Они были сообщающимися сосудами, один из которых на время мог становиться резервным, служить компостной ямой, где перерождалась в гумус вся дрянь, которой накачивали их чуть ли не круглосуточно.
Это только так кажется, что боевые искусства в повседневной жизни — всего лишь хобби, невинная блажь мирного человека, мечтающего о драйве. Ничего подобного. Когда изо дня в день ты берешь в руки оружие, когда сталь клинка блестит на солнце и режет глаз, когда в ладонь уверенно ложится рукоятка смертельно опасного кинжала или меча, когда ты овладеваешь тысяча и одним способом борьбы с незримым врагом, постепенно само понятие “противник” становится абсолютным. Еще не видя крови, ты уже мечтаешь ее пролить. Первая же капля способна запустить древний как мир механизм превращения в воина. Никакой мистики или особой сложности здесь нет. Не надо учить человека жестокости, надо приучить его к оружию. И не просто как к некоей абстрактной выдумке изощренных умов или произведению искусства, а как к способу идти вперед, как к программе выживания, как к радости, как к награде. Оружие должно стать для человека таким же необходимым, как альпеншток для альпиниста, и тогда все остальное свершится само собой.
Здесь готовили воинов. Безжалостных, хитрых, выдержанных, ловких, практически неуязвимых. За ничтожно малое время из учеников делали эдаких сверхлюдей без страха и упрека. Владение катаной или бхаджем вряд ли могло пригодиться в современной жизни, скорее, это было манком для падких на экзотику юношей и девушек. Когда смертельная отрава, незримо лежащая на любом оружии, в достаточном количестве проникала в кровь, начинались уроки стрельбы, основы разведки, химия ядов и физика взрывов. И еще с десяток дисциплин, призванных помочь выпускникам в их дальнейшей карьере. У каждого был свой путь, но общая сеть была сплетена настолько искусно, что претендовала едва ли не на мировой охват. Ведь это были не простые дети простых родителей. Это были потомки славных династий миллиардеров и известных политиков. Они с рождения были вхожи в самые высокие круги. Многих тетешкали на руках короли и президенты. Стоит ли говорить, сколько дверей было открыто перед ними самой судьбой. И в эти двери готовились войти по-настоящему опасные гости.
