Галина Полынская - Спасите наши души
– Уф, – с облегчением выдохнула Тая, – страх и ужас. Идем отсюда скорее.
Потихоньку, стараясь вообще не шуметь, мы поспешили к заветному тайному ходу.
– Знаешь что, Сена, – Тая переключила фонарь на самый слабый режим, опасаясь, что нас обнаружат, – мы вполне можем уходить отсюда совсем, у нас есть целая братская могила.
В принципе, она была права, но у меня оставалось ощущение не завершенности дела.
– Давай подождем еще пару дней, я все-таки хочу попасть в целительную.
– А оно тебе надо?
– Внутренний Голос говорит, что надо.
– Ну раз Голос…
К мнению Внутреннего Голоса мы всегда относились с большим почтением, даже если он вдребезги ошибался.
По пути успели выкурить по сигарете и зажевать еловыми иголками.
Как только пролезли на территорию общины, сразу напялили платки, пучками сухой травы тщательно вытерли обувь, и я посмотрела на часы, половина восьмого.
– Сколько там натикало?
– Через полчаса начнут выходить из молельной.
Стараясь не вылезать на освещенные участки, прячась за деревьями, мы подобрались поближе к красивой рубленой избе. Парни со стаканчиками и ведром уже торчали у входа. Поставив ведро на землю, молодой человек извлек из кармана небольшую бутылочку, как для кормления младенцев, пару раз ее тщательно встряхнул, вылил в ведро и тщательно размешал половником. К сожалению, бутылочку он никуда не выбросил, а сунул обратно в карман. Мы с Таей переглянулись и мысленно поздравили себя с тем, что не притрагивались к этому пойлу.
Вскоре двери отворились и народ двинул на улицу. Одернув юбки, мы элегантно влились в ручеек, текущий к трапезной.
– Помни, – шепнула мне Тая, – если завтра ты все-таки решишь изобразить полноценную дизентерию, ты должна как следует поужинать, то есть, слопать все, чтобы не дали.
Я обреченно кивнула.
Мы успели занять места рядом друг с другом. Пока я давилась рисовыми комками, всячески отгоняя видение неподвижного синего глаза, Тайка ковыряла ложкой в тарелке и о чем-то сосредоточенно размышляла.
– Сделай лицо попроще.
Тая кивнула, упростила физиономию и принялась за еду.
Мучалась я до тех пор, пока не съела всё. Сочувствующая Тая предложила мне полстакана своего компоту, но я отрицательно замотала головой, еле-еле свою порцию залила в пищевод.
Ощущая себя мусорным ведром, в которое плохой повар выкинул свой неудавшийся ужин, я поплелась к коттеджу.
– Сена, ну что ты прямо, – утешала меня подруга, – не так уж и плохо. А в войну знаешь чем народ питался? Всем! Все что найдет, тем и питался! Порой даже друг другом…
– Замолчи, пожалуйста, – выдавила я, мигом представив питающийся друг другом народ, – мне и так плохо!
Поднявшись на этаж, я поползла было к «матрасной», но Тая затолкала меня в душевую. Убедившись, что в кабинках никто не притаился, подруга сказала:
– Задумала я один эксперимент произвести, хочу узнать, каким образом эта Кареглазка усыпляет столько народа. Реагируют ли люди на какое-то ключевое слово, заложенное в их сознании, как команда «спать» или она обладает такой мощной энергетикой.
– Где ты этого всего понахваталась? Ключевые слова в подсознании…
– В отличие от тебя я регулярно смотрю телевизор.
– «Секретные материалы»?
– Сена, слушай дальше! Чтобы выяснить это, я предлагаю одному заткнуть уши, а другому нет, так и узнаем.
– А это очень важно?
– Для меня да.
Ну, что тут можно поделать.
Мы умылись, благо вода в кранах была и ее не пускали исключительно по пятницам. Утеревшись тыльной стороной юбок, мы отправились готовиться ко сну. Нечеловеческим образом хотелось снять с себя всю одежду и выспаться как следует, но после сегодняшней лесной находки, расслабляться не приходилось. Раскатав матрасы, мы опять устроились у самого входа, и Тая протянула мне беруши. Я добросовестно запихала их по месту назначения и вмиг оглохла. Спать хотелось так сильно, что я боялась не дождаться Кареглазки и уснуть тот час же. Отключили свет, парой минут позже явилась волшебная тетушка. Когда она ушла, я выковыряла затычки и потрясла Тайку за плечо.
– Ты как?
– Нормально, спать не хочется совсем, на меня не подействовало.
– И на меня тоже. Странно, да?
– Ага. Вон, все спят, как по приговору, а нам хоть бы хны.
Придя к выводу, что мы особенные и фокусы Кареглазки действуют на нас не всегда, мы устроились поудобнее и через минуту уже крепко спали.
