Дмитрий Черкасов TM - Сиреневый туман, любовь и много денег
Второй жертвой Бекаса стал матрешечник, который, увидев судьбу книжного стола, успел заранее отскочить в сторону. Многочисленные безрукие колабашки с лицами Горбачева, Ельцина, Ленина и прочих популярных среди иностранцев героев русского анекдотного эпоса рухнули с многоярусного стеллажа и, сверкая лаковыми боками, деревянно застучали по асфальту.
«Вольво», проехавшись по рассыпанным на асфальте бестселлерам, рванула вслед за «опелем». На площадке перед мостом на секунду повисла тишина, которую буквально взорвали возмущенные возгласы пострадавших лоточников, которые бродили вокруг своих покалеченных стендов и товаров, сравнивая проехавших мимо них гонщиков с разными нечистоплотными и рогатыми животными.
Менты, погнавшиеся за Бекасом и Палачом, намертво застряли в пробке на проспекте, потеряв из вида «вольво». Им не оставалось ничего другого, как переговариваться со своими по рации. Про «опель» они забыли, зато оживленно обсуждали, какой маршрут может выбрать водитель «вольво», которая чуть не оборвала жизнь одного из их товарищей.
Бекас, проскочив мост, направил машину прямо и через несколько секунд, распугивая гуляющую публику, переехал через следующий мостик. Справа было кафе, рядом с котором за столиками сидел праздный люд, пьющий кофе, соки и чай, а по большей части — пиво. Перед кафе была неизвестно откуда взявшаяся в ясный солнечный день грязная лужа.
Бекас объехал грязь. «Вольво», проехав по самой середине лужи, окатила грязной водицей сидящих за столиками празднично одетых людей. Те повскакивали с пластиковых стульев, посылая проклятия и выражая желания, касающиеся здоровья и чести водителя «вольво».
Бекас, увидев, что налево уходит относительно свободная аллея, крутанул руль, и «опель» послушно устремился туда. «Вольво» тут же повторила маневр «немца», но шведская колымага весила в два раза больше немецкой, поэтому при повороте ее занесло, и она задела правым задним крылом за стоявшую на краю газона высокую стремянку. На стремянке никого не было, зато, падая, она попала верхним концом прямо по заднему стеклу удаляющейся «вольво». Стекло рассыпалось на множество мелких гранул, а в салоне стало значительно прохладнее и свежее.
— Ну, пи…. ну, …сое, — кровожадно начал Палач, но продолжить не успел, потому что Хмурый, сидевший рядом и все это время погони пытавшийся попасть пряжкой ремня безопасности в замок, закричал:
— Эй, смотри!
Палач посмотрел и увидел, как из боковой аллеи выехал задом грузовик с люлькой на длинной стреле. Стрела была опущена до самого нижнего положения, и «вольво» мчалась прямо на решетчатую коробку люльки, которая через несколько секунд должна была угодить ей в лобовое стекло. Палач резко нажал на тормоз. «Вольво», проехав с десяток метров юзом, остановилась.
Палач перевел дух, вывернул до отказа руль вправо, так что гидроусилитель руля натужно загудел и, резко объехав препятствие, дал по газам.
«Опель» успел за это время удалиться на приличное расстояние, и Бекас, увидев впереди какую-то покрытую лесами запущенную стройку, уверенно направил машину туда.
В этой запущенной и неблагоустроенной части парка народа не было.
Бекас увидел, как «вольво», набирая скорость, стала приближаться к нему. Объехав стройку, Бекас резко затормозил и, выскочив из машины, бросился во внутренний двор здания.
Стены трехэтажного строения, подковой охватывавшего с трех сторон небольшой двор, были полностью закрыты лесами. Увидев в десяти шагах от себя темный проем открытой двери, Бекас устремился туда, уловив за спиной шум въезжавшей во двор машины. В полутемном подъезде он увидел прямо перед собой лестницу и рванул наверх.
Въехав во двор, Палач увидел мелькнувшую в дверном проеме спину Бекаса и направил машину прямо туда. Затормозив, он слегка не рассчитал, и «вольво» несильно ткнула бампером в строительные леса. Легкого удара бампера «вольво» по строительным лесам вполне хватило, чтобы лежавший на лесах на высоте четырнадцати метров народный гибрид топора и лома свалился вниз. Когда трое бандитов выскочили из машины, Палач повернулся к Валету, чтобы дать соответствующие указания, но Валет странно дернулся и упал лицом на землю. Палач очень удивился, когда увидел торчавший у того из головы топор с приваренным к нему железным ломом.