Глава тридцатая
Утром меня разбудила Тая.
– Давай, Сена, пора, – сказала она с таким видом, будто отправляла меня грабить Эрмитаж.
– Чего пора-то? – я села, потягиваясь и зевая, девушки скатывали свои спальные места.
– Слабительное пить! – прошептала она, возбужденно тараща глаза.
Собрав свои постели, мы завернули, было, в туалет, но там толпились сестры, пришлось топать в душевую.
– Давай мне диктофон, бери мой фотоаппарат.
Мы обменялись техникой.
– Где капли?
Я извлекла пузырек из кармана брюк.
– Набери в руку воды, накапай туда и выпей.
Я послушно набрала в пригоршню воды.
– А сколько капать?
– Десять и ни каплей больше.
– Неужели будет эффект? – не верила я, разглядывая прозрачную бесцветную жидкость.
– Еще какой эффект! Говорю тебе, на Марс полетишь, не забудь обратно вернуться.
Продолжая сомневаться, я отсчитала десять капель и для верности добавила еще три.
– Вот тебе закрепительное, а вот снотворное, – Тая извлекла из джинсового кармана пластинку с таблетками-капсулами. – Если понадобиться кого-нибудь устранить часа на три-четыре-пять, высыплешь содержимое двух капсул в какой-нибудь напиток, запомни, Сена, две таблетки и не больше, иначе устранишь навсегда, это очень сильный препарат.
– Откуда он у тебя?
– Военная тайна. Так, вроде бы всё… да, капли подействуют часа через два.
Спустившись вниз, мы вышли на воздух. Утро выдалось солнечным, безветренным, хотя воздух был холодным, почти морозным. Ежась, мы поспешили к трапезной.
– Тай, – клацая зубами от холода, произнесла я, – сейчас-то мне уже есть не обязательно?
– Как это не обязательно? Еще как обязательно, иначе тебе дизентерии надолго не хватит.
– Я больше не могу есть их помоечную кашу, – сплошное расстройство да и только, – я собаке своей в сто раз вкуснее варю!
– Не гунди, надо, значит надо, утешайся тем, что не долго уже осталось, скоро домой вернемся.
При мысли о доме на глаза навернулись слезы.
На завтрак подали манку и компот из сушеных яблок. Я сидела, смотрела в свою тарелку и не видела никакого будущего.
– Ешь! – шипела Таюха. – Лопай!
– Не могу, – сдавленно отвечала я, пытаясь не разрыдаться, – пусть меня лучше повесят на первой сосне, не могу и все тут.
– Сена, ну что за тухлое слабоволие? Ешь, а то все дело провалишь!
Проваливать дело я не имела право. Зажмурившись и не дыша, я принялась глотать эту белую субстанцию.
– Вот молодец, вот умница, – доносился шепот Таи, – еще ложечку, еще.
Зачем-то мне опять вспомнились люди, которые едят друг друга, и каша полезла обратно.
– Кашку назад не возвращаем, придерживаем аккуратненько пальчиком, придерживаем.
– Тая, заткнись!
Одолев половину, залпом выпила компот и полезла из-за стола, мне требовался глоток свежего воздуха.
После завтрака, как обычно отправились в молельную. Зайдя в числе последних, я заткнула уши и встала у самой двери. Тошнило и настроение было хуже не придумаешь, и еще, как на зло, в памяти то и дело всплывал неподвижный синий глаз. Сколько же там народу в этой свежевспаханной поляне? И почему, почему они там?..
Святой Актавий уже вовсю что-то вещал со своей трибуны, а мне было так мерзостно от всего происходящего, от этих людей, превращенных в живых мертвецов с лихорадочными глазами, что не было никаких сил больше находиться в этом помещении с его страшными портретами на стенах. Приоткрыв дверь, я скользнула на улицу, вынимая затычки и пряча их в карман. У дверей стояли парни с ведром. Увидев, как я лезу из молельной, они вопросительно уставились на меня.
– Мне плохо, – сквозь зубы процедила моя персона.
Словно в подтверждение этих слов, грозный зверь, поселившийся в моем животе, громко и отчетливо произнес: «Р-р-р-р!»
– А что случилось? – забеспокоился парень со стаканчиками.
– Не знаю, – я согнулась пополам и сделала дизентерийное лицо, – похоже, чем-то отравилась.
Живот снова зарычал, страшнее и громче предыдущего, резанула нешуточная боль, я даже вскрикнула.
– Беги, найди скорее святую Раветту.
Парень поставил ведро на землю, положил в него половник и припустил по дорожке.
– Как тебя зовут, сестра? – поинтересовался парень со стаканами.
После напряженного раздумья, я вспомнила:
– Трута.
– Как же такое могло случиться? Мы же едим только благую пищу.
– Не знаю, может, попало в пищу что-то не благое!