Дернувшись пару раз, лежавший на земле Валет затих. Палач и Хмурый опешили. Хмурый, отнеся случившееся на счет ловкости Бекаса, поднял голову и заорал:
— Ну, сука, за Валета ты ответишь отдельно, понял, говно?!
Ответа не последовало.
Палач схватил Хмурого за плечо и сказал:
— Иди к воротам и секи. Упустишь — убью.
Хмурый смачно плюнул в сторону подъезда и, достав «ТТ», пошел к въезду во двор.
В это время Бекас, который не имел совершенно никакого отношения к эпизоду с ломом, на цыпочках пробирался по анфиладе второго этажа.
* * *«…серьезные действия. Салтыков затевает нешуточную битву. То, что случилось в редакции и автосалоне — семечки. Ягодки будут другими.
— Вы, конечно, извините меня, Тигр, но перед ягодками бывают не семечки, а цветочки.
— Знаете что, Волк, мы тут с вами не грамматику с орфографией изучаем! Нечего придираться к словам, если я оговорился…»
Глава 10
КАК СУДНО ПОПРОСИШЬ, ТАК И ПОДАДУТ…
Одна из оперативных групп, которым было поручено уничтожение банды Салтыкова, состояла из Шварца, Крюка, Валдиса и Тихони. За рулем сидел Шварц, рядом с ним сто сорокакилограммовый Тихоня, а на заднем сиденье устроились Крюк и Валдае. Никакого особенного оружия у них при себе не было. Пистолеты одной системы и одной модели. Те же «вальтеры», что и у Шварца. К пистолетам у каждого имелось по две обоймы. На инструктаже кабачковские силовики распределили объекты между шестью группами специалистов. Шварц и его подчиненные ехали на один из таких объектов.
В зале игровых автоматов на Госпитальном проспекте у одной из сверкающих денежных машин столпились молодые ребята лет по двадцать пять — тридцать. Будучи разной комплекции и роста, они, тем не менее, были одинаково коротко стрижены, оттатуированы в разные части тела и одинаково возбуждены. Все они сочувствовали такому же, сидевшему перед игровым автоматом, пацану. Пацан засаживал уже девятую тысячу рублей.
— Ну, давай, падла! — выкрикивал играющий и с силой бил по кнопке, над которой была надпись: «Убедительная просьба по кнопкам не бить».
Автомат не давал. Он уверенно жрал деньги, и его размалеванные символами богатства и удачи толстые бока не выражали ни капли сочувствия к проигрывавшему.
Деньги закончились, и выругавшись в очередной раз, Толян отвернулся от автомата.
— Девять косых слил! — то ли пожаловался, то ли похвастался он. — Считай, триста бакинских!
Стоявшие вокруг братки сочувственно закивали.
Хотелось продолжать, но денег не было, так что нужно было уходить. Толпа зашевелилась и, с гоготом вывалившись на улицу, стала усаживаться в две машины, стоявшие напротив входа. Расстроенному проигрышем Толяну пришла в голову свежая дебютная идея:
— Слышь, пацаны, давай заедем к Ботвиннику, может, наш клиент уже созрел?..
Ботвинник был владельцем подвального шалмана самого низкого пошиба. Его заведение находилось на улице Справедливости между общественным туалетом и пунктом приема вторсырья. Девять выщербленных ступенек, на которых можно было свернуть хоть ногу, хоть шею, вели в подвал, отделанный грязным, как совесть гаишника, кафелем. Четыре ободранных столика, несколько стульев и прилавок, за которым стоял сам хозяин, составляли интерьер этого любимого местными алкоголиками и бандитами заведения.
Водку, предлагавшуюся неразборчивым посетителям, для сокращения налоговых платежей и транспортных расходов производили в подвале напротив. Над входом в шалман висела светящаяся надпись: «Три Личичикалы».
Кто такие «Личичикалы», не знал никто, включая самого Ботвинника.
Через полминуты «БМВ-316» и «восьмерка», в которых сидели в общей сложности шесть человек, резко отъехали от поребрика, помешав всем, кто двигался в это время по Госпитальному проспекту. Из «БМВ» высунулся конкретный пацан и проорал в адрес едва не врезавшегося в него «Москвича»:
— Ты смотри, куда едешь, козел!
За дверью, ведущей в кулуары шалманской норы, находилось некое подобие кухни, в углу которой, уронив голову на алюминиевый стол, спал на стуле повар, он же уборщик и вышибала.
За следующей дверью начинался длинный коридор с двумя дверями подсобок. За одной из них, прикованный наручниками к батарее, на грязном полу сидел человек. Это и был тот самый дозревающий клиент, которого имел в виду слегка поиздержавшийся Толян.
История клиента была проста, как правда жизни любого провинциального города, хоть бы и областного центра.
